Люди и боги (СИ) - Суржиков Роман Евгеньевич. Страница 39

— Если по правде, — сказал кайр, — я сильно дрейфил в своем первом походе. Был еще греем, мелким да юрким. Оказался в разведроте. Кому угодно соврал бы, а вам скажу честно: нахлебался я страху. Врагов как таковых не боялся. Раз напоролся на часового — уложил так быстро, что он и не пикнул… Внезапные звуки — вот что меня пробирало. Крикнет солдат, заржет пьяный, конь всхрапнет, да хоть шпора звякнет… Любой резкий звук — сразу чувство такое, будто все вражье войско прямо на меня смотрит. Хоть в землю заройся! Восемь вылазок сделал, и ничуть не полегчало. А где страх — там и стыд. Кайр меня каждый день поддевал: «Не будь ты графским сыном, прогнал бы, как трусливого пса».

Вопреки своим словам, Джемис улыбнулся, будто вспомнил приятное.

— А вот второй поход — совсем другое дело! К тому времени уже стал кайром. Имел за плечами выигранную дуэль, победоносную войну, восемь ходок в разведку, один труп врага. Уже и греем своим обзавелся, он мне жрать варил, шатер ставил. Я ходил петухом, нос так задирал, что земли не видел. Думал: Ольгард Основатель, Артур Ориджин да я — вот и все великие воины в истории!

Джемис повернулся к Эрвину:

— И тут мне становится любопытно. Каково вам во втором походе, милорд, если в первом вы… взяли Фаунтерру?

Эрвин попытался выдавить улыбку — не смог. Зато сумел кивнуть с благодарностью:

— Спасибо, Джемис. Когда-нибудь я научусь вашему взгляду на вещи. Говорят, вроде бы, время лечит…

Из ритмичного плеска шагов выбилась резвая дробь. Всадник на быстром коне нагнал герцога с кайром. Нагло опередил на корпус, затем натянул поводья, придержал жеребца и поравнялся с Эрвином. То был ганта Гроза — кто ж еще.

— Ориджин, имею к тебе вопрос, если позволишь.

Не дожидаясь разрешения, продолжил:

— Если глаз меня не подводит, а такое случается очень редко, то у тебя четыреста всадников. Ни осадных машин, ни лестниц, ни башен — только конница. А впереди замок Эрроубэк — второй по крепости в Альмере. Как ты думаешь его взять?

— С помощью Светлой Агаты.

Ганта хмыкнул.

— Мне говорили, что ты не дурак. Наверное, авангард нужен лишь затем, чтоб напугать графа. А на штурм пойдут главные силы, которые приедут позже. Ага?

— Если я напугаю графа достаточно сильно, то он отключит искру. Ближайшие пятьдесят миль пути снабжаются искрой из его замка. Поезда с подкреплениями встанут.

— И ты окажешься с четырьмя сотнями мечей в чистом поле перед замком, а твоя армия отстанет на несколько дней?

— Именно так.

— Говорят, у графа две тысячи воинов. Что помешает ему выйти из замка и положить вас в пыль?

— Ничто.

Ганта потеребил ус, издал гортанный смешок.

— Может, и дурак, зато храбрец. Думаешь, твои четыре сотни побьют две графских тысячи? Хочешь выманить их в поле, а потом занять пустой замок?

— Допускаю такую возможность. Но надеюсь все же на другое.

Шаван поднял бровь. Эрвин выронил:

— Я же сказал: на помощь Агаты.

* * *

Чего точно не хотелось — безумного неоправданного риска, какой сопровождал прошлогоднюю войну. Теперь на стороне Эрвина и численный перевес, и опыт, и уверенность в себе. Не стоит повторять былых ошибок.

На сей раз Эрвин уделил должное внимание разведке. Восьмерых агентов он послал в графство Эрроубэк в первый же день после совета с отцом. Еще шестнадцать отправились в глубокий тыл — в Алеридан и Эвергард. Там имелась и регулярная агентура, новые люди должны были вступить с нею в контакт, проверить надежность сети и точность сведений. А наступление авангарда северян предварялось тщательной полевой разведкой. Четыре дюжины легких всадников выдвинулись далеко вперед и на фланги, отслеживая все движения противника вплоть до реки Бэк. Первые донесения уже начали поступать.

Как Эрвин и ожидал, все силы графа Эрроубэка были сосредоточены в замке, построенном на плотине, и на крутом западном берегу реки. Граф не держал войск восточнее Бэка. До самых стен замка можно дойти, не встретив сопротивления. Впрочем, на этом радостные новости заканчивались.

Разведчики докладывали, что в самом замке Эрроубэк держит восемьсот человек гарнизона, и не менее полутора тысяч — на западном берегу. Это означает, что Эрвин со своими четырьмя сотнями не сможет ни захватить замок, ни форсировать реку, ни установить осаду. Остается одна возможность: полноценный штурм всеми силами, с применением башен, катапульт, таранов. А это — потеря не менее тысячи бойцов и двух-трех недель времени. Что хуже всего, с запада к реке подходит войско приарха Альмера. Через два дня оно достигнет замка, и тогда штурм усложнится многократно.

Меж тем, плотина графа Эрроубэка — единственный путь на запад. Рельсовый мост все еще разрушен. Другой мост — на юге, во владениях графини Дэйнайт. В отличии от Эрроубэка, графиня — верный вассал приарха, и сожжет мост по первому его приказу. А форсировать такую реку, как Бэк, в виду превосходящих сил противника — верное самоубийство. Значит, замок графа должен быть взят. Сегодня.

Как вам новая война, милорд?.. Год назад, готовясь к почти безнадежному бою, Эрвин чувствовал страх и азарт, тревогу и жажду славы. То была игра с безумно высокими ставками: блестящая победа или гибель. Та игра стоила свеч. Теперь — все иначе. Удушливая тоска поглощает остальные чувства. Нет ни азарта, ни жажды славы, ни тревоги, ни гордости. Все едино, любой исход не лучше другого. Слава — зачем она теперь? Победа — что изменит? Поражение, смерть — ну и ладно, все равно жизнь — тоска. Эрвин вел войско лишь ради долга, не испытывая никаких эмоций. Хладнокровие — черта великих полководцев… А еще — мертвецов.

И вот что странно. Тогда, сжигаемый тревогой, он все же шел на риск, бросался в омут головой, навстречу самому сильному страху. Чет или нечет, победа или смерть! Сейчас же Эрвин не боялся ничего, но почему-то и рисковать не хотелось. Слава больше не прельщала, опасная игра не заставляла сердце биться. С каждою милей он усиливал меры осторожности. Удвоить полевую разведку, докладывать каждые полчаса, замок держать под наблюдением. Перестроиться, усилить фланги, прикрыть тыл. Гостей — вглубь колонны, под надежную защиту.

Четыре сотни северян приближались к противнику под покровом тьмы. Тихим шагом, не зажигая огней, оглядываясь во все стороны, настораживаясь от каждого звука. Так, должно быть, крадется к добыче ночной хищник.

Будь Иона жива, она оценила бы сравнение…

В конце концов, усталость взяла свое. Истощенный болью и убаюканный мерным шагом Дождя, Эрвин задремал в седле. Укутался в плащ, уронил голову на грудь. Умный жеребец шел спокойно, давая отдых хозяину…

И вдруг женский голос прорвался сквозь дремоту:

— Милый, почему ты здесь?

Эрвин открыл глаза… а может, увидел во сне, будто открыл. Рядом не было ни Джемиса, ни ганты. Да и войско куда-то пропало. Он один ехал по реке, блестящей от лунного света, а слева плыл в воздухе призрачный силуэт девушки.

— Давно тебя не видел, — шепнул Эрвин.

— Какая наглость! Сам же сбежал от меня! Ты заявил, что идешь бить Кукловода. Я, как подобает порядочной альтессе, поспешила вперед тебя в Лейксити — выбрать нам хороший корабль до Уэймара, собрать припасы в дорогу, позаботиться обо всем. Но тебя нет и нет! Принялась искать — еле нашла. В Альмере! Что ты, собственно, здесь делаешь? Прячешься от меня?!

— Если бы ты была такою умницей, какой прикидываешься, то сама поняла бы: у Кукловода есть могущественный союзник. Его нужно вывести из игры.

— Ты о Галларде Альмера? Том самом, которого вызывают в столицу на церковный суд?

— Он не поедет туда. Если Галлард связан с Кукловодом настолько сильно, как я думаю, то суд святой Церкви для него равносилен костру. Пока он не собрал все свои силы и не объединился с Шейландом, нужно его опрокинуть.

— Возможно, но почему ты? Если я ничего не путаю, у тебя сестра в Уэймаре. И она, кажется, в беде.