Тимьян и клевер - Ролдугина Софья Валерьевна. Страница 11

– Исключительно незнатного, – заверил его Киллиан. – Неволшебного, скучного рода, который если чем и смог прославиться, то трудолюбием.

«А также умением торговаться и делать деньги даже из воздуха», – об этом Киллиан благоразумно умолчал.

Ни к чему случайным знакомым знать, что в семье Флаэрти на каждое поколение приходилось не меньше пары авантюристов, готовых хоть пуститься в путешествие за море, хоть отправиться на поиски сокровищ фейри, хоть уехать, едва достигнув совершеннолетия, в столицу, не имея ни пенни за душой.

– Это даже хорошо, – довольно усмехнулся мистер Барри. – Из таких надёжных людей самые лучшие мужья получаются, хе-хе, вот таких я для своих дочек и хочу.

«Ничем не могу помочь», – огрызнулся про себя Киллиан, а вслух разразился подобающей случаю банальной речью, сдобренной изрядной долей благих пожеланий для самых, без сомнения, добронравных и очаровательных девиц во всей Ирландии.

Семью и прислугу Фергюс Барри собрал на втором этаже, в просторной гостиной, обставленной столь же добротно и основательно, сколь и безвкусно. Особенно сильное впечатление производили хищно оскалившиеся солнышки, вышитые по занавескам тёмно-зеленой нитью. Пока Киллиана представляли домочадцам, он незаметно осматривался, стараясь пока не оценивать обстановку, а просто запоминать детали.

– Ну-с, а теперь, мистер Флаэрти, счастлив наконец представить вам свою семью, – довольно потёр руки мистер Барри и похлопал по плечу тучную, высокую, но необыкновенно робкую женщину в чепце. – Это моя жена Грейс. Наша старшая дочка – Анна, то есть сейчас уже миссис О’Бойл. А вот и мистер О’Бойл, кхе-кхе, Джон, сынок, не хмурься – какой же из тебя хозяин паба получится с этакой мрачной физиономией? – засмеялся Фергюс. Анна и Джон были под стать друг другу – высокие, с мощными надбровными дугами и квадратными подбородками. Сперва казалось, что на лицах застыло угрюмое выражение, но если приглядеться, то становилось ясно, что застенчивостью Анна пошла в мать. – Вот эта красавица – моя любимица, Лизбет, а вон и её муженёк. Что, Сэм Конноли, верно, и сам себе не веришь – какое счастье отхватил? – Лизбет, белокурая и пухленькая, сделала книксен, опустив голову, как служанка, а долговязый Сэм заулыбался, хотя обращение Фергюса явно пришлось ему не по нраву. – А это Эмили Ли, которая, надеюсь, скоро станет миссис Макбрайт… Милая моя, кстати, где Дермот?

– Отцу в конторе помогает, – спокойно ответила премиленькая сероглазая девушка. Волосы у неё были рыжие, руки – хоть натруженные, но ухоженные, никаких чёрных лунок под ногтями, как у Лизбет, или заусенцев, как у почтенной матери семейства. – Ты же сам сказал – пока Дермот сто фунтов не принесёт и на стол тебе не положит, не видать нам свадьбы как своих ушей.

– Мало ли, что я говорил… Не всё повторять-то нужно, – улыбаясь, пожурил её мистер Барри.

«Не при всех», – мысленно поправил его Киллиан.

– Как скажете, папенька, – прикинулась дурочкой девица Эмили Ли и покорно опустила голову, подражая манерам сестёр.

Фергюс Барри, торопясь замять некрасивый момент, скороговоркой назвал остальных членов семьи. Маргарет оказалась девушкой из породы красавиц-простушек – буйные светлые кудряшки, губы точно лепестки роз, белые руки, не знавшие работы, и ясные-ясные голубые глаза, не омраченные тенью интеллекта. Девятилетняя Сьюзан и вовсе испугалась Киллиана и спряталась от него за спину Эмили Ли – и уже оттуда показала ему язык. Симпатичную служанку лет двадцати восьми, любезничавшую внизу с незнакомцем в плаще, звали Люсиндой, и она, судя по жарким взглядам, адресованным Киллиану, страстно хотела замуж. Младшая подавальщица, Джейн, прятала за низко надвинутым чепцом коричневое родимое пятно на лбу, а мальчишка, точивший ножи и чистивший обувь, был её родным братом и звался Рисом.

– Кхе-кхе… вот и всё, – подвёл итог долгому рассказу мистер Барри. – Точней, вот и все. Бывает у нас ещё Дермот Макбрайт, ну да он ближе к вечеру подойдёт. А теперь, мистер Флаэрти, не желаете ли отведать моего эля?

Киллиан с трудом удержался от того, чтоб не рассмеяться.

«Так настойчиво меня уже давненько не угощали. С тех самых пор, как Айвор подкинул дело о приворотном зелье».

– Нет, мистер Барри. Премного благодарен, но всё же откажусь. На работе я никогда…

– Да-да, ни капли в рот, – грустно заметил Фергюс и машинально погладил себя по животу, то ли мечтая об эле, то ли проголодавшись. – А на подвал, где бочки стоят, не взглянете?

– А вот это – обязательно, – заверил его Киллиан.

Эмили Ли фыркнула и, взяв за руку Сьюзи, вышла из комнаты. Маргарет и Люсинда, каждая на свой манер, соревновались в томности и многозначительности взглядов, Анна угрюмо сопела, и ей вторил Джон, Лизбет с Сэмом явно не терпелось обсудить гостя, а миссис Барри – сбежать на кухню, под защиту кастрюль и копчёных свиных рёбрышек. Киллиан вздохнул и твёрдо добавил:

– Прямо сейчас.

Дом оказался гораздо больше, чем выглядел со стороны.

Второй этаж Киллиан толком и не разглядел – мистер Барри сразу повёл гостя вниз. Там, в подвале, располагалась кухня, при ней – кладовые для окороков, фазанов, колбас и прочих мясных продуктов. Там же была комнатка для служанок с двумя лежанками и обшарпанным ларём для одежды.

В противоположной стороне от кухни находились, собственно, подвалы для вина и эля.

– Значит, войти сюда можно только через кухню?

– Совершенно верно, мистер Флаэрти, – раздосадованно подтвердил Фергюс, стоя на ступенях. – Через кухню, мимо кладовой – прямо сюда. Знаете, я сам сперва на домашних грешил, – сознался он тихо. – Несколько ночей ставил дозорных. Сперва Рис сторожил, за три пенни в ночь – никого не поймал. Ну, я подумал: «Что взять с мальчишки? Небось, уснул». И попросил о помощи сперва Джона, потом Сэма… Несколько ночей они вдвоём сторожили, но всё одно – в урочный час засыпали, как околдованные, а эль в одном из бочонков превращался в воду. Я уж наловчился это определять – перед обворованным бочонком всегда или лужа, или следы мокрые… Наконец, пришлось доверить охрану самому надёжному человеку.

– Кому же это? – полюбопытствовал Киллиан.

– Мне, – серьёзно ответил мистер Барри. – Да только без толку. Я и сам не заметил, как уснул, а проснулся уже утром, да с таким похмельем, что и врагу не пожелаешь. Словно выпил пинты три самого мерзкого эля в Дублине! И что же это, если не колдовство фейри?

«Пьянство?» – чуть не оговорился Киллиан, но успел вовремя прикусить язык.

– Да, похоже на колдовство, – нехотя согласился он. – И как, сегодня тоже посадите на пороге сторожей?

– Разумеется. А почему это вы спрашиваете, мистер Флаэрти? – подозрительно осведомился Фергюс. – Разве вы не будете стеречь эль вместе с ними?

Киллиан набрал в грудь воздуху, чтобы решительно отказаться от этого бесполезного занятия, но потом представил возвращение Айвора с очередного удавшегося свидания. Пробуждение в пять утра в запахе дорого вина и ночных цветов; рассказ, красочно описывающий всё – от первого поцелуя и вздоха до пикантных финальных подробностей; ожившее одеяло, туго связывающее хозяина по рукам и ногам, чтоб не смел трусливо убегать; разгневанная Нив, проснувшаяся не вовремя из-за ругани и барахтаний этажом ниже…

– Э-э… Я так и собирался поступить, конечно, – обречённо выдохнул Киллиан. – Полагаю, возвращаться домой ради ужина мне смысла нет?

– Я прикажу Люси поставить ещё один прибор на стол! – обрадовался мистер Барри и с энтузиазмом потряс руку собеседника. – Спасибо, спасибо мистер Флаэрти! Может, всё-таки эля?

– Нет, – стойко ответил Киллиан. В его личном списке эль по раздражающему эффекту подобрался опасно близко к компаньону. – Так как, говорите, тут запираются двери?

До ужина он успел осмотреть подвал и даже частично простучать стены на предмет тайных ходов. Кое-где звук был странный, но мистер Барри пояснил, что никаких ходов там нет, а есть несколько пустот, в которых «на удачу» замурованы бочонки с элем и виски – три-четыре общим счётом. Двери запирались крепко, ключ имелся в единственном экземпляре и принадлежал самому хозяину паба, а сам подвал не оставляли без присмотра даже днём – на кухне постоянно вертелся кто-то из сестёр или их женихов.