Потайной ход - Кайл Дункан. Страница 26

Вскоре вертолет приземлился на равнине, простиравшейся во всех направлениях до горизонта. Через окно я узрел нечто, похожее на кабель. Когда выключили двигатель и лопасти перестали вращаться, я увидел желто-зеленый грузовик, во всяком случае, его верхнюю часть. Нет сомнений — дозаправка.

Я громко позвал на помощь.

— Я на твоем месте поберег бы голос, — сказал Сергей.

— О Боже, должны же мы попытаться!

— Снаружи работают двигатель и насос, а вертолет звуконепроницаем, — пояснил Сергей.

— Как ты полагаешь, где мы очутимся?

— Уверен, эту местность ты знаешь лучше меня, — ответил он. — Мы сейчас летели на север. Возможно, в Джералдтон, а может быть, немного севернее. Никогда не знаешь, что эти люди предпримут.

— Кто они? Кто эта девушка?

— А, да. Очаровательное маленькое создание, не правда ли? Подозреваю, намного старше, чем выглядит. Должно быть, капитан или майор, по крайней мере.

— Откуда она?

Он начал было объяснять. Но тут распахнулась дверь, они вернулись. Через несколько минут мы снова в воздухе. Вертолет наклонился, я секунду или две мог смотреть через плечо пилота. Мы пролетели над океаном, направляясь на запад, то ли к Южной Африке, то ли обратно на Аброльос.

И я оказался прав. Да и трудно было ошибиться: либо Аброльос, либо морская могила для меня и Сергея. Когда нас освободили от наручников и вывели наружу, мы оказались на плоской скалистой площадке, созданной матерью-природой для идеальной посадки вертолета. Вокруг, сколько хватало глаз, ничего не было видно, кроме океана. И неподалеку еще ужасная черная подводная лодка! При виде этого монстра всего в нескольких метрах от нас у меня от изумления отвисла челюсть и я пришел в такое смятение, что уже не мог владеть своими чувствами: мне снова стало страшно.

Лодка была неподвижной, плоской и очень реальной. Крошечный каменистый островок служил ей пристанью. Спустили узенький трап, и через несколько минут я уже шел по нему под дулом двух пистолетов. За мной подталкивали Сергея.

— Вверх по трапу, — резко прозвучал сзади голос Элин.

Я выполнил ее приказание. Нас уже ждал моряк, указывавший на люк.

Я посмотрел вниз: сверкающие огни и люди, все лица повернуты в мою сторону.

— Спускайтесь вниз, — опять приказал голос Элин, столь же мелодичный, как могут быть мелодичны звуки ломающихся сосулек.

Она сказала:

— Все просто, мистер Клоуз.

Мы сидели лицом друг к другу, почти соприкасаясь коленями. Один из охранников стоял вне пределов слышимости, примерно на расстоянии метра, спиной к лестнице, по которой мы только что спустились.

— Просто, — повторила она.

Ее ясные серые глаза не отрывались от моих. Они были настойчивы, эти глаза, и как будто излучали энергию.

— Хорошо бы. Но, к сожалению, это не так, — ответил я. — Все, что я делаю, я делаю в интересах клиента. Некоторые, по-видимому, считают, что я занимаюсь чем-то иным.

— Так оно и есть, — сказала она. — В ваших руках дела предателя и перебежчика Петра Кинского.

— Рабочего человека, которого зовут Питеркин, — возразил я. — И поэтому меня похищают под дулом пистолета, везут триста километров на вертолете, а теперь держат на борту подводной лодки.

— И ей предписано через пять недель вернуться домой, во Владивосток. — Элин сделала паузу, затем добавила: — Если понадобится, с вами на борту.

— И в каком случае это будет необходимо? — поинтересовался я.

Ноздри ее раздулись, она глубоко и печально вздохнула.

— Мистер Клоуз, у вас находятся секретные документы, которые формально принадлежат Кинскому, но фактически — государству.

Я покачал головой:

— Его семье.

Теперь головой покачала она:

— Семьи нет, так что...

— У вас есть доказательства?

— Друг мой, был проведен тщательный поиск. Семьи нет.

— Будем считать, что есть, — сказал я, — и если даже предположить, что его собственность должна быть возвращена государству...

— А она должна...

— Даже тогда это будет не ваше государство. Она должна быть возвращена короне.

— Британской короне? Ерунда! Кинский был русским.

— Насколько я знаю, украинцем. Доказательств, конечно, нет.

— Украина — часть СССР. Он был советским гражданином.

— После этого он стал гражданином Новой Зеландии. Он присягал на верность короне.

Она с яростью взглянула на меня:

— Ни один советский гражданин не может перестать нести ответственность перед советским законом.

— И это вы говорите сейчас, в то время, когда в советской стране начался процесс распада государства. Мы читаем сводки о войне в Армении!

— Да, все так! Но Кинский будет нести ответственность за совершенное им, пока не будет принято специальное решение, освобождающее его по закону от этого, — сказала она. — В данном случае существует заочный приговор к смертной казни.

— Это еще нужно осуществить!

— Это уже осуществлено.

Я пристально смотрел на нее, а она на меня. Питеркин мертв. Я склонен думать, что он погиб в результате несчастного случая, упав с тех ступенек в Олбани. Но возможно, и нет.

— Если вы так приблизились к Питеркину, зачем понадобилось его убивать? Если вправду существует какая-то секретная информация, Питеркин был одним из тех, кто обладал ею. В конце концов, шарманщиком был он, а я всего лишь обезьянка.

— Вы будете замерзшей обезьянкой, если вас отправят в Сибирь. Есть одна пословица...

— Как он умер? — перебил я.

— Полагаю, его падение было не случайным. Меня там не было. Обычно женщин в мужские тюрьмы не пускают.

— Он увидел вашего парня и сразу прыгнул.

— Что-то в этом роде.

Она лучезарно улыбнулась.

— Хватит о прошлом. Быть может, вернемся к настоящему? Человек оставил после себя сведения огромной важности. Несомненно, он доверил их вам. — Улыбка сбежала с ее лица, а глаза стали еще холоднее. — Вы передадите эти сведения мне.

Это были хитрые подчиняющие глаза. Я вспомнил, как ее взгляд пригвоздил меня к месту. Уж не гипнотизер ли Элин Гундерссон?

— Он оставил мне средства, чтобы оплатить похороны, вот и все.

— Вы лжете. — В голосе не слышно приказа, он очень мягок, чуть громче шепота.

— Нет, — возразил я. — И я не знаю, что вас всех интересует. Я простой адвокат. Питеркин слышал обо мне, и я дважды защищал его, но безуспешно. Послушайте, Элин, я даже не уберег его от тюрьмы. Он сел на долгих три года. Вы считаете, это основа для близких взаимоотношений, для большого доверия? Я так не считаю. Я не стал бы доверять Питеркину. Но я был его адвокатом и занимался его делами. Вот и все.

Ее глаза еще горели, но я уже не испытывал страха перед опасностью оказаться под их влиянием.

Некоторое время она сидела, пристально глядя на меня, потом сказала:

— Вы должны рассказать мне все добровольно. Это самый простой путь для меня и, конечно, для вас. — Она помолчала. — Если этого не сделаете, подумайте, что может произойти.

— Меня уже пытали.

— Еще нет. Потом будет инъекция. Укол, который заставит вас говорить, рассказать абсолютно все.

— Зачем же тогда теряете время?

— Лекарство может иметь неприятные побочные эффекты. И кроме того, против вас персонально мы ничего не имеем. Вы, в общем, не предатель. Вы тот, за кого себя выдаете, адвокат, у которого есть обязанности по отношению к клиентам. К несчастью, ваши обязанности привели вас к обладанию информацией, которая для нас важна.

— К несчастью?

— Для вас — да. Вам эта информация абсолютно без надобности, вы не сможете ее использовать.

Я решил рискнуть:

— Я могу продать ее. Немало тех, кто желает обладать ею. Возможно, устрою аукцион.

Ноздри ее раздулись.

— Что вы собираетесь продавать, мистер Клоуз?

— То, о чем я знаю.

— Тем не менее, вы утверждали, будто ничего не знаете. — Элин ухмыльнулась. — Я устрою небольшой перерыв, чтобы дать вам подумать. Вы пьете чай с лимоном?