Под властью пугала - Каламата Мичо. Страница 55

И пока бюрократическое колесо поворачивалось вверх-вниз, вниз-вверх, средства, отпущенные на пособия, переходили из рук в руки, из кармана в карман в соответствии с иерархической градацией, определенной особым указом его высокого величества, да так и сгинули в мутных глубинах административного аппарата.

Крестьяне голодали, и на сей раз, как испокон веков, их спасла от смерти лишь братская поддержка и взаимопомощь. Ведь, понадейся беднота на помощь правительства, вымерли бы люди с голоду еще сотни лет назад.

В областях, где не было наводнения, положение было не лучше, чем в затопленных долинах. Кругом недород, кругом голод. Он покрыл черной пеленой всю Албанию. И газеты не смогли обойти это молчанием.

«У здания префектуры в… (название давайте опустим, ведь то же самое происходит повсюду) изо дня в день собираются обнищавшие крестьяне, прося хлеба. Сердце обливается кровью, когда смотришь на женщин с голыми и босыми детьми, плачущими от голода…»

Но дальше простого сочувствия газеты не идут. Зато они с энтузиазмом одобряют «мудрое решение» министерства просвещения, которое назначило ходжей и священников преподавать слово божье в начальных школах, отдельно для детей христиан и мусульман: одни в одном конце класса, другие – в другом. Или вдруг печатается длинный репортаж редактора газеты, в котором он ругает портного за плохо сшитый костюм. И все газеты в один голос прославляют его высокое величество и ратуют за скорейшее создание организации «зогистской» молодежи.

В январе, когда бедствия народа достигли наивысшей точки, газеты запестрели броскими заголовками:

И все разом забывают о наводнении, никто и знать не желает о том, что люди мрут с голоду. Газеты принимаются снова за старую песню: превозносится до небес августейший король и королевская фамилия, газетчики со смаком описывают ужины и обеды, балы и рауты, встречи и проводы, фраки и декольте…

Тем временем незадачливый крестьянин, на глазах у которого разбушевавшаяся стихия унесла все подчистую, погубила скотину и залила последний мешок с кукурузой, крестьянин, который уже несколько суток ожидает, когда же спадет вода, сидя на соломенной крыше со своими детишками, съежившимися под истертой буркой, истощавший от недоедания, с посиневшими от холода губами, замечает вдруг лодку, что плывет к нему. Это надежда! Детишки высовывают головы из-под бурки, как цыплята из-под крыла наседки, и с нетерпением следят за лодкой сияющими глазами: наконец-то им дадут хоть корочку хлеба! Лодка все ближе, ближе. Еще немножко! Вот она уже совсем рядом, даже лодочника видно! Да там и староста! Мы спасены!

Староста поднимается на ноги и, размахивая газетой, кричит:

– Новость! Благая весть! Августейший король вступает в брак!

Не задерживаясь долго, лодка отправляется дальше, чтобы разнести «благую весть» по всем выступающим из-под воды крышам.

«Осчастливленный» крестьянин воздевает руки к небу, восклицая:

– Слава тебе, о господи! Конечно, ты наслал на меня взбесившуюся воду, забрал у меня все: погубил скотину, оставил меня без последнего мешка кукурузы, по твоей милости мои дети хворают, я мокну под дождем на крыше и подыхаю с голодухи. Но, о радость! Ты прислал мне самую прекрасную весть за всю мою жизнь! Король вступает в брак! Возрадуйтесь, дети мои! Поесть мы всегда успеем, а такой радости, как эта, больше не будет! Славен будь, о господи!

И снова площадь Скандербега заполнили цилиндры и котелки. Депутаты гуськом тянутся в парламент. Народ толпится, глазея на «отцов нации», которые вот-вот начнут новое представление. На этот раз комедия длится недолго.

Заседание по обычаю открывает парламентская мумия, господин Пандели Евангели. Угасающим голосом он читает по бумажке:

– Господа депутаты! Радостный эвенемент [67] величайшей важности, затрагивающий жизненные интересы албанского государства и народа, побудил нас созвать это историческое заседание. Мы пригласили вас, господа, чтобы зачитать вам послание его высокого величества, нашего светлейшего короля, переданное нам господином премьер-министром. Вот это послание: «Желая взять в супруги графиню Апонюи, поручаем вам довести это наше пожелание до сведения представителей народа».

Депутаты вскакивают с мест и начинают рукоплескать с таким энтузиазмом, что можно подумать, будто каждый из них сам женится на графине вместе с его высоким величеством.

Овации стихают, депутаты усаживаются, начинаются прения.

Председатель колеблется, кому первому предоставить слово.

Слово берет Абдуррахман-бей:

– Господин председатель! Блажен наш парламент, которому выпало счастье объявить о помолвке его высокого величества и отпраздновать ее. Эта женитьба, господин председатель, заткнет рот врагам нации и положит конец всяким домыслам и сплетням. Возблагодарим же небеса и вознесем к ним наши молитвы.

Аплодисменты.

Интересно, какие это домыслы и сплетни имеет в виду достопочтенный депутат? Судя по всему, отцы нации знают, в чем дело, потому и хлопают с таким пылом. И вправду, хотя жены у них и состарились, зато дочери подросли, а при короле-холостяке мало ли что может случиться. Досужие языки утверждают, что уже не однажды случалось, а что прикажете делать? Кто осмелится, я вас спрашиваю, отказать его высокому величеству? С кем случилось, с тем случилось, ничего не попишешь. Отныне же ревность молоденькой венгерки обеспечит то, с чем не справились ни мужественность и гордость албанца, ни законы, принятые парламентом.

Но давайте полистаем «Официальный вестник».

Слово берет Фейзи-бей Ализоти:

– Господин председатель! Бывают такие торжественные и радостные мгновения, когда язык не в состоянии выразить то, что у тебя на сердце. Одобрим же столь долгожданный всем албанским народом брак!

Аминь!

Говорит Джафер-бей Юпи:

– Да выйдет замуж за августейшего короля прелестная графиня Апонюи и удостоится сана королевы! Пусть спаситель нации станет основателем династии Зогу! Парламенту надо проголосовать единогласно!

Как прикажете! Господа депутаты, смирно!

Пардон!

Ну почему мы все время неправильно воспринимаем слова почтенного Джафер-бея? Он вовсе не командует, он просто выражает свое мнение. Послушаем же. Нет, вроде он уже высказал все, что хотел.

Слово берет господин Хикмет:

– Король женится! Какая радостная весть! Женится Зогу Первый! Албанцы и албанки, где бы вы ни были, ликуйте!

Депутат из зала:

Не вижу необходимости в дальнейших прениях, давайте поскорее примем решение о женитьбе его высокого величества!

Аплодисменты.

Голоса:

– Правильно!

– Мы замерзли!

– Давайте голосовать!

Нет. Предложение отвергается.

Слово берет Хюсни Тоска.

Оживление и шум в зале.

Хюсни Тоска:

– Да здравствует Зогу Первый!

Фитри-бей:

– Ее сиятельство графиня Джеральдина Апонюи – не кто иная, как современное воплощение жены Скандербега Доники.

Хонджо-бей:

– Желание короля было, есть и будет желанием албанского парламента.

Бенджо-бей:

– Нашу королеву называют белой розой, а этот цветок – символ всех добродетелей.

Болван-бей:

– Да здравствуют молодожены!

Дуб-бей:

– Уже столько веков мы не видали королевы на албанском троне!

Глуп-бей:

– Я хотел кое-что сказать, но не скажу, другие уже все сказали.

Депутат из зала:

– О аллах! Его высокое величество ждет там ответа, а мы тут развели канитель. Давайте же не будем задерживать его высокое величество!

Аплодисменты.

Голоса:

– Принять!

– Голосовать!

И парламент «на основании статьи 89 Основного закона королевства» дает «consentement» [68] на брак его высокого величества с графиней Джеральдиной Апонюи и желает благополучия королевской чете.