Безликий и Чудовище (СИ) - "Atyra Rommant". Страница 63

В общем, мальчик меня очень даже заинтересовал, да и я его, чего уж таить, тоже. Через какое-то время, когда выяснилось, что у мальчика проблемы с придворными педагогами — я взялся за его обучение. Мы сильно сблизились. Очень сильно. Пусть и косо на него смотрели многие, но, как уже говорил, он был очень интересным мальчиком. Очень смышлёным, вдумчивым, с феноменальной памятью и фантазией. Иной раз я просто не представлял, как подобные, ну, просто фантастические вещи могут произрастать в голове этого маленького и, казалось бы, совсем ещё неопытного существа. В то же время он пытался наладить общение хоть с кем-то, но из этого мало что выходило. Он на это не особо обижался, никогда ни на какие обзывательства и иные подобные вещи не жаловался, пока не стал подростком. Нежный возраст и всё в этом роде. Проблема его одиночества и отсутствия единомышленников встала для него ребром. Вот так он и метался, пока не появилась… Звёздочка»

— Звёздочка? — Агний, не понимая того, о чём идёт речь, прищурил глаза.

— Жолдыз, если быть точнее. — Зигмунд тут же улыбнулся, на секунду подняв блеснувшие жизнью усталые глаза на мальчика, и продолжил свой рассказ:

«Это была… Это была не то что любовь, это была в первую очередь крепкая и складная дружба. Они познакомились очень быстро и уже через предельно короткий промежуток времени общались так, будто знакомы с раннего детства. Скажет он — она подхватит, она предложит — он разовьёт. Это, наверное, и называется «встретить свою вторую половину» — встретить человека, прилетевшего с той же планеты, что и ты.

Это было прекрасно, сердце радовалось, когда смотрел на них, пока однажды… Однажды Бальтазар прибегает, глаза выпучены, весь бледный и что-то непонятное кричит. Кое как выведал у него — оказывается, украли её. Прямо из театра, где она работала. Она, понимаешь ли, происходила из… Как там… Карахты, кажется… А они же народ очень традиционный… Девочку ещё когда ей было пятнадцать увезли из их деревни в город — от раннего брака спасали — и вот, как повернулось. Вынюхали всё-таки, где невеста несостоявшаяся находится, да и выкрали её. Я, конечно, в шоке был не меньше Бальтазара, но всё-таки уговаривал его не действовать спонтанно и продумать наши последующие действия. Мальчик меня слушать не стал, вскочил на свой… — Зигмунд замялся. — Ты… Ты же знаешь, что такое «велосипед»? Редкая штука, но кое-где встречается. Такая… Ну… Табуретка с педалями, колёсами и рулём — на него садишься, педали крутишь и едешь? Во-от. Только у Бальтазара этот велосипед умел передвигаться без педалей, да ещё и раз в двадцать быстрее. Так вот, сел он на эту штуку, я буквально несколько секунд не успел — он уже умчал.

Что было дальше — узнал позже со слов Бальтазара. Доехал он до деревни. Уже ночь была. Он пробрался к Звёздочке. Она не спала, сидела у себя, плакала, да ещё и на лице огромный синяк с царапиной. Парень времени терять не стал — любовь свою в охапку и мигом рванулся назад. Что там у них в пути произошло — я уже не помню. То ли двигатель начал барахлить, то ли ещё что-то… В общем — отъехав на приличное расстояние, решили они у реки сделать привал. Пока Бальтазар возился с техникой, Звёздочка решила умыться и на время отложила головной убор в сторону, а когда взяла его вновь — оттуда выскочила змея и её укусила. Змея не особо опасная, но её яда хватит, чтобы человек лишился сознания. Оказалось, это родня невесты подоспела — Звёздочку с помощью той змеи лишили чувств, а Бальтазара схватили, избили, а королю весточку послали, мол, приезжайте, дело первой важности.

Я долго уговаривал короля позволить мне там присутствовать. И мне разрешили, но с одним условием. В услужении короля и многих его предшественников был так называемый «Внутренний Советник». Дух камня, которого я преподнёс в подарок королевской семье долгие годы назад. В общем и целом — он взрастил прямо в моих руках два минерала, на подобии кандалов, чтобы я не смог колдовать и в случае чего помочь Бальтазару..

Что-ж… Приехали… Ждали мы их долго, помню, стоял я как на иголках. Когда лошади вдалеке показались — глядели вместе с Гором во все глаза, чтобы умельца нашего разглядеть как можно быстрее. Увидели… В одной только рубашке и штанах тонких его на снег кинули. Босыми пятками по снегу ступает, ноги дрожат, видно, что переломаны, лицо всё взбухшее от синяков — всё внутри сжалось, когда увидел его таким. К нам подошел один из приезжих, кое-как на нашем болтавший, и начал королю объяснять, что чадо его покусилось на уже обещанную честному человеку женщину и посему должно понести соответствующее наказание от рук отца девушки. Его высочество слушал-слушал, а потом молча кивнул — «Разбирайтесь». Тут же переговорщик махнул своим рукой, крикнул что-то на их говоре и назад побежал. Из толпы к Бальтазару вышел высоченный, широкоплечий мужик с огромной деревянной дубиной, которая на глаз весила килограмм двадцать, не меньше. Вышел, постоял, нахмурившись, напротив съежившегося от холода Бальтазара, и о чём-то его спрашивает. Мальчик помолчал с полминуты, а потом что-то отвечает. Что — я не расслышал, далеко они от нас стояли, метров за двадцать. Но, в любом случае, ответ отца не удовлетворил. В ту же секунду он размахнулся и треснул той огромной дубиной Бальтазара по боку. Бальтазар тут же оказался на земле, словно он ничего не весит. Меня так и передёрнуло, я рванулся вперёд, но на меня тут же набросились королевские солдаты. Гор сумел отлететь на несколько метров, но его тоже словили. Я начал, переходя на крик, требовать, чтобы это безобразие немедленно прекратили. Мне ответили, что это с нашей стороны будет не компетентно. Что маленький проступок Бальтазара не должен стоить хороших взаимоотношений с соседними народами, и если он по их мнению совершил преступление — он должен понести наказание. И там… Там…»

По Зигмунду было видно, что он сейчас хотел продолжить рассказ в прежнем ключе, но что-то недосказанное, не выраженное ещё никому, мешало ему это сделать.

— Я не оправдываюсь, но… Я болел тогда. Не сильно, но оказаться за мгновение рядом с мальчиком я не мог. Тем не менее, я мог вырваться, мне бы это не составило труда. Но я не вырвался. А его продолжали бить. — Он надолго замолчал. — Я… Я, чтобы ты не подумал… Ладно, сейчас это не важно…

«К тому моменту Бальтазар уже практически неподвижно лежал на земле. Я до ужаса боялся, что его забьют до смерти, но тут из скопления людей вылетела девушка, которую до того момента старательно удерживали в стороне. Это, как не сложно догадаться, была Звёздочка. Она подлетела к Бальтазару буквально в самый последний момент, под самую дубину, загородила его собой, потом медленно-медленно, не сводя взгляда с отца, присела рядом с Бальтазаром и, обняв, буквально накрыла его собой. Отец бить своего ребёнка, естественно, не стал, но посмотрел на девочку презрительно, с жутчайшей злобой, и после этого они все уехали, а Звёздочка с Бальтазаром остались. Тут и я подоспел, всё-таки осмелел и вырвался. Бальтазар ещё три дня пролежал без чувств, у него было сотрясение, и ему сломали почти все рёбра, они чудом не задели лёгкие. А Звёздочка… Жолдыз ушла через какое-то время. Сказала, что знает, где сейчас под новым именем обосновался её театр и собирается продолжить там работать. Я не знаю почему, но я сразу почувствовал что-то неладное, да ещё и она так выглядела, будто что-то недоговаривает, но отчаянно на это намекает и тем самым подсознательно уговаривает меня каким-то образом её отговорить. И я пытался отговорить, честно, но она не соглашалась. В конце концов я просто проводил её до места назначения, чтобы точно знать, где она находится, и предупредил её, что Гор каждый день будет сюда прилетать, чтобы мы точно знали, что с ней всё хорошо. На том мы и расстались. Больше я Жолдыз никогда не видел.

Шло время, Бальтазар начал приходить в себя, постепенно он начинал связно говорить, овладевать руками и ногами, и вот однажды Гор вернулся со своего визита к Жолдыз как-то подозрительно рано. Как выяснилось, их театр опять куда-то уехал. Они стали часто переезжать — доходы с представлений падали, потому они и меняли так часто место своего пребывания. Но сам факт оставался фактом — Жолдыз пропала. Совершенно и окончательно. А Бальтазара тем временем уже стала интересовать судьба его подруги. Первое время я как мог отмахивался, но в один день он за меня схватился, и, глядя красными, выпученными глазами прямо на меня, прорычал сквозь зубы: «Где Жолдыз?». Не буду описывать нашу перепалку, но после нескольких полетевших на пол вещей я всё-таки его скрутил и рассказал, что произошло. Не хотел этого делать, боялся, что это на нём, и без этого искалеченном, ужасно скажется, и, чего уж греха таить, оказался в итоге прав. Он сразу побледнел, весь затрясся, взвыл — так только собаки, которых душат, визжат — царапаясь и кусаясь вырвался из моей хватки, порвав на себе рубаху, выбежал на улицу и рухнул прямо в мокрый снег, вопя на всю округу. Как мне тогда за него страшно было — это ужас. Одно я сейчас знаю точно — это было началом конца. Ужасного конца.