Кровавый "Парк динозавров" (СИ) - Каминский Андрей Игоревич. Страница 19

— Именно так, — кивнул Ву, — зародыш мы помещаем внутрь механическим путем, а затем они у нас здесь вызревают.

— Сколько вы уже вывели динозавров? — спросил Грант.

— В нашем инкубаторе мы произвели уже более двух десятков выводков. В результате мы располагаем четыреста двадцатью восемью живыми экземплярами.

— А кто-нибудь сейчас должен вылупиться? — спросил Грант.

— Сейчас нет: у каждого животного свой период инкубации. Однако в среднем примерно раз в два месяца. Мы стараемся сделать так, чтоб они появлялись все разом и не осложняли работу обслуживающему персоналу. Конечно, выживают не все. Еще вопросы будут? Нет? Тогда пойдем в помещение для новорожденных.

В круглой белой комнате стояло несколько небольших инкубаторов, в данный момент пустующих. Спиной к двери, на полу сидела молодая женщина в белом халате, увлеченно рассматривающая что-то перед собой.

— Ну что, Кэти, кто тут у нас сегодня? — спросил доктор Ву.

— Ничего особенного, — ответила женщина. — Всего лишь маленький компи.

— Дайте посмотреть.

Женщина поднялась на ноги и отошла в сторону. Тим услышал за спиной голос Лекси:

— А он симпатичный. На ящерицу похож.

Маленький динозавр был размером чуть больше цыпленка: темно-зеленого цвета с коричневыми полосами вдоль спины. Крошечные передние лапки заканчивались маленькими шевелящимися пальчиками. Острой длинной мордочкой динозавр и впрямь походил на ящерицу, однако, в отличие от рептилии, уверенно стоял на задних лапах, сохраняя равновесие при помощи хвоста.

— Прокомпсогнатусов мы выводим чаще других, — заметил Ву, — у нас их уже шестьдесят восемь. Грубо говоря, каждый пятый выведенный нами ящер — это компи.

— Так много? — удивился Грант, — зачем вам они?

— Понимаете, мы хотим, чтобы Парк юрского периода был как можно реальнее с точки зрения существовавших тогда природных условий, а санитарами юрского периода и были прокомпсогнатусы. Как сейчас шакалы. Поэтому мы и создали их, чтобы они нам тут все чистили.

— То есть пожирали падаль?

— Много падали у нас не бывает: на острове всего около четырехсот тридцати особей, — объяснил доктор Ву. — Мы создавали компи не столько из-за проблемы падали, сколько из-за совершенно другого вида отходов.

— Какого вида?

— Видите ли, — начал доктор Ву, — у нас на острове живут очень крупные травоядные динозавры. Сами можете представить, сколько навоза производит стадо брахиозавров, каждый из которых раз в десять больше слона. К сожалению, за шестьдесят миллионов лет, прошедших с тех пор, как вымерли динозавры, бактерии, которые разлагали их помет, видимо, так же исчезли. Во всяком случае, экскременты ящеров не разлагаются очень долго.

— Да, это серьезная проблема, — согласился Малкольм.

— Это очень серьезная проблема, — продолжал доктор Ву. — Сколько времени мы потратили, чтобы решить ее. Вы, конечно, знаете, что в Африке живет навозный жук, который поедает экскременты слона. У многих других крупных животных существуют, как сказать, партнеры, цель существования которых — убирать за другими. В общем, прокомпсогнатусы поедают экскременты крупных травоядных. Их собственные экскременты вроде бы разлагаются с помощью существующих бактерий. Короче, если у нас будет достаточно этих животных, наша проблема будет решена.

— Почти семьдесят экземпляров, — повторил Малкольм. — Трудно, наверное, уследить за всеми ними?

— Наш контрольный пост именно для этого и был создан. Там вам покажут, как это делается.

— Да, хотелось бы, — сказал Малькольм.

Грант протянул руку, пытаясь взять детеныша на руки, но тот резко отпрыгнул в сторону. Из маленькой пасти вырвалось угрожающее шипение.

— Осторожно, укусит! — вырвалось у Элли.

— Нет-нет, — успокоил ее Ву, — этот не может никого укусить, пока маленький. У этих детенышей нет никаких зубов, даже яичных.

— Яичных? — спросил Недри.

— Большинство видов динозавров рождаются с небольшими зубами — скорее маленькими шипами на кончике носа. Они нужны им, чтобы вылупиться из яиц. Но велоцирапторы, компи и некоторые другие виды расковыривают дырку в скорлупе с помощью заостренной мордочки, а наши сотрудники помогают им выбраться.

— Значит, это вы им помогаете выбраться наружу, — заметил Грант. — А на воле?

— На воле?

— Ну да, на воле. Когда они рождаются в своем гнезде.

— Нет, это невозможно, — возразил доктор Ву. — Ни один из наших экземпляров не способен размножаться. Поэтому-то мы и создали, так сказать, детсад для динозавров

— А почему они у вас не размножаются?

— Ну, вы, наверное, и сами понимаете, почему мы перекрыли им эту возможность, — начал объяснять доктор Ву. — чтобы не было бесконтрольного размножения, все экземпляры, выведенные в Парке юрского периода — самки.

— А это кто- нибудь проверяет? — спросил Малкольм, — Грубо говоря, кто-нибудь задирает им, так сказать, юбки, чтобы проверить пол?

— Они самки потому, что мы их такими делаем, — ответил Ву. — Мы управляем их набором хромосом и средой обитания зародыша внутри яйца. С точки зрения биотехнологии, самок вообще выращивать проще. Любой зародыш изначально наследует женский генетический код. Иными словами, мы все рождаемся самками. Чтобы развивающийся эмбрион превратился в самца необходимо дополнительное воздействие, то есть, в ходе развития должен появиться дополнительный гормон. Но если этого не произойдет, зародыш разовьется в самку. Мы этот гормон не добавляем и, как следствие, все наши животные самки и, соответственно, не размножаются.

— Сара будет в восторге, — заметил Малькольм, — торжество феминизма в отдельно взятом биоценозе. Кстати, что с ней? Она должна была уже приехать.

— Буквально за несколько минут до начала экскурсии мисс Хардинг связалась с нами, — сказал Реджис, — какие-то сложности в навигации из-за которых они выбились из графика. Но сейчас катер уже подходит к южному причалу, а потом вертолет отвезет ее сюда. На экскурсии в Парке она будет точно. Ну, а пока, пройдемте в виварий.

Чтобы добраться до вивария пришлось зайти в большой лифт, перемещавшийся в расположенной с внешней стороны горы стеклянной трубе. Лифт доставил гостей на находившуюся примерно в двухстах футах выше лабораторий обширную террасу, огороженную высоким забором. Его искусно маскировали деревья и большие папоротники, превращавшие террасу в подобие экзотического сквера.

— Раньше здесь было что-то вроде висячих садов, — пояснил Реджис, — только выращивались, разумеется, не цветы, а разные полезные культуры. Аборигены создали довольно сложную систему орошения из горных ручьев, ну а мы, соответственно, приспособили ее для наших нужд.

Со всех сторон слышалось журчание ручейков и небольших водопадов, стекавших со склонов гор. Они наполняли небольшие пруды, красиво выложенные разными породами камня и украшенные папоротниками и яркими цветами. Пруды не пустовали — в них плавали или неподвижно лежали водяные черепахи, змеи и небольшие, футов в пять, крокодилы, напоминавшие поросшие тиной бревна. Из других прудов доносилось кваканье и Грант, заглянув туда, увидел разнообразных лягушек, жаб и саламандр. На ветвях деревьев восседали гекконы и квакши, парили малайские «летучие дракончики», скользили древесные змеи. В больших же террариумах находились прочие пресмыкающиеся — от мелких ящериц до варанов и удавов. В воздухе стоял удушливый запах мускуса и гниющей растительности.

— Фу! — сморщилась Лекси при виде проползшей рядом с ней тонкой змеи, — какое противное местечко.

— Не волнуйтесь, мисс Мерфи, — сказал Реджис, — свободно обитают на деревьях лишь самые безопасные виды, ядовитые змеи изолированы от посетителей.

— Я и не боюсь, — фыркнула девушка, — просто они мерзкие.

— Позвольте представить вам Жана-Франсуа Шарьера, профессора кафедры зоологии из Монреальского университета, — сказал Реджис.

Смотритель вивария оказался высоким тощим стариком, с морщинистой кожей и с козлиной бородкой на костистом подбородке. Выпуклыми черными глазами и полными губами, он напомнил Гранту одну из плававших в террариумах саламандр. Просторный белый халат не мог скрыть недостатки на редкость уродливой фигуры — словно у доктора были некие дефекты позвоночника. Здороваясь, Грант отметил, что кожа доктора необычайно холодная и грубая, словно ороговевшая.