Безликий и Чудовище (СИ) - "Atyra Rommant". Страница 65

Агний молча кивнул, переваривая полученную информацию.

— А, да, вспомнила! Чего я тебя-то искала? Искури со всеми остальными приехала, тебя зовёт!

— Хо-Хорошо? — Только и успел вымолвить мальчик, как Гальдора без всяких церемоний схватила его за руку и с завидной скоростью буквально поволокла недоумевающего раба по подвесным улицам, ловко огибая немногочисленных прохожих.

Наконец, они оказались на большом причале (тоже располагавшемся на огромном дереве) около которого и находилось помятое, но не сломленное «Наследие». Не прошло и пяти минут, как они с Гальдорой уже стояли близ каюты капитана и смиренно дожидались того, когда же Искури с Орландо наговорятся и Агний сможет войти. В течение этого времени Агний внимательно вслушивался в разговор за дверью, но сколько он не силился, мальчик никак не мог разобрать, о чём идёт разговор. Разобрать ему в конце концов удалось только последние слова, сказанные Искури: «Ладно уж, ладно… Веди его сюда. Слышала, они уже пришли». После этого послышался грохот открывающегося замка и в дверном проёме показался силуэт Орландо.

— Вот, как и просили, привела! — Бодро отчиталась Гальдора, хлопнув своего лохматого спутника по спине так, что тот аж вздрогнул.

Секунду длилось всеобщее замешательство, после чего рослый мужчина со словами: «Ну, чего стоишь? Заходи! Тебя ждут» завёл Агния в комнату, после чего дверь захлопнулась.

В помещении находилось двое человек: Агний и Искури.

Сидевшая за большим деревянным столом девушка не стала долго тянуть, приветливо улыбнулась и подозвала мальчика к себе, предложив ему присесть. Агний, в свою очередь, немного неуверенно, но всё-таки приблизился к столу и уселся на очень громоздкий для такого маленького, худого и, что уж таить, жалкого существа стул.

— Ну что? — Своим фирменным, бодрым голосом начала разговор Искури. — Как вас тут встретили? Зигмунда уже видели? Как он? Хорошо? Отлично! А то мы так волновались… Как ты сам? Уже освоился? Хорошие тут люди? Ну! Очень тут народ добродушный, сама тут обожаю бывать…

Оперевшись локтями на стол, Искури с улыбкой на губах сделала протяжный вздох и вновь надолго замолчала. Внутренний психолог Агния явственно чувствовал то, что разговор, который сейчас должен состояться, будет очень непростым.

— Прости, я… Просто даже не знаю, с чего начать. — Вновь зависло молчание, но когда Агний уже был готов вставить слово — Искури оживилась и продолжила: — Ты когда-нибудь видел портреты покойной королевской семьи, где они стоят в полном составе?

Агний честно помотал головой.

— Ну, так вот… Их там всегда девять человек: родители и семеро детей. В том числе и этот самый… Бальтазар. — Девушка сделала особый упор на последнее слово, что свидетельствовало об особой неприязни к действующему правителю королевства.

Искури, по видимому, окончательно собравшись с мыслями, повернулась в пол оборота к Агнию и уставилась на то место на лице маленького раба, где у него должны были быть глаза.

— И знаешь что? — Мальчик кивнул в ответ на вопрос. — В тот день, когда Бальтазар предъявил народу убитых им родных — там было только семь тел. Двух детей не хватало. Один из них, ясен пень, это сам Бальтазар, а второй — младшая дочь короля и королевы. Алиса.

На лице девушки зацвела болезненная, полубезумная улыбка.

— И знаешь, почему её там не было? — Процедила Искури, еле сдерживая смех. Агний всё с те же невозмутимым лицом помотал головой. Спустя короткую паузу прозвучал ответ:

— Потому что она здесь, прямо перед тобой.

С этими словами девушка, начиная от верха переносицы, сильно давя на кожу медленно проехалась пальцами по лбу. В этот момент, словно по повелению какого-то сверхъестественного явления, с задорной темноволосой оптимистки начал спадать её привычный, приятный глазу образ. И происходило это так же плавно и быстро, как тает снег под палящим солнцем.

Каштановые волосы в некоторых местах пропали, а на их месте расцвели ужасающие ожоги, сеткой покрывшие бледную кожу, обтягивавшую худой череп. Алые, полные губы потрескались и стали чуть желтоватыми. Как только это страшное преображение закончилось — Искури (или теперь уже Алиса) посмотрела на Агния глазами, один из которых заплыл и стал таким же, как у мёртвой и уже гниющей рыбы.

— Прикольно, да? — Всё так же печально усмехнулась некогда красавица. — Это Зигмунд создал для меня эту иллюзию. Он не знает, кто я такая на самом деле. Хотя… Думаю, по крайней мере догадывается, но молчит. Понимает, что время для того, чтобы предать данный факт огласке ещё не пришло.

Агний в ответ молчал и внимательно изучал взглядом открывшуюся перед ним картину.

Алиса придвинулась к нему ближе.

— Знаешь, кто это сделал со мной? Кто сделал это со всеми нами?! Он, Агний! Эта тварь отняла у меня семью прямо у меня на глазах, поставила то, что я называла домом на колени и превратила его в притон с рабством и беззаконием! Я видела его своими глазами, Агний! Я видела это животное, и знаю, что загнало людей в норы! В тот вечер никто не ожидал такого, мы только-только оправились от смерти Принцена, Говарда и Худепина, которых Бальтазар убил, как оказалось, первыми. Тот вечер был самым обычным, но он превратился в Ад, как и вся моя дальнейшая жизнь. И, я уверена, не только моя.

Да, тот вечер действительно не предвещал ничего необычного. Они с сестрой и братом сидели в одной комнате. Четырнадцатилетняя Солин как всегда пыталась продемонстрировать свою занятость, даже будучи в полном безделий, и то и дело ударяла по рукам всё такой же робкой и тихой Алисы, когда та тянулась за той частью их, казалось бы, общей с сестрой косметики, которую Солин специально отобрала конкретно для себя, и хотела попробовать её на себе. А если честно, то у Солин сегодня был негласный праздник. Во время вчерашнего бала некий зажиточный барон подошёл к их матери и, глядя украдкой на расцветающую златокудрую красавицу-девицу якобы спросил, не готова ли ей ещё достойная партия. Для ждавшей подобного всю свою недлинную жизнь Солин это было великим достижением. Именно поэтому она сейчас так гордо рассматривала своё лицо перед зеркалом, размышляя, как бы ей ещё прихорошиться.

Химелен же всё это время невозмутимо сидел на кушетке и рассматривал недавно подаренный ему охотничий нож. Скоро будет его первая охота, и он намеревался показать себя невиданным молодцом и уже представлял себе, рассматривая блестящее лезвие оружия, как по нему польётся кровь его первой добычи, чью жизнь он оборвёт одним мастерским движением руки.

Как вдруг всю эту идиллию оборвал топот по ту сторону двери. В комнату ворвалась королева-мать, которая, стоило ей только оказаться в помещении, тут же захлопнула дверь и закрыла её на ключ. Одного лишь взгляда на неё было достаточно, чтобы понять — что-то явно не так. Бледная кожа женщины, живот которой уже внушительно выступал из-под платья, была покрыта блестящим слоем пота, волосы взъерошены, даже радужки вытаращенных от ужаса глаз будто побледнели.

— Бальтазар убил отца. — Её слова доносились будто вовсе не из её уст, настолько это было нереально. — Скорее, раскрывайте камин.

Им уже давно было известно, что якобы заложенный давным-давно кирпичом камин в их с сестрой комнате был на самом деле потайным ходом, что вёл наверх, на непросматриваемую часть крыши королевского дворца. Неизвестно, для чего был построен данный ход: для сокрытия каких-то вещей, либо же в случае нападения на дворец врагов — это всё было не важно. Сейчас враг был внутри, и он стремительно направлялся сюда.

Под натиском специально заготовленного для этой минуты лома камни на кирпичной дуге поддались, открывая взгляду маленький, словно нора, проход в каменную труду, ведущую наверх.

— Вы идите вперёд, мы с Химеленом подстрахуем. — Быстро проговорила мама. Нельзя было терять и секунды. Первой в проход шмыгнула Алиса. Хоть это и длилось от силы несколько секунд, но они тянулись просто убийственно долго, что только подбавляло, словно уголь в и без того раскалённую печь, адреналина в кровь. Второй полезла Солин, но тут раздался грохот, за ним полный ужаса крик мамы, переглушивший рычащее «Не ждали, черти?» и стоило только ещё даже не до конца осознающей весь ужас их положения Алисе узнать в постороннем голосе Бальтазара, как за волосы выдернули из прохода и пригвоздили тяжелым сапогом спиной к полу.