Близость (СИ) - Довлатова Полина. Страница 29

Где-то недалеко от нас слышу голос одного из наших спутников.

— Сокол, твою мать! Ты объяснишь мне, что происходит?! — голос мужчины низкий и грубый. Он явно раздражён. Мне становится страшно. Но я боюсь не его, не этого мужчину. А того, что сейчас Андрей всё им расскажет. Обо мне. О том, что со мной случилось. Господи, я не хочу. Я не переживу, если кто-то узнает. Хотя понимаю, что по моему внешнему виду и так очевидно, что произошло. И всё равно я не вынесу, если Андрей произнесёт это вслух.

— Не ори, блять, Игорь! — рычит на него брат, но очень тихо, словно сквозь зубы. Я понимаю, что он специально понижает голос, боясь меня разбудить — Не надо сейчас задавать вопросов. Езжайте с Антоном в лес… Там надо всё почистить. Потом позвонишь мне, доложишь. Здесь я дальше сам.

— Андрей… это то, о чём я думаю? — осторожно спрашивает мужчина.

— НЕТ, БЛЯТЬ, ЭТО НЕ ТО!!! — на этот раз брат не выдерживает и срывается на крик. От неожиданности я еле сдерживаюсь, чтобы не вздрогнуть и не выдать тем самым себя. На мгновение Андрей замолкает, после чего тяжело вздыхает и добавляет уже снова шёпотом — Просто поезжай в лес и замети следы. Не задавай сейчас вопросов.

Катя

Мне не хочется открывать глаза, не хочется, чтобы Андрей видел, что я не сплю, ведь тогда придётся разговаривать, обсуждать произошедшее. Как я могу говорить об этом? Мне невыносима даже мысль о том, что брат начнёт расспрашивать меня о чём-то. Поэтому я продолжаю лежать с закрытыми глазами на руках у Андрея, тратя последние капли сил на то, чтобы не дрожать и не выдать себя.

Поднявшись, наконец, на верхний этаж и достигнув спальни брата, он открывает дверь и укладывает меня на свою кровать. Осторожным движением руки убирает волосы с моего лица.

— Малышка, открой глаза. — тихо произносит. И я понимая, что больше оттягивать неизбежное у меня не получится, подчиняюсь его просьбе.

Мне хочется быть сильной, держаться, не выдавать своих эмоций, но слёзы сами начинают одна за другой скатываться по моим щекам, и буквально спустя мгновение превращаются в неконтролируемые рыдания. Брат опускается на кровать рядом со мной, подтягивает к себе и крепко прижимает к своей груди, гладит спину сквозь плотную ткань своей куртки.

— Тшшш… Катя, успокойся — тихо шепчет, уткнувшись лицом в мои волосы — с тобой не случилось ничего не поправимого, всё будет хорошо, моя девочка.

Эти его слова, словно шокером ударяют мне прямо в грудную клетку и я резко отстраняюсь, отталкивая Андрея от себя.

— Ничего не произошло? — я не узнаю собственный голос, словно кричу не я, а кто-то другой, не знакомый мне человек, но звук исходит из моего рта. — Ты шутишь? Ничего не поправимого не случилось? Они изнасиловали меня, Андрей! Я… я была девственницей… — последние слова произношу уже тихо, потеряв последние силы. Мне стыдно, стыдно на столько, что я не могу посмотреть брату в глаза. Я не понимаю, как он мог сказать такое. Неужели он не понимает, что значит для женщины надругательство над её телом. И почему считает, что не произошло ничего не поправимого? Думает, что раз я жила в детском доме, то секс для меня такое же обычное дело, как руку человеку пожать? От этих мыслей становится так мерзко, что я едва сдерживаю приступ тошноты.

— Катя посмотри на меня. — Андрей осторожно берёт меня за подбородок, вынуждаю поднять глаза. Как я ни пытаюсь сопротивляться, но он держит крепко, не причиняет боли, но не даёт выдернуть лицо из его рук, и я сдаюсь.

— Тебя никто не насиловал, ты меня поняла? — он говорит спокойно, но я чувствую стальные нотки в его голосе.

— Что… что ты такое говоришь? — я не понимаю, что он имеет ввиду, зачем несёт эту чушь, чего пытается добиться своей ложью. Железный голос Андрея пугает меня, я всё же выдираюсь из его захвата и, подобрав ноги под себя, отползаю от него как можно дальше к изголовью кровати. — Зачем… зачем ты врёшь сейчас? Я не понимаю… Ты же сам всё видел, ты был там…

— Катя, послушай меня… — брат пытается что-то мне сказать, но я со всей силы прижимаю руки к ушам, закрываю глаза и остервенело мотаю головой, не желая слушать весь этот бред. В следующую секунду чувствую, как его пальцы осторожно сжимают мои запястья, разводя их в стороны.

— Катя, они тебя не изнасиловали. Поверь мне, малышка. Неужели ты думаешь, что я стану тебя обманывать?

— Я не понимаю… — растерянно смотрю на Андрея, пытаясь считать с его лица хоть что-то.

— Всё хорошо, маленькая. Ничего не случилось, я успел вовремя. Ты мне веришь? — Андрей снова подаётся ближе и заглядывает в глаза, стараясь поймать мой взгляд. — Послушай меня внимательно, Катя. Если бы они успели что-то тебе сделать, ты бы это ощущала… там…

Очень медленно, но до меня начинает доходить, что он имеет ввиду. Я застываю на месте, старательно прислушиваясь к ощущениям. После борьбы с теми мужчинами и их ударов, я ощущаю боль практически везде, на всех участках тела, за которые они меня хватали, но с облегчением понимаю, что боли между ног я не испытываю.

— Посмотри под куртку, Катя, бельё по прежнему на тебе. Между твоих бёдер нет следов крови, поверь мне, я проверил это сразу же, как только убедился, что ты просто без сознания.

И всё. После этих слов меня накрывает, я падаю в руки Андрея. Я не плачу. То, что происходит сейчас со мной нельзя назвать слезами, я вою, как раненое животное, кричу, хватаю брата за ворот рубашки, бью кулаками по его груди. Господи, всё это время я думала только о том, что как только останусь одна, покончу с собой. Я бы не смогла жить с этим.

Андрей не отталкивает меня, позволяя выплеснуть эмоции. Лишь прижимает ближе к себе и осторожно гладит волосы, руки, спину. Мне кажется проходит целая вечность, прежде чем мне удаётся, наконец успокоиться.

— Катя, нужно сходить в душ и согреться, иначе ты заболеешь.

Пытаюсь, подняться, но моё тело настолько обессилило от пережитых за этот вечер событий, что как только я оказываюсь на ногах, перед глазами начинает резко темнеть, а тело обмякает, и я падаю на кровать, понимая, что повторную попытку совершить просто не смогу.

Тогда Андрей берёт меня на руки и, поднявшись вместе со мной с постели идёт в сторону выхода.

Брат осторожно усаживает меня на туалетный столик возле раковины и включает воду в ванне. Я измождена настолько, что у меня нет сил даже на то, чтобы держать спину, и как только Андрей сажает меня, я тут же падаю спиной на кафельную стенку и начинаю медленно сползать вниз.

— Катя, твою мать. — Андрей успевает подхватить меня, прежде чем я упаду на пол и возвращает обратно на туалетный столик. Но на этот раз придерживает одной рукой, чтобы я не упала снова. Всё передо мной плывёт и кружится, у меня еле-еле хватает сил на то, чтобы держать глаза хотя бы слегка приоткрытыми. Я уже ничего не вижу вокруг себя, обзор прикрывают опускающиеся всё ниже ресницы.

Чувствую, как свободной рукой Андрей тянет на себя куртку, до сих пор укрывающую моё тело. Непослушными пальцами слабо хватаюсь за край ветровки, пытаясь укрыть оголяющуюся кожу.

— Катя, тебе нужно помыться. — слышу голос Андрея. Из-за шума в ушах, он доносится до меня как будто издалека, хотя я чувствую, что он стоит совсем рядом со мной. — Я не сделаю тебе ничего плохого, малышка, обещаю. Позволь мне о тебе позаботиться.

И я сдаюсь, отпускаю край куртки и закрываю глаза. На самом деле, у меня уже просто нет сил ни спорить, ни сопротивляться. Я настолько истощена морально и физически, что даже не чувствую стыда, когда Андрей откидывает на пол ветровку, оголяя тем самым мою грудь.

Слышу, как брат закручивает вентель и ванна перестаёт наполняться. После чего ощущаю тёплые пальцы на своих бёдрах. Андрей осторожно берётся за край моего белья и замирает.

— Ничего не бойся. Клянусь тебе, что я тебя не обижу. — слышу хриплый шёпот брата.

Ещё какое-то время Андрей выжидает, и когда понимает, что я не стану сопротивляться, пропускает пальцы под резинку моих трусов. Чувствую, как он медленно миллиметр ха миллиметром опускает тонкий хлопок вниз по моим ногам, словно следя за моей реакцией, переживая, что я испугаюсь и стану его отталкивать. Но я не делаю этого. Не смотря на все наши с братом разногласия, я знаю, что он не причинит мне боли и не обидит.