Путешествие коммивояжера по продаже фаллоимитаторов (ЛП) - Донайхи Кевин Л.. Страница 11
Молочное возбуждение
Уильям Эзра Торо налил молоко в высокий стакан. Он вернул кувшин в холодильник и быстро закрыл дверцу, чтобы вещи внутри не могли убежать. Уильям принес стакан с собой на кухонный стол. Там он развернул газету и начал читать статьи о мертвых людях и кружащихся в небе предметах.
Тишину нарушил густой голос с немецким акцентом:
- Пожалуйста, не пей меня.
Уильям посмотрел на молоко.
- Ты сегодня разговорчивый, да? Разве ты не видишь, что я пытаюсь читать?
- У меня нет глаз, - ответило молоко.
- Извини; у меня была слепая тетя, - он снова перевел взгляд на бумагу. - Но я все равно собираюсь выпить тебя.
Стакан с молоком бешено завибрировал.
- Пожалуйста, сэр! Пожалуйста, не заставляй меня умолять!
- Ради бога, не мог бы ты просто...
- Я готов предложить тебе все что угодно! – Молоко на мгновение замолкло. - Все что угодно, кроме секса!
Уильям ухмыльнулся.
- Боюсь, что это должен быть секс, любовь моя.
- Но...
- Это единственный способ, - он расстегнул молнию на брюках и ухмыльнулся. - Видит бог, старая жена не заводит меня с тех пор, как я запер ее в подвале.
В течение нескольких минут молоко оставалось безмолвным. Наконец тихий, пронзительный голос сказал:
- Если это то, что нужно, тогда... хорошо, но я девственник, так что, пожалуйста, будь нежным.
Уильям рассмеялся.
- Я просто пошутил. Какой секс может предложить стакан молока?
- Секс с молоком.
Его лицо исказила гримаса.
- Я не хочу об этом думать. Кроме того, ты молоко-мужчина, и, если я займусь с тобой сексом, это может сделать меня геем.
- Если я не могу дать тебе секс, то что я могу тебе предложить?
- Ничего. Я собираюсь выпить тебя.
Уильям сделал паузу.
- Прошу тебя, нет, ты не можешь…
- Ошибаешься. Я могу и сделаю это. Пить легко, ты же знаешь. Все, что мне нужно сделать, это поднять тебя и проглотить.
Молоко начало всхлипывать.
- Я пил молоко раньше, тонны молока, и я никогда не видел такого невротического стакана с молоком. На самом деле, ты первый стакан с молоком, который вообще заговорил. И вообще, что тебя так взволновало? Почему ты такой взволнованный?
Со стекла капал конденсат, словно слезы.
- Потому что… потому что, если ты выпьешь меня, я умру.
- Ты молоко, - заявил Уильям. - Молоко не живое и не мертвое.
- Ох.
Молоко замолчало.
Уильям вернулся к чтению своей газеты. Центральный разворот на этой неделе особенно соответствовал его вкусам. Он потратил некоторое время, разглядывая ее вялые груди и зеленую кожу, прежде чем перейти к некрологам на следующей странице.
- Извини, что побеспокоил тебя.
Он уставился на стакан с молоком.
- Какую часть из «не живое, не мертвое» ты не понял?
Молоко больше ничего не сказало.
Удовлетворенный, Уильям вернулся к газете. Когда он открыл газету на спортивном разделе, костяшки его пальцев задели стакан с молоком, опрокинув его на пол.
Он слышал смех как по пути вниз, так и после удара о пол стакана. Нарочито, он встал на четвереньки, и начал слизывать молоко с пола, пока оно не кончилось и его язык не начал кровоточить.
Это заставило Уильяма почувствовать себя хорошо, но через несколько дней он умер – умер после того, как смеющийся осколок стекла пронзил его кишечную стенку.
Двухсторонний Санта
Прошло несколько минут после последнего звона колокольчиков, когда я впервые встретил Санта-Клауса.
Видите ли, я хороший парень. Я часто беру бездомных с собой в свою квартиру и позволяю им спать там день или два, иногда дольше. Все зависит от того, как я отношусь к ним и что они заставляют меня чувствовать.
На улице почти не было машин. На тротуаре никаких пешеходов, кроме меня. Все мои собутыльники, только что изгнанные из пивной, сели в свои машины. Им было некомфортно гулять в одиночку поздно ночью, но я чувствовал себя как дома среди разрушенных зданий и сломленных людей.
Как только рев двигателей стих, я обратил свое внимание на мелочи: звук мусора, шуршащего в переулках, узор огней в окнах квартир и бетон, с которого поднимался пар после недавнего дождя. Тротуар под моими ногами казался странно мягким и податливым. Светофоры впереди покачивались или выглядели как танцующие пятна.
Завернув за угол, я заметил, как что-то упало на стену. Это выглядело как мешок с мусором, проигнорированный санитарной бригадой. Хотя я думал, что знаю, что скрывается под всей этой объемистой грязной тканью. И я был прав. Я смотрел на Санту.
Его пальто облегало его, как расстегнутый мешок для трупов, только шерстяной. У него была длинная, белая и ниспадающая борода. В свете уличного фонаря его лицо, казалось, было цвета мочи. Он был стар – один из самых старых бездомных парней, которых я видел в этих краях. Мне стало интересно, как долго он жил в Эль-Эйсе в картонных коробках или испражнялся в сорняках за старой полосой вверх по дороге.
У Санты был терпкий, почти игривый запах. Подойдя ближе, я заметил почти пустую бутылку, зажатую в его костлявой правой руке.
- Это что, виски? – спросил я.
Мужчина кивнул, но не сделал попытки встретиться со мной взглядом. Казалось, он созерцает тротуар. А может, что-то другое.
- Похоже, у тебя мало что осталось, - сказал я, - но я мог бы достать тебе еще.
Затем он поднял голову, его глубоко посаженные глаза затерялись в тени.
- Ты сделаешь это для меня?
- Конечно, но тебе придется покинуть этот переулок.
- Но куда я пойду? - спросил он.
- Ко мне домой, - был мой ответ.
Он изучал меня, казалось, думая: «Он сказал виски? Бесплатный виски? Абсолютно бесплатный».
Я на мгновение сделал паузу.
- Так ты идешь?
- Конечно, приятель. Я в игре.
Затем он встал, и его колени задрожали.
Он быстро схватился за стену, чтобы избежать быстрого возвращения на тротуар.
Я протянул ему руку.
- Нужна помощь?
- Нет, я справлюсь.
Я изумился. В конце концов, в этом человеке все-таки осталась капля достоинства.
Мне потребовалось десять минут, чтобы преодолеть два квартала от переулка, в котором я нашел своего нового друга. Он шел медленно, и то, как он ковылял за мной, заставило меня задуматься, не хромает ли у него одна нога.
Я не мог позволить ему шататься всю дорогу до моей квартиры.
С его скоростью нам потребовался бы час, чтобы добраться туда. Я был готов вернуться и показать этому человеку и свое место, и свое гостеприимство, поэтому я успокоил его, предложив опереться на мое плечо. Он не сопротивлялся мне. На самом деле, он казался благодарным за этот небольшой акт доброты.
- Как тебя зовут? – спросил я.
Он просто что-то пробормотал.
Час спустя я смотрел телевизор, а мужчина лежал на моей кровати. Он заснул почти сразу же, как только лег.
Он громко захрапел. Я бы проверял его время от времени, если бы не храп. Шум дал мне понять, что с ним все в порядке, что он не проглотил язык и не подавился собственной рвотой.