Демонолог (СИ) - Бадевский Ян. Страница 13

Да что ж такое!

Восемь пролетов — а я уже выдыхаюсь. Илья вообще со спортом не дружит? Поправочка — дружит. С киберспортом. Что подразумевает безвылазное прозябание в кресле перед экраном компьютера.

Десятый этаж.

Я выплевываю легкие.

Полине тоже нехорошо.

А ведь мы — не старые пердуны-пенсионеры с ожирением и болью в суставах. Обычные русские малолетки. Да, хороший повод задуматься над формой своего носителя. Без магии и спецподготовки в уличных драках мне не выжить. Воспоминания Ильи о базовой школе ничего хорошего не предвещают. Этого дрища постоянно избивали и унижали, у него забирали карманные деньги и еду в столовой. Казалось бы, у ботаника должны быть тайные рычаги власти. Давай списывать нужным людям, стравливай своих обидчиков с более сильными противниками, вступай в выгодные союзы… Но нет — всем этим хитрожопым арсеналом несчастный лошара не пользовался.

Мы попадаем в обширную рекреацию.

Столик, дежурная медсестра. И если вы думаете, что это сексуальная самка с грудью четвертого размера, то глубоко заблуждаетесь. Непробиваемая тетка в очках на серебряной цепочке и взглядом прирожденной мегеры. Участковая перебрасывается с теткой парой фраз, светит удостоверением и ведет нас дальше по коридору.

— Это приемный покой реанимационного отделения, — поясняет участковая по дороге. Мы с трудом поспеваем за этой крепкой и несгибаемой женщиной. — Вашу маму прооперировали и перевели сюда. Лечащий врач ответит на любые вопросы. Я буду рядом.

Коридор оказался частью галереи, ведущей в соседний корпус. Мы задержались в гардеробе, получили белые халаты и полиэтиленовые мешки, именуемые бахилами. Эти штуки пришлось натянуть на кроссовки.

Поворот за угол.

Новый коридор.

Мимо нас проехала каталка с мужиком, из носа которого торчали прозрачные трубочки. Над головой мужика болтались какие-то емкости, а сопровождавший его персонал оживленно переговаривался. Врачи явно спешили, нас с Полиной едва не снесли этой гребаной каталкой. Пришлось вжаться в стену, выкрашенную синей краской.

В Валдорре нет никаких клиник.

Кто умирает, тот умирает.

Иногда в процесс вмешиваются лекари, но их очень мало…

А тут — целая индустрия.

Останавливаемся рядом с дверью палаты, в которой лежит мама. Участковая достает смартфон, звонит кому-то. Абонент не отвечает. Рядом появляется медсестра.

— Меня интересует Невзорова, — доносится до меня голос участковой. — Как ее состояние?

— Невзорова, — медсестра сверяется с какими-то записями в планшете. — Умерла десять минут назад. Не приходя в сознание. Обширная черепно-мозговая травма, сами понимаете…

— НЕЕТ! — Полина неожиданно срывается с места, подлетает к медсестре и начинает колотить ее своими кулачками. Девушка от неожиданности роняет планшет, который на лету подхватывает Веденеева. — Перестаньте! Что вы такое несете? Покажите мне маму! Она жива, я вам не верю!

Мне насилу удается оттащить Полину от медсестры.

— Успокой ее, — шепчет Веденеева. — Я сейчас разберусь.

Я усаживаю растрепанную и заплаканную девочку на тумбу возле стены. Прижимаю к себе, глажу по голове, несу какую-то чушь. Мол, не переживай, всё образуется, мы справимся. Полина перестает орать, но истерика не затухает. Я чувствую, как маленькое тело содрогается от рыданий.

Мне и самому не по себе.

Анна Васильевна мне нравилась.

Уверен, она была хорошей матерью.

— Я хочу увидеть маму, — шепчет Полина.

— Мы вместе, — бормочу я. — Всё будет хорошо.

Конечно, не будет. Я это знаю. Мы — всего лишь два ребенка в громадном и агрессивном Неоме, столице одной из самых больших империй планеты. Деньги зарабатывала мама, она же платила по счетам и заботилась о нас. Илья Невзоров знает очень мало об этом мире, я — еще меньше.

Смерть не остановить.

Не отмотать.

Теперь нам необходимо выжить, отбиться от всевозможных органов опеки, которые попытаются запихнуть нас в интернат, и решить другие проблемы, связанные лично со мной. В этой реальности я только появился, а уже нажил толпу врагов. И если не открыть гребаную чакру, нас с сестренкой сожрут.

В сущности, эта девочка для меня — никто.

Как и ее мать.

Даже не знаю, что происходит. Теперь мне надо позаботиться о Полине, я просто не могу ее оставить. Я много убивал, но от моих рук пали те, кто этого заслуживал. Или не заслуживал, но мог бы заслужить с точки зрения Нергала. Полина…

Просто маленькая девочка.

Одинокая и несчастная.

Наша хрупкая скорлупа только что развалилась на части.

— Илья, — к нам приблизилась Веденеева. — Можно тебя на минутку?

Смотрю на Полину.

— Посиди тут, ладно?

Девочка кивает.

Ее лица не видно из-за растрепанных волос.

Мы с женщиной-полицейским отходим на пять шагов в сторону.

— Я знала твою маму, — сразу переходит к делу участковая. — Раньше мы учились в одной школе. Были подругами. И я хочу вам помочь.

— Что нам теперь делать? — прямо спросил я.

— Придется пройти через опознание, — ответила женщина. — Это неприятно, но что поделать. Я заведу тебя в морг, Полину тревожить не будем.

— Хорошо.

— Ваша главная проблема — отсутствие денег и родственников, — участковая озвучивает мои худшие опасения. — Формально у вас есть отец…

— Он с нами не общается, — буркнул я. — Даже не помогает. Так мама сказала.

— Органы опеки начнут с него, — заявила Веденеева. — Свяжутся, опишут ситуацию, предложат забрать к себе вас с Полиной.

— Не согласится, — предположил я.

— Тогда — интернат, — вздохнула участковая.

— Другого пути нет?

— Я подумаю, — пообещала одноклассница нашей мамы, — но ничего не обещаю.

— Хорошо, — кивнул я. — Что сейчас?

— В морг. Потом отвезу вас домой. И выясню, кто займется организацией похорон.

Не стану описывать наш спуск по запасной лестнице отделения, выход во двор, поиск отдельно стоящего здания морга и уворачивания от проносящихся машин скорой помощи. Краем глаза я увидел один из таких микроавтобусов с распахнутыми настежь задними дверцами. Из нутра автомобиля санитары выдвигали носилки на колесиках с лежащим телом, облепленным датчиками и пластиковыми трубками…

Дальше было опознание.

Участковая присела на скамейку рядом с Полиной, начала ей что-то втолковывать тихим и спокойным голосом. А я последовал за мужиком в синем халате, кожаном переднике и в перчатках, пахнущих антисептиком. Мужик привел меня в комнату с металлическими ячейками во всю стену. Ячеек было много, целая система хранения для мертвецов. Камеры были скомпонованы в три ряда, а к стене кто-то прислонил красную стремянку. Мужик открыл дверцу одной из камер среднего ряда и ловко выдвинул из холодильного агрегата носилки с мамой.

Да, это была она.

Анна Васильевна.

Замерзшая, окостеневшая, с запекшейся кровью на темени. Глаза закрыты, словно женщина прилегла отдохнуть и не проснулась. Часть волос на затылке сострижена, но заглядывать туда я не решился.

Кожа моей несостоявшейся матери уже приобрела мертвенно-бледный оттенок.

— Это она, — подтвердил я. — Анна Васильевна Невзорова.

Работник морга кивнул, накинул отворот ткани на лицо женщины и задвинул носилки обратно в холодильник.

Участковая отвезла нас домой, записала наши телефоны и оставила свой номер. Сказала, что свяжется со мной по похоронам. Всё это время Полина тупо смотрела перед собой, не встревая в разговоры и полностью игнорируя реальность.

Когда дверь за Веденеевой закрылась, девочка направилась в нашу комнату, не проронив ни слова. Я сбросил кеды, положил рюкзак на тумбу и двинулся на кухню. В руке у меня был запечатанный пластиковый конверт с личными вещами мамы, обнаруженными в ее сумочке. Саму сумочку я не стал тащить домой — вряд ли она потребуется кому-то из нас.

Присев к столу, я вскрыл конверт.

Внутри обнаружились ключи от квартиры, косметичка, мобильник, проездной билет на все виды транспорта, кроме метро, пара красных жетонов и потрепанный черный кошелек. Расстегнув кошелек, я внимательно изучил его содержимое. Бумажными купюрами — сорок пять рублей. Монетами — чуть больше трех. Плюс карточка, пин-кода которой я не знаю. Бело-голубой пластик Европейского Континентального Банка. Повертев карту в руках, я принялся с удвоенной энергией обшаривать кошелек и был вознагражден скомканной бумажкой с четырьмя заветными цифрами. Что ж, перво-наперво придется обчистить счет Анны Васильевны — иначе нам с Полиной не выжить. И сделать это я намерен в ближайшие полчаса, пока банк не заблокировал аккаунт.