В Дикой земле (СИ) - Крымов Илья. Страница 3

Незадачливый охотник был разобран на части, и вся его анатомия оказалась перенесена в книгу заклинаний волшебника.

Тобиус двигался дальше, обнаруживая неизведанное даже в тех местах, по которым уже проходил с Эммой. То зыбучий песок на дорогу выползет, то на труп гигантского арахнида наткнёшься… вернее не на труп, а на сброшенный старый экзоскелет, свалившийся с одного из деревьев-великанов. Некоторые кроны покрывали слои белёсой паутины и от них Тобиус старался держаться поодаль.

Не раз серый маг становился свидетелем жуткого естественного отбора, который не прекращался в Дикой земле никогда, а также старался не стать частью этого отбора, постоянно применяя маскирующие чары. Порой существа, за которыми он следил незримо, даже не погибали понятным образом, а просто исчезали, либо на глазах с ними начинали происходить неприглядные метаморфозы, приводившие к полному перерождению или распаду.

Чудищ в этих лесах было предостаточно, однако не они и не звери пугали человека больше всего. Он по-настоящему боялся описанных выше аномалий. Тобиус то и дело ощущал возмущения в Астрале, пугающе вывернутые и перековерканные образы и картины энергетической прослойки бытия; стянутое узлом пространство и кипящее как расплавленный металл время. Что за катастрофа произошла на этих обширнейших территориях, оставив после себя потоп из остаточной магии, исковеркавший реальность? Те области, большие и малые, он старался обходись особенно осторожно. Страшно было подумать, что стало бы с путником, которого занесло бы на столь опасные тропинки без мощного магического восприятия реальности.

Худо-бедно, перебежками и крадучись Тобиус добрался до долины золотого дуба. То чудесное место поприветствовало его таинственной синевой, что начинала светиться после заката, и многоголосым воем, что раздавался в густевшей тьме. Но серого мага этот вой не испугал, наоборот, он намекал на крошечное безопасное пристанище в море кошмаров, добрый приют и более-менее безопасный ночлег.

В окружении светящихся мотыльков, волшебник шагал вдоль реки, стараясь не замочить ноги, когда из темноты выметнулась стая. Он спокойно смотрел, как его окружали громадные лютоволки, варги, пугающие и красивые существа, чьи глаза порождали призрачные отсветы из-за порхания мотыльков.

Среди прочих выделялся уже знакомый зверь, самый большой, тот, в ком чувствовалась особая сила.

— Незваный гость, как говорят, хуже мытаря, и несмотря на это я осмеливаюсь беспокоить ваш покой в сей поздний час. Прошу разрешения переночевать в ваших владениях.

Варги некоторое время переглядывались, потом один подал голос, второй. Они общались свойственными волкам восклицаниями, короткими взвываниями, лаем, резко мотали головами и взрыкивали, пока наконец вожак не издал короткий рявкающий звук. Видимо, стая посовещалась и её предводитель решил, что человеку позволено будет воспользоваться гостеприимством. Посыл выражался в его движениях, изгибе тела и развороте, явственно приглашавшем продолжить путь в долину, под защиту золотой листвы.

Тобиус выбрался к месту прошлой стоянки, где они вместе с Эммой разводили костёр. Оный, кстати, вновь горел. Собранный хозяевами, неумело сложенный и неумело подожжённый, он всё же горел, даря тепло и уют посреди ночи и даже собравшиеся вокруг лекантеры [3] ощущали это. Хотя и старались держаться от огня на некотором расстоянии.

Они перешли в свои «человеческие» формы, став почти что обычной… слегка одичавшей семьёй какого-нибудь лесника. Дядья и тётки, полдюжины детей и подростков, доминирующая пара из вожака и его, с позволения сказать, жены, и несколько стариков, совсем седых, с прорехами в улыбках. Одетые в шкуры и шерсть, они слегка робко приветствовали чужака, чувствовалось, что вестерлингва давалась им с трудом, словно тем, кто знал её, но изрядно отвык от живой речи.

Мужчины вытащили ближе к огню тушу, которую на первый взгляд можно было принять за лесного кабана. Однако на самом деле вживую такого зверя Тобиусу видеть ещё не доводилось, он был огромен, не имел клыков, и, судя по форме головы, никаким кабаном не являлся. Деодон, — вот, что это было, зверь, который вымер в Валемаре тысячи лет назад. На туше виднелось множество кровавых следов, оставленных волчьими зубами, особенно на непомерно толстой шее. Понадобились усилия нескольких варгов, чтобы завалить такую добычу. Откуда-то появились острые кремневые ножи, посаженные на рукоятки из костей, началось свежевание.

Взрослые, не занятые в этом славном деле, расселись вокруг огня, переговариваясь друг с другом; дети же крутились вокруг мяса, вид разверзнутого нутра привлекал их горящие глазки. Вожак, проявляя скорее человеческие черты, чем волчьи, вырезал и скормил щенятам обе почки и часть печёнки. Получив закуску, перемазанные в крови и безмерно довольные, волчата были отогнаны, чтобы не мешали.

Вскоре костёр превратился в большую кучу горячих углей, на которую лекантеры уложили пластами неровные куски деодоновой вырезки. Стало темнее, но глаза быстро привыкли, да и синева насыщенных гурханой [4] растений округ окрепла; запахло жареным. Сидя в ароматном полумраке, Тобиус следил за тем, как щенки играли с выпущенным из сумки Лаухальгандой.

— Значит, теперь добрый волшебник путешествует один? — обратился к нему вожак, сидевший рядом на примятой траве.

— Как видите.

— Блуждание в наших дебрях без помощника очень опасно. Даже для того, кто повывел зло из старой крепости.

— У одиночного путешествия есть и превосходные стороны, — я могу быть очень незаметным.

— И всё же.

— Вам удаётся жить здесь, уважаемый, придётся и мне постараться. Всё же Дикая земля не чужда жизни, она даёт крошечный шанс приспособиться.

Стали переворачивать мясо, и оно вновь зашипело.

— Мы живы привычкой и единством. Прежде многие наши предки погибли, выведывая опасности этих лесов. На их костях зиждется наш уклад, на их костях и плече родни. У вас есть ли такая опора?

Серый маг не ответил, так как знал, что ответ не требовался.

— Запах зимы витает в воздухе с каждым утром всё более явно, — сказал лекантер задумчиво.

Добрые хозяева подали ему немалый кусок сочного, слабо пропечённого мяса, опять же ведя себя, прежде всего, как люди. Впрочем, между собой они следовали волчьим привычкам, и вожак вцепился в пищу первым. Мясо деодона было жёстким, привкус пепла горчил и не хватало соли, но Тобиус ел и нахваливал, не обращая внимания на мелочи. Пир медленно тянулся почти два часа, после чего хозяева ушли к себе, в древесный дом, пожелав спокойного сна. Однако, глядя в темноту наверху, где сквозь листву изредка проглядывал свет той или иной звезды, серый маг точно знал, что кроме Лаухальганды и заклинаний его сон этой ночью будут охранять, как минимум два лютоволка.

Наутро, распрощавшись с хозяевами синей долины, Тобиус отправился в дальнейший путь. Он искренне надеялся, что удача не оставит его в ближайшем будущем, и что добравшись до места, он не получит устный посыл в обратном направлении, сопровождённый механическим ускорением через соприкосновение чьей-либо ступни с деликатной частью его спины. По мнению радушного лекантера, это было весьма вероятно.

Однако следующим серьёзным испытанием на его пути стала безмолвная и равнодушная стихия, — Тобиус выбрался на берег великого Якона.

Огромная река, проистекавшая вдоль западных границ королевства Ривен от самых берегов Седого моря, позже забирала восточнее, чтобы соединиться с бурными водами Палефата и вместе с ним отправиться дальше на юг. Широкое и глубокое течение, которое описывали ещё гроганские хроники как преграду между владениями благословенной Империи Дракона и землями непостижимыми, дикими, непригодными для заселения.

Вдосталь насмотревшись на реку с кручи, волшебник призадумался было над тем, как полегче спуститься бы к воде и создать там ледяной плот… правда, когда в последний раз он использовал льдину для сплава по Ильме, в них с Эммой врезался своим панцирем огромный тестудин и Тобиус едва не утонул. А тут не узкая, хоть и бойкая Ильма, тут великий Якон, чьи воды мутны и полны живности. Не то, чтобы серый маг ощущал присутствие чего-то опасного в воде, однако воспоминания о последнем плавании были ещё свежи.