Милый муравей - Кайл Дункан. Страница 20

— Возможно, это священное для аборигенов место. Верно, Билли?

Тот согласно кивнул, а Джейн поинтересовалась:

— Какое? Почему?

Билли покачал головой.

— Не спрашивай, — попросил я. — Не наше это дело — интересоваться их священными тайнами.

— Извини.

— Она невежественная англичанка, Билли. Ты должен простить ее. Со временем она научится.

Билли улыбнулся. Некоторое время мы ехали молча, а потом Билли, сопровождая свою речь характерными для него жестами, нередко заменяющими слова, начал говорить, и, по-моему, даже слишком речисто.

— Мистер Грин, — сказал Билли, — работал там много раз. Много раз. Он приходил на целый день, потом на другой день.

— Что он здесь делал? Какие-то вещи?

Билли пожал плечами, потом улыбнулся:

— Делал шум. Курил сигары и делал шум.

— Какой это был шум?

Билли издал звук на высоких тонах:

— И-и-и-и-и-и.

— Токарный станок, — догадалась Джейн.

— Ты помнишь еще что-нибудь про мистера Грина?

Билли кивнул.

— Ходил прогуляться, — сказал Билли.

У меня возникает иногда опасение, что в моем изображении Билли Одна Шляпа выглядит просто законченным идиотом. Но можно не сомневаться, с его разумом все в порядке. То, что ему надо делать, или то, что он хочет делать. Билли делает так же, как и все остальные: скажем, мастерски водит машину. Но в числе того, чего он делать не желает, — чрезмерная разговорчивость. По крайней мере, так может показаться белому человеку. Насколько я знал, соплеменники зовут его Билли Болтун. Необходимо помнить, что аборигены являются представителями такой древней культуры, которая существовала задолго до того, как Моисей спустился с горы. Им нравится такая жизнь, и они не желают ее менять. То, что мы принуждаем их измениться, свидетельствует не в нашу пользу.

— Мистер Грин часто прогуливался?

— После сезона дождей.

— Как долго длится этот сезон?

Билли пожал плечами:

— Три-четыре недели.

— Каждый год? — уточнила Джейн.

Билли утвердительно кивнул.

— Ты ходил вместе с ним на эти прогулки?

— Прогуливался один.

— Он ходил пешком или ездил на машине?

— Верблюд, — уточнил Билли. — Мул, лошадь.

Джейн занималась приготовлением салата на ленч, когда послышался звук приближающегося самолета. Он не из наших любимых! Я настороженно выглянул, чтобы посмотреть, кто это, прежде чем этот кто-то на самолете без опознавательных знаков заметит наш автомобиль и очень удивится. Но это оказался Стейнби, которого мы ожидали только завтра. Я спрятал пулемет в своей спальне и сказал Билли, чтобы тот забрал его и спрятал, когда мы улетим. Мне не хотелось, чтобы Стейнби увидел пулемет, поскольку если я встречал старого сплетника, то это был именно Стейнби, а я вовсе не желал, чтобы наш пулемет оказался когда-нибудь в руках незваных визитеров.

— Здравствуйте, — произнес Стейнби извиняющимся тоном. — Филлер хочет, чтобы завтра я отвез его в Брум, оттуда в Хедленд, потом в Том-Прайс, после чего в Маунт-Магнет, а затем в Перт. Я вернусь обратно через пять дней, целых пять дней. Куча денег, представляете себе? Поэтому прилетел раньше и подумал: может, мы сумеем сговориться? Хочу сказать, все будет честно — вы меньше заплатите мне за рейс. Идет?

— Если мы улетим сегодня?

Стейнби явно уловил в моем голосе больше радости, нежели огорчения.

— По рукам?

— Ну? — Я посмотрел на Джейн.

— Помнится, это я оплачивала рейс, — сказала она.

— Совершенно верно, — торопливо согласился я. — На вашем месте, мистер Стейнби, я бы спросил мисс Стратт.

— Прошу прощения, леди, — извинился Стейнби, — но вы слышали о моем предложении, не так ли?

— Вы разговаривали с ним, — холодно заметила Джейн.

— Я думал, что он...

— Нет.

— И правильно.

— Что вы себе позволяете?..

Джейн снова на глазах превратилась в самоуверенного капитана Стратт. Я забавлялся, слушая их разговор, и с трудом сдерживал улыбку. Очаровательно, не правда ли?

Но ей не удалось сбить с толку Стейнби.

— Послушайте, милая, — подлизывался Стейнби. — Разве деньги бывают лишними? Как насчет того, чтобы снизить цену на пятьдесят баксов?

— Сто, — сказала Джейн, — и я выброшу эту тарелку с овощами и жареными яйцами.

— Семьдесят пять и два яйца?

И они ударили по рукам.

Стейнби заставил нас мигом собраться. Он был похож на ходячее руководство для коммивояжеров: сначала приближаетесь к нужной цели, затем пожимаете руки, и лишь потом предлагаете товар, после чего двигаетесь в сторону нового покупателя. Он знал, что мы прилетели на Стринджер Стейшн практически без багажа, значит, мог предположить, что и в обратную дорогу повезем мало вещей и сборы не займут много времени. Честно говоря, я совсем не сожалел, что уезжаю на день раньше. В мои намерения не входило возвращаться сюда, а если я когда-нибудь и вернусь, то только вместе с хорошим радиопередатчиком. С меня достаточно.

Мою голову занимала другая проблема. Не так давно я говорил о том, что ввожу в заблуждение моих читателей по поводу Билли Одна Шляпа. Но еще хуже обстоят дела с описанием Джейн, потому что она очень красивая девушка, и нескольких дней, проведенных в ее обществе, мне хватило, чтобы влюбиться. Оставаться вдвоем на Стринджер Стейшн, имея сопровождающим одного Билли, было бы прекрасно. Но я солиситор [7], и моя профессия имеет свои правила, одно из которых не рекомендует делать пассы возле наследницы, когда чернила, подписавшие утверждение завещания, еще не просохли.

Итак, через полчаса мы уже летели обратно. Стейнби был отличным летчиком и не болтал лишних пустяков, вроде: входите, садитесь, взлетаем, полет... Когда самолет достиг нужной высоты и Стейнби смог немного отвлечься, Джейн, перекрикивая шум мотора, спросила:

— Вы слышали когда-нибудь об аэропланах без опознавательных знаков?

— Аэропланах? — улыбаясь, обернулся он. — Только англичане называют сейчас самолеты аэропланами, а все остальные, включая австралийцев, говорят аэрокрафты, как проклятые янки. Значит, говорите, без опознавательных знаков?

— Да. Вообще без каких-либо знаков. Вообще без ничего!

— Где вы видели такой?

— Пролетал однажды над Стринджер Стейшн. «Лайтнинг».

— Да, есть тут один такой. Может быть, два.

— Это разрешено, без опознавательных знаков?

— Нет, но их хозяев трудно выловить. Всего таких самолетов, кажется, штук шесть. Хорошо известен «спитфай», есть еще два «лайтнинга», один из которых вы, вероятно, видели, потом... сейчас припомню... еще один американский, типа «грумман» сам никогда его не видел. О, еще «тайфун». Вот вроде и все. Да, еще поговаривают о «джэп зеро», но, кажется, его никто не встречал.

— Откуда они здесь?

Стейнби снова осклабился.

— Все осталось после войны. С немцами, японцами. Вы слишком молоды, чтобы помнить о ней.

— После войны?

— Ну, когда японцы были на Тиморе, достаточно было пересечь море, чтобы оказаться на СТ.

— СТ?

— Прошу прощения, это Северная территория. Как вам должно быть известно, японцы бомбили Дарвин и Брум, и все были уверены, что они перейдут в наступление. Чтобы дать им отпор, решили перевезти на север военную технику. Танки, аэропланы в ящиках, которые в случае необходимости можно быстро собрать. Но это не понадобилось, а со временем стало ясно, что и не понадобится: они так и не перешли в наступление. Все силы были брошены в другое место, в Новую Гвинею. Какую-то технику забрали, а что-то осталось здесь.

— Вы хотите сказать, что правительство Австралии просто бросило ее? — недоуменно спросила Джейн.

— Слышал, будто они забыли, куда ее свезли, — ухмыльнулся Стейнби. — А может, были слишком заняты. Во всяком случае, через три или четыре года после окончания войны большинство оставшейся техники исчезло.

— Вы хотите сказать, ее украли, не так ли?