Третий муж (СИ) - Лазарева Элеонора. Страница 18

Но праздник заканчивается, и начинаются серые будни. Мы же решили еще ранее, что проведем эти зимние каникулы здесь, в зимней и снежной России, а не полетим к теплым морям, как обычно. В эти дни будем кататься на санках и лыжах, ходить на каток и сидеть вечерами перед пылающим камином с горячим грогом в руке. Но всего этого не суждено было сбыться. Уже через два дня Игорь вернулся из издательства и сказал, что его срочно отправляют в командировку на неделю в Санкт-Петербург. Там намечается встреча Высшего военного руководства страны с представителями НАТО, и ему надо будет брать интервью на правах входящего в пул министра. Я ничего не сказала, пожелала ему удачи и скорейшего возвращения. В ночь перед поездкой он был особенно нежен, и мы почти не спали от бурно проведенного времени. Только под самое утро он поцеловал меня спящую и шепнул, что очень любит меня. Я почмокала ему губами и повернулась на другой бок.

Я тогда еще не знала, что это была моя последняя ночь любви с этим мужчиной.

Каждый день мы созванивались и рассказывали друг другу новости и дела, с которыми столкнулись. Мне было интересно узнать, как он ведет интервью, что происходит и что обсуждается. Он входил в пул Министра Вооруженных Сил России и поэтому бывал там, куда не допускались другие журналисты, освещающие эту встречу. Поэтому его рассказы были для меня интересны. Я понимала, что не всё он мне говорит, но «читала между строк», как говорится. После трех активных дней, он стал реже со мной созваниваться, объясняя это тем, что много работы, а потом перестал даже разговаривать перед сном. Однажды он пропал на целый день. Я звонила ему, и звонок постоянно сбрасывался. Понимала, что вероятно занят и не может ответить, но когда и вечером и даже ночью звонок сбрасывался, а потом и вовсе был отключен, я заволновалась. Следующий день повторился таким же образом: сбрасыванием и отключением. В душу закралось сомнение, и я позвонила Веронике, чтобы Степан Петрович узнал, что случилось, и рассказала ей о своих тревогах. Она обещала. До самого вечера я еле держалась со своими неуемными фантазиями. И только около полуночи она позвонила мне и сказала, что форум давно окончен, еще два дня назад, а почему Игоря нет, она не знает, но дала мне номер телефона гостиницы, где останавливались все задействованные журналисты попросила сообщать и ей, если что узнает, так как Петрович, так она звала своего мужа за глаза, куда-то звонил и был зол и хмур, но с ней не поделился известиями.

— Скорее всего чем-то он недоволен и это связано с Игорем. Так что успокойся, жив твой муж. Только где и с кем? Тут уж тебе решать. Прости, если не помогла.

— Нет-нет, ты очень мне помогла, — заторопилась я, — все остальное буду решать сама. Спасибо тебе.

Мы простились, и я обещала сообщать все новости, которые узнаю. Я позвонила тут же и соврала принципиальной ресептерше, что интересуются из издательства. Она смягчилась и сказала, что Воркутов еще не покинул номер и продлил свое проживание еще на три дня, по причине ей неизвестной. Я попросила ее не сообщать господину Воркутову о моем звонке, на что та только понимающе хмыкнула и обещала. Заказав билет на Питер, я быстро собралась и уже из Домодедово позвонила Веронике и сообщила, что вылетаю в Питер, так как Игорь, зачем-то, продлил свою командировку еще на три дня и я боюсь, что он запил. Она советовала мне быть сильной и не расстраиваться загодя.

Уже через час я сходила по трапу в Пулково. Здесь дул сильный ветер и хотя мороза был немного, но чувствовался сильный холод.

— Хорошо, что надела теплую куртку на лебяжьем пуху, купленную еще в нашем путешествии по Скандинавии, — подумала я, ежась даже в ней. Схватив такси, назвала адрес и пригрелась в салоне машины. Мрачные мысли вернулись, те, что не давали мне спокойствия все эти дни.

— Ваша гостиница, мадам, — сказал улыбающийся молодой парень водитель, — желаю хорошо отдохнуть.

Я поблагодарила и вышла. Поднявшись по ступеням помпезного входа в старинный особняк гостиницы, прошла прямиком к стойке рецепшен. Там стояли две девушки. Я обратилась к одной с просьбой сообщить, не выходил ли из номера господин Воркутов, ему необходимо срочно передать материал для работы. Сощурившись, она посмотрела на меня.

— Это вы звонили три часа назад? Я узнала вас по голосу.

Хмыкнув понимающе, она назвала номер и сказала, что он еще не покидал номер, и если тот закрыт, то пусть попросит дежурную или горничную, чтобы открыли и тогда я смогу «доставить ему рабочий материал». Я поблагодарила ее и поняла, что та решила мне чем-то помочь и, вероятно, сама была в такой ситуации. Что называется, мы нашли друг друга. И это судьба.

Так и случилось: дверь закрыта и на мои стуки не отвечали. Тогда я попросила горничную и та при поддержке дежурной открыли мне двери. Я вошла в сопровождении еще двух любопытных женщин, и мне было все равно, главное жив ли муж и что с ним. То что я увидела, повергло меня в шок. Тут был полный комплект, как говорится: вино и девочки. То есть празднование любовных утех, разобранная постель и обнаженные тела моего мужа и неизвестной молодой особы. В комнате витал обильный винный дух, смешанный с запахами дешевой косметики. Я замерла и потом попросила других удалится, признавшись, что являюсь женой этого постояльца и приехала, чтобы вернуть загулявшего домой. И это было правдой. Как я приводила его в порядок, и что только мне пришлось пережить, это отдельный рассказ. Но спустя сутки мы были дома, и я переселила его в кабинет, устроив там спальное место для постоянного его проживания. Наше объяснение было бурным и громким, слышали все домашние, кроме Катюши, которую на это время забрала к себе Вероника вместе с няней.

Оказывается, что после прощального фуршета, он так напился, что очнулся в своем номере и ничего не мог вспомнить. Рядом оказалась какая-то деваха, которая и «помогала» ему все это время: носила выпивку и закуску и обслуживала по полной. Денег, естественно, при нем уже не было, и если бы я не приехала, то неизвестно, что могло случиться. Карты тоже не было. Когда я еще там узнала, тут же сообщила банку о потере и ее вовремя заблокировали, а то неизвестно какие еще могли быть последствия.

— Ты мой Ангел-Хранитель, — пытался пьяно целовать мне руки еще в питерской гостинице и в самолете и дома, когда мы объяснялись, — Прости меня. Можешь даже побить, но не прогоняй. Я так люблю тебя.

Я не могла смотреть на него, у меня кроме гадких слов в его адрес не было ничего. Даже прежней жалости.

Через неделю все повторилось, только уже здесь: гостиница, запой, дешевая проститутка.

Я не знала, что мне делать. С отчаяния позвонила Веронике и попросила о встрече со Степаном Петровичем. Вместе мы решили, что его надо положить в клинику. Мне не пришлось долго уговаривать его, особенно после одного случая, которое наблюдала наша дочь.

Как-то его привезли домой в полной отключке, он практически висел на руках наших охранников. В это время сбежала вниз Катюша и увидела любимого отца, которого держали двое наших парней. Голова Игоря была свешена вниз, изо рта текла слюна, ширинка была расстегнута и мокрые полосы тянулись до самого низа.

— Мама, — закричала испуганная дочка, — наш папа описался.

Я отвернула ее в сторону и приказала няне увести девочку от такого зрелища. Потом ей пыталась рассказать, что он просто облился водичкой, которая попала на брюки, но она хитро посмотрела на меня и покачала головой:

— А тогда почему мокрые только штаны, если облился? А рубашка сухая, — припечатала она, — Просто он пьяный и поэтому описался.

После того, как он пришел в себя, я рассказала ему об этой истории, и он был страшно угнетен и даже не пил целую неделю. Казалось, что все, наконец, стабилизировалось, но он сорвался на одном из выездных конференций и снова начался запой. Мы не могли здесь оставаться и к концу февраля переехали в городскую квартиру. Вот тогда-то он и согласился на лечение.

В клинике он пролежал месяц, пришел в себя, начал вновь писать и просил привезти ему Катюшу. Та тоже рвалась к нему, она его любила. Их встреча убедила меня, что все будет теперь хорошо и мы, наконец, обретем полную семью и вернется радость в наш дом.