Чёрные лебеди (СИ) - Ларсен Вадим. Страница 67

Лесорубы мигом повалились на землю, кто в канавы, кто в валежник. Лишь двое лучников, вытянувшись в полный рост, пускали стрелы одну за другой. Изредка их стрелы всё-таки достигали цели, и раненые лошади метались меж деревьями, тщетно пытаясь сбросить с себя седоков. Потеряв противника из виду, запертые поваленным сосняком, отакийцы отступили к реке. Теперь на голом скалистом плато, они были как на ладони.

Капитан отдал приказ, и арбалетчики, рассыпавшись по берегу, укрылись за высокими валунами. Всадники напротив, отошли дальше к стремнине на расстояние, недосягаемое для стрел. И всё же старик и юнец продолжали напрасно стрелять, лишь выдавая тем своё расположение. Когда отакийский болт выбил старику глаз, бесполезная трата стрел прекратилась.

— Та-ак, — протянул Дрюдор.

Теперь даже самый бестолковый лесоруб понимал, вторая атака захлебнётся быстрее первой. Преодолеть береговое расстояние до конников под арбалетным обстрелом — чистое самоубийство.

— Что будем делать? — спросил Мизинец сержанта.

— Давай командуй, пришлый, — требовательно зашипели лесорубы.

— Та-ак, — повторил Дрюдор, — внезапность упущена, остаётся хитрость…

Рядом в предсмертных судорогах корчился худощавый парень с перебитой шеей. Тут же валялась забрызганная кровью его боевая секира. Дрюдор молчаливо поднял её и, обухом указывая в сторону от сухостоя, выкрикнул:

— Рубите длинные шесты! Заострите концы, да поживее! Ты! — ткнул пальцем в молодого лучника, склонившегося над телом убитого деда. — Хватит причитать! Он умер как солдат. Возьми его стрелы и следи, чтобы ни один южанин не переступил ту прогалину перед лесом. Попусту стрелы не трать! Стреляй наверняка! Понял?

Парень вытер заплаканные глаза и согласно кивнул.

— Так-то лучше, — подбодрил сержант.

Лесорубы умело рубили строевой сосновый молодняк. Проворными точными ударами срезали развесистые лапы, ювелирно обтёсывали сучки на упругих стволах, в два замаха острили концы. Глядя на их работу, Дрюдор довольно цокал языком:

— Каждый умеет, что умеет. Эй, живо! Слушать сюда! Вы берите шесты, а вы… — он указал на трёх молодых парней рядом с Мизинцем: — Бросьте топоры и слушайте внимательно. По команде Мизинца по очереди будете выбегать из леса и сразу же обратно. Только кричите погромче. И запомните, промедление — смерть. А вы, — Дрюдор обратился к остальным, — разделитесь на два отряда и живо на фланги!

— Куда? — переспросил пухлый лесоруб с подпоясанным двуручной пилой бочкообразным пузом.

— Туда и туда, бестолочь! — сержант развёл в стороны руки. — Выставить шесты наготове и по моей команде сходитесь. Всё ясно?

— А то, — подтвердил пухлый, сверкая маслянистым лицом как надраенным походным котелком.

Дрюдор лёг на землю и жестом призвал Мизинца сделать тоже самое. Скрытые плющом, паутиной стянувшим прибрежный валун, они долго осматривали берег. Отовсюду из укрытий таращились стремена заряженных арбалетов.

— Смотри, сынок, и запоминай, — Дрюдор глянул в небо, будто оно могло ему помочь в задуманном, и вдруг резко вскочил на ноги.

— А-а-а! Собачьи дети! — с громогласным криком он выбежал из леса, подпрыгнул на месте, широко взмахнул руками и, сделав два невероятно огромных прыжка, снова очутился за валуном рядом с Мизинцем. Тут же четыре смертоносных болта глухо воткнулись в песок, там, где только что скакал сержант. Мизинец уставился с распахнутым ртом.

— Стар я… для такого, — сквозь одышку выдавил Дрюдор. — Давай, теперь твоя очередь. Только не медли.

Парень вскочил также стремительно и, взвыв во весь голос, пригибаясь и качаясь из стороны в сторону, зигзагом помчался по прогалине к густым ивовым зарослям. Летящие болты едва касались его взъерошенной шевелюры. Пробежав десять шагов, оттолкнулся обеими ногами, нырнул в кустарник и, удачно приземлившись, расплылся в победоносной ухмылке.

Тут же вскочил следующий. Парень с деревянным блюдом на груди, заменявшим ему нагрудник, подпрыгнул молодым козлом и выкрикнул, пританцовывая на месте:

— Эгей, уроды! Я здесь!

— Нелепица, — вырвалось у Праворукого.

— Ложись! — гаркнул сержант, и парень плашмя повалился рядом с ним. Пара болтов чередой впились в сосновый ствол, и ошмётки коры посыпались им на головы.

— Не на месте, балбес. Двигайся, недотёпа, — Дрюдор по-отечески погрозил волосатым пальцем.

Игра в кошки-мышки началась.

— Ату! — Мизинец уже нёсся обратно.

На этот раз стрелки запоздали. Вероятно, перезаряжали арбалеты.

Парни внезапно один за другим выскакивали из-за деревьев, носились от кустов к валунам и обратно, кричали, улюлюкали на бегу, и последними словами поносили арбалетчиков. Всадники у реки, придерживая взмыленных коней, тоже включились в забаву. Горлопаня и перекрикивая друг друга, они тыкали пальцами в возможное место появления очередного наглеца, и кажется, делали ставки.

Пока продолжался этот импровизированный тир, Дрюдор оценивал, как оба его фланговых отряда занимают нужные позиции. Справа полторы дюжины лесорубов, с жердями на изготовке, притаилось за деревьями. Слева отряд не меньше, приготовив заостренные шесты, залёг за густой уремой.

В это время не на шутку разозлившиеся арбалетчики уже покинули свои укрытия и, не таясь, стали приближаться к месту непривычно наглого, провокационного игрища.

Дрюдор повернулся к единственному лучнику:

— Приготовься, парень. И целься лучше.

Смертельная пляска приближалась к апогею, когда Мизинец, подхватив небольшой остроконечный камень, в очередной раз выскочил из-за валуна и метнул в стрелков. Парни тут же последовали его примеру. Один из камней попал отакийцу в голову и тот, выронив арбалет, упал на колени. Это выглядело глупо, но раззадоренные стрелки и не думали прятаться от летящих камней. Увидев это, капитан-южанин отдал короткий приказ, и всадники, пришпорив лошадей, тронулись с места. Пока добротные отакийские подковы выбивали искры из прибрежных камней, занятый диспозицией сержант, жестами призывал отряды к изготовке.

— Сейчас начнётся, — Праворукий коротко сплюнул, пожевал губами воздух и потёр щетинистую щёку о протез.

Раззадоренный, потерявший бдительность Мизинец замешкался дольше обычного, и это стало его ошибкой. Вражеский болт угодил в бедро выше колена, и парень подкошенный покатился прямо всадникам под ноги. Стрелки радостно завопили, а верховые осадили набирающих ход коней.

Дрюдор поднял руку, объявляя максимальную готовность.

Первым над корчащимся от боли Мизинцем вырос капитан на белом жеребце. Рукою в сверкающей латной перчатке с лацканом до самого локтя подал сигнал. Всадники окружили раненого, а стрелки перестали держать его на прицеле.

— Чего ждёшь? — не выдержал Праворукий.

— Погоди… — Дрюдор не отрывал взгляда от происходящего.

— Они его убьют.

— Значит, похороним с почестями.

Тем временем конный отряд взял парня в плотное кольцо. Несколько из них, обнажив лёгкие верховые мечи, вглядывались в чащу, туда где, по их мнению, скрылись товарищи подстреленного весельчака. Остальные, окружив Мизинца, весело галдели и победно скалились, потирая ухоженные южные бородки.

Капитан склонился над парнем и требовательно прикрикнул. Неожиданно Мизинец вскинул руку, и увесистая гладкая галька угодила южанину в его картофелевидный нос, выбив изрядную струйку крови. Истерично взвыв, капитан ухватился за лицо, и в этот самый миг Дрюдор отдал приказ атаковать.

Стрела лучника-лесоруба пробила отакийскому капитану кадык и вылезла кровавым концом из шей, сзади под шлемом. Испуганный конь вздыбился, сбросил обмякшего седока прямо на Корвала-Мизинца и мёртвое капитанское тело плотно накрыло парня, тем самым сохранив жизнь.

Всадники бросились кто на выстрел, кто к капитану, но тут с обеих сторон, с кольями наперевес, по-звериному крича и улюлюкая, как из-под земли выросли оба отряда лесорубов. Дальше всё походило на травлю медведя-шатуна, в чём лесные братья имели немалый опыт. Острые концы их сосновых жердей втыкались в укрытые алыми попонами лошадиные крупы, в потные конские шеи, в дорогие сёдла и ноги седоков. Всадники рубили колья мечами, но тут же в брюха животных впивались новые, и два-три лесоруба навалившись на тупой конец, сваливали на землю и коня и наездника. Лишившихся приоритетной верховой позиции тут же настигали острые топоры.