Невинный трофей для охотника (СИ) - Морриган Лана. Страница 30
— О-о-о, — разочарованно протянула.
— Что, «о-о-о»? А что ты ожидала услышать?
— Просто, «о-о-о», — осмелилась еще раз взять его бокал и пригубить алкоголь. — «О-о-о» — значит "понятно", — пояснила. — А кого?
Ивар рассмеялся. Рассмеялся по-настоящему, не наигранно как он это делал, когда хотел задеть меня, а искренне, широко улыбаясь.
— Сестру.
— У тебя есть сестра?
— Представь себе. Наличие родной сестры — не такая и редкость, Софья Алексеевна, тебе ли не знать.
— Ты опять начинаешь ëрничать.
— Привычка. Смотри, выступление президента, — отвлек от расспросов. — Шампанское открыть?
— Ой, нет, — несколько глотков коньяка расползлись жаром по всему телу и путали мысли, а если вспомнить, что до этого я уже пила шампанское, то есть большая вероятность завтра мучиться головной болью. — Я буду сок.
Ровно в полночь мы чокнулись бокалами, выпили по глотку и не сговариваясь произнесли:
— С новым годом, Ивар.
— С новым годом, Соня.
— Извини, — я неуклюже встала из-за стола, чуть не опрокинув стакан. — С новым годом, Машуль, — ответила на телефонный звонок.
— С новым годом! А что так тихо, ты не пошла на вечеринку к Тиму?
— Уже вернулась, — отвечала скомкано, поглядывая через плечо.
— Ты что, одна?
— Нет.
— С охотником? — уточнила, как мне показалось, заинтересованно.
— Угу. Ты как?
— Я отлично. Мне пора, созвонимся завтра.
— Пока, — изумленно смотрела на экран смартфона. — Что? — Ивар не сводил с меня пристального взгляда.
— Сестра? — спросил, хоть это было и очевидно.
— Да.
Через пару минут пришла очередь Ивара вставать на поиски телефона. Он улыбнулся, читая на экране имя звонившего:
— Привет. Спасибо.
Я еще никогда не видела мужчину таким настоящим. Беззаботным, радостным и расслабленным.
— У меня все отлично.
Он увлеченно слушал и при этом ковырял вилкой торт, так… по-человечески.
— Как себя чувствуешь?
Без слов было понятно, что на том конце провода тот, кто ему ценен и близок. Тот, кого он любит. Тот, с кем он живой и настоящий без маски безразличия и отстраненности.
— Я рад.
Неловкость момента подняла меня из-за стола и погнала к раковине. Я включила воду, приглушая потоком воды слова, вспенила моющее средство на губке и усердно оттирала присохший кусочек картофеля. Разговор прекратился, но я продолжала самозабвенно отмывать остатки пищи. Казалось, если повернусь, то ворвусь в чужой мир. Разобью чужой счастливый момент.
— В ту ночь, когда я тебя встретил. Там в трущобах, — голос за спиной запустил мелкую дрожь по спине. — Ты мне напомнила Элю, мою младшую сестру. Именно так она смотрела на отца, когда тот в пьяном угаре возвращался домой, — струя воды била в дно раковины. — Как на чудовище из самых жутких ночных кошмаров. На меня никто и никогда не смотрел с таким ужасом. С растерянностью, злобой, страхом, но не с ужасом. Только ты.
— Поэтому ты меня не убил? — прошептала сдавленно.
— У тебя сложилось неверное представление обо мне, клопенок.
Я фыркнула и повернулась. Мужчина стоял в двух шагах. Одной рукой он сжимал телефон, а второй бокал с алкоголем.
— Ты охотник.
— Именно. Охотник, а не бездумный убийца, получающий удовольствие от самого факта убийства. Даже у охотника не поднимется рука на ребенка, а именно так ты и выглядела.
— Я не ребенок, — вздернула подбородок.
Ивар спустился по мне взглядом, посмотрел куда-то в сторону и ответил со смешком:
— Вижу. Взрослая, даже губы накрасила.
Как же мне хотелось толкнуть мужчину в грудь. Толкнуть сильно, чтобы коньяк пролился на белоснежную рубашку.
— Ты не отец, и не имеешь права запрещать пользоваться косметикой.
— Точно не отец, — отпил из бокала. — Какой он был? — спросил неожиданно. — Он любил тебя?
— Очень. И мама нас любила, но папа, наверное, больше, если можно так говорить о родительской любви. А твой?..
— Любил, когда был трезв. А трезв он был не часто, как и мать. Их не стало, когда мне было пять, сдохли после очередной пьянки. Отравились паленкой.
— Мне жаль.
— Не жаль, не выдумывай.
— Нет, жаль, правда. Я же знаю, что такое потерять родителей.
— У меня была тетка, она заменила и мать и отца. Не знаю, как она меня не сдала в детдом. Такого как я сам бы упек. Избавился от проблем.
— Она тебя любила.
— Наверное. Других объяснений нет.
Ивар вернулся за стол. Громыхнув о столешницу дном бокала, поставил в нашем разговоре точку. А внутри меня все закричало: “Не закрывайся. Пожалуйста”. Мы словно прошли сотни шагов друг к другу навстречу, и молчание вновь отдаляло. Стремительно растаскивало в разные стороны.
— Как ты стал охотником? — выпалила, испугавшись тишины.
— Как и все.
Выключила воду и, вытерев мокрые руки о полотенце, села рядом с мужчиной.
— Я не знаю, как все становятся охотниками. Есть какая-то специальная школа? Или…
— Угу, Институт наемных убийц.
— Не смейся надо мной.
— Не буду, — ухмыльнулся. — Подростком я был не сахар. Таких, как я называли идиотом или отморозком, а в официальных документах — “асоциальным”. В день моего совершеннолетия тетка за руку отвела в военкомат в надежде, что хоть армия сделает из меня человека.
— Не сделала? — я поймала себя на том, что вешу на самом краю стула и боюсь принять более удобную позу.
— Отчаянно пыталась. Да и не только меня. Но построения и уборка территории оказывали ничтожное влияние. Когда в твоей голове отчаянная дурь, нужны меры по жестче.
— Какие?
— Хорошенько получить в морду и осознать, что ты не бессмертный, каким казался до этого. Почувствовать настоящий страх. Вот он отлично избавляет от дури в голове. Заставляет ей думать, а не только есть и пить. За несколько дней до демобилизации нам организовали встречу. С нами говорил мужчина в форме без опознавательных знаков и лычек. Он предложил хорошо оплачиваемую работу. И не обманул.
— Эти шрамы, — я указала на мужской подбородок, — они?..
— Оборотень, — Ивар расстегнул две верхние пуговицы рубашки, — хотел вскрыть когтями горло. После этого я стараюсь не встречаться с волками в ближнем бою. Да и вообще избегать боя. В отличие от вампиров, они передвигаются группами. Инстинктивная привычка сбиваться в стаю, — пояснил. — Не забивай голову. Сегодня праздник.
— Почему ты мне рассказал?
— Предостерегаю от необдуманных поступков, Софья Алексеевна. Не связывайся с оборотнями, — назидательно покачал указательным пальцем перед моим лицом.
— Ты же понял, о чем я! — вспыхнула. — Ты никогда не рассказывал о себе. Избегал, делал вид, что меня не существует…
Мужчина склонился, поманил пальцем и прошептал:
— Рассказал, — придвинул стул ближе, — чтобы ты не считала меня чудовищем. Я человек.
— Я так никогда не считала, — шептала.
Наши лица разделяло ничтожное расстояние. Кожей я ощущала чужое дыхание. Горячее. Волнующее.
— Я предупреждал, что не люблю вранья.
— Наверное, — силилась вспомнить, но близость Ивара дезориентировала. Окончательно перемешивала мысли.
Нужно выпрямить спину и наваждение спадет.
А меня тянуло к мужчине. Манила приятная смесь аромата парфюма и кожи, не отталкивало в этой смеси даже присутствие алкоголя.
Я задержалась взглядом на губах.
Тело меня предало: выдало постыдные мысли алой краской на щеках.
Я поддалась порыву и потянулась вперед. На деле же неуклюже соскользнула со стула, больно ударившись коленями о каменный пол.
Сидя у мужских ног, страстно желала отмотать все назад, ровно до моей безрассудной попытки поцеловать Ивара.
— Недоразумение, — прошептал охотник, склоняясь и подхватывая пальцами мой подбородок. — Ты меня все же убьешь, — выдохнул обреченно, касаясь моих губ своими.
Глава 16
Соня
Я перестала дышать, прислушиваясь к собственным ощущениям. Мужские губы горячие, твердые, чуть влажные от алкоголя.