Греховная погибель (ЛП) - Дженнингс Сайрита. Страница 31

Но заклинание нам нужно. И я им нужна. Так что, о чём бы он меня ни попросил, я смирюсь и сделаю это.

Даже если это разрушит нашу дружбу.

Даже если это уничтожит меня.

Глава 16

Я купаюсь в ароматических маслах и солях, в ванне на когтистых лапах. Моя кожа на ощупь как шёлк и пахнет душистым горошком и лавандой. Я собиралась успокоиться, но, если по-честному, хотела сделать ритуал как можно более приятным для Нико. И так как я тренировалась весь день, ванна просто необходима.

Я позволяю своим волосам высохнуть серебряными локонами, ниспадающими на спину ниже лопаток, пока ищу, что бы надеть. Спортивная одежда кажется неподходящей, как и армейские ботинки или толстовка с капюшоном, поэтому я останавливаюсь на одном из саронгов Айрин и топе с бюстгальтером. Я выбираю всё чёрное, хотя высокий разрез, который доходит до верхней части правого бедра, немного непристоен в паре с бюстгальтером на бретельках, украшенным сверкающими чёрными драгоценными камням. Инстинктивно я ищу комфорт, желая надеть туфли на плоской подошве, которые носила раньше, но они не подходят. А лодочки на четырёхдюймовых каблуках для той, кто не хочет сексуальной привязанности к своему лучшему другу, возносят наряд на ступень выше и делают из меня абсолютное противоречие.

Макияж минимален, в основном потому, что не хочу вызвать ощущение, будто я слишком стараюсь. И как только волосы высыхают, я обираю их в пучок. Теперь меня от Нико и ритуала дыхания отделяет всего пара дверей и коридор.

Я не понимаю, почему так нервничаю, когда иду в комнату. Чёрт, даже мысль о том, чтобы оказаться в месте, где он спит, моется и Бог знает что ещё, выбивает из колеи. Я не наивная девчонка, которая никогда не оставалась наедине с парнем, и не похоже, что меня воспитывали с сильными консервативными ценностями. Но это Нико! Всё в нём — секс и соблазнение. Я просто никогда не представляла, что попаду под его чары.

Глубокий вдох, и я стучу.

Николай распахивает дверь, и воздух бесцеремонно вырывается из лёгких. Волосы Нико — каштановые волны с ониксовыми вкраплениями, а голубые глаза сверкают. На нём тёмные брюки и облегающая рубашка, пара верхних пуговиц которой расстёгнуты. В комнате полумрак, горит лишь дюжина свечей, насколько я могу видеть, и играет музыка.

— Входи, — протягивает Нико, отступая в сторону.

Я киваю в знак благодарности, проходя мимо, и осматриваю комнату. Я была здесь раньше, но по какой-то причине сейчас всё кажется другим… интимным. Не так, как в первый раз, когда мы тусовались здесь, болтая, словно старые друзья. Даже кровать с балдахином выглядит так, будто заправлена и готова к обольщению.

— Тебе что-нибудь налить? — спрашивает он, направляясь к небольшому бару в углу, ближайшем к ванной. Мне противно от ощущения, будто мы только и делаем, что пьём и несём всякую чушь, но если когда-нибудь и было время заниматься самолечением с помощью выпивки, так точно сейчас.

— Конечно. И без разницы что.

Он приносит мне половину бокала виски, который я с радостью принимаю, делая большой глоток. Ещё глоток, и неловкость пропадает. Ещё один, и момент почти похож на один из наших обычных вечеров.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я, когда он садится за маленький двухместный столик и достаёт прямоугольную жестянку.

— Я подумал, что это может помочь нам расслабиться, — отвечает он и открывает жестянку, чтобы достать свёрнутые бумаги и крошечный пакет на молнии.

Я наблюдаю, как Нико мастерски сворачивает самый красивый косяк, пока мы болтаем о том, о сём, начиная с Крисиза и заканчивая выздоровлением моей сестры. Когда он заканчивает, протягивает мне косяк.

— Окажешь мне честь?

Я качаю головой.

— Нет. Сам.

Он зажигает косяк. Затягивается дважды, а затем передаёт его мне. Я делаю пару затяжек, пока Нико наполняет бокалы виски. И в этом облаке дыма я забываю, почему я так нервничала.

— Пойдём. — Нико встаёт, полу прикрыв остекленевшие глаза, затем закусывает и облизывает нижнюю губу.

— Куда?

— Ближе к кровати. Так удобнее.

Я кидаю на стол то, что осталось от косяка, и беру протянутую руку Николая, позволяя ему отвести меня к кровати. Он обещал, что мы не будем делать ничего такого, что мне не понравится, и я верю. Я просто не уверена, что мне не нравится в данный момент. Мы сидим бок о бок, как делали уже дюжину раз, и я сбрасываю нелепые туфли. Нико замечает, как саронг обнажает бедро.

— Ты сегодня прекрасно выглядишь, — замечает он. — Но тебе не нужно было наряжаться.

— Я и не наряжалась, — наполовину лгу я. — Не знала, чего ждать, поэтому решила надеть что-то свободное.

— Ясно. — Его взгляд скользит по моему обнажённому горлу. — Тебе нравится музыка?

— Да. Кто исполнитель? — Я лениво покачиваюсь в такт гипнотическому басу

— Dvsn. Мне показалось, тебе понравится.

Я улыбаюсь и игриво шлёпаю его по руке. Он так же великолепен, даже сквозь мой затуманенный разум.

— Только не говори, что ты стряхнул пыль со своего плейлиста для спальни ради меня.

Нико смеётся, и клянусь, что его смех напоминает замедленную мелодию. — К сожалению, мой оказался бы устаревшим… лет так на двадцать пять.

Я притворно ахаю, хватаясь за грудь.

— У тебя не было секса двадцать пять лет?

Он качает головой.

— Я не об этом говорил. Просто не было нужды ухаживать за кем-то в последние десятилетия.

Я откидываюсь на кровать, опираясь на локти. Голова запрокинута назад, глаза едва приоткрыты.

— Значит, и за мной ты не ухаживаешь?

Нико тоже откидывается.

— А должен?

Я не отвечаю. Не потому, что потеряла дар речи, а потому, что подходящего ответа нет. Мы всегда флиртовали, но сейчас всё иначе. Очень интимно и чрезвычайно важно. Будто это должно было когда-то случиться, и отказ ото всего напоминал бы попытку остановить мчащийся поезд.

Нико наклоняется вперёд, и я задерживаю дыхание. Пальцами он скользят по украшенному драгоценными камнями лифу моего топа, затем кладёт руку мне на спину, поддерживая, и притягивает к себе. Тихий звук срывается с моих губ, когда он прижимается лицом к моей груди и медленно подносит нос к моему горлу, глубоко вдыхая.

Каждый раз, когда он вытягивает мою магию, я всё больше кайфую. Я кладу руку ему на затылок, сжимая волосы, отчаянно пытаясь прижать Нико теснее. Он стонет, перекатываясь на меня, и кладёт колено мне между ног. Затем крепче обнимает меня и утыкается лицом в шею. Я чувствую его губы — прохладные и невероятно мягкие — на горле, но он не целует, как бы ни жаждало этого моё тело. Неважно, как я хнычу, когда он касается моей кожи сводящими с ума лёгкими, как пёрышко, движениями.

Травка и виски разливаются по системе, и я чувствую себя такой тяжёлой, но он манипулирует моим телом так, словно я пушинка и драгоценная фарфоровая кукла. У меня кружится голова, но я так остро чувствую себя в этом моменте, чертовски осознаю каждый вдох, каждый стон, каждый удар сердца.

Я не знаю, как Нико отстраняется, но он, тяжело дыша, так и делает. Моё дыхание такое же затруднённое. Прошла всего пара минут, но мне казалось, что меня трахают часами, и последствия ты чувствуешь ещё несколько дней спустя, когда сжимаешь бёдра, вспоминая гладкость, полноту.

— Пожалуйста… — умоляю я, ведь такая влажная, что чувствую, как желание просачивается сквозь трусики на саронг. И мои соски такие твёрдые, что физически больно, когда они трутся о бюстгальтер.

— Тебе следует уйти, — удаётся выдавить Нико напряжённым голосом. Он так и лежит на кровати, приподнявшись на локтях, но руки сжаты в кулаки. Капли пота выступили у него на лбу. И всё тело натянуто. Я не хочу таращиться на ярко выраженную выпуклость у него в штанах, но уже давно перестала пытаться казаться порядочной и нравственной. Во рту пересохло, я облизываю губы, представляя, какой Нико на вкус. По телу разливается трепет. И боль. И желание.

Это не сексуальное влечение, которым даже близко нельзя описать сильное чувство голода, кипящее в душе. И теперь, когда я попробовала… Не знаю, как мы сможем когда-нибудь вернуться к тому, как всё было раньше.