Злые игры - Васильев Андрей. Страница 7

– Тут все от массы тела пациента зависит, – пояснила Дара. – Если сильно грузный бедолага попадется, то того, что я тебе отдала, может и не хватит.

– Ясно. – Я убрал свое новое приобретение в карман. – А как его давать? Сырым, в протертом виде или в виде отвара? И если да, то сколько варить? Может, добавки какие нужны?

– Телефон свой мне диктуй. – Ведьма запустила морщинистую длань под платок, а когда она появилась обратно, то в ней был зажат айфон, причем одна из последних моделей. – Я тебе по ватсапу рецепт пришлю. Считай, это тебе привесок за оказанную услугу.

– Смотрю, ты в стороне от прогресса не стоишь, – с почтением произнес я. – Уважаю!

– Только те, кто готовится умереть, цепляются за прошлое, – буркнула старушка, шустро водя узловатым пальцем по экрану. – А я планирую еще долго жить, врагам на горе, себе на радость. Диктуй, говорю.

– Надеюсь, что не вхожу в список тех, кто будет горевать, – сказал я ведьме после того, как продиктовал свой номер. – Кстати, может, и ты мне свой телефончик оставишь? Обещаю по пустякам не тревожить и по ночам не звонить.

– Потом из сообщения скопируешь, – отмахнулась бабка. – Что до второй части награды – она тоже твоя. Надо будет кого прибрать тихонько и без следов – приходи, сделаю. Но только сразу предупреждаю: речь только о людях идет. Вурдалака какого или оборотня я за Кромку отправлять не стану, ясно?

– Само собой, – заверил ее я. – Да, об оборотнях. Ты такого Вернигора не знала, часом? Его еще Волчьим Пастырем кликали?

– Вестимо, знала, – подтвердила ведьма. – Сильный был мужчина, властный, ярко жил, никого не боялся и никого не слушал. Только ведь убили его, причем давненько уж. Вон соратники твоих гостей постарались, их это рук дело. Вроде как старая стервь Павла собственноручно ему голову отрезала. А что у тебя к нему за интерес?

– Да так, – передернул плечами я. – Есть одна тема любопытная.

– Мандрагыр старый сыскать желаешь? – меленько засмеялась Дара. – Верно? Тот, что ему Мирослава за книгу Рогнеды отдала? Ну-ну, давай-давай. Удачи тебе!

– Ты иногда такой проницательной бываешь, что жуть берет. Ну а если и так, что с того?

– Ничего, – бодро отозвалась Дарья Семеновна. – Мне здесь один профит. Чем больше ты всякой ерундой станешь заниматься, тем реже тут околачиваться станешь. А то и вовсе тебя волкодлаки на ленточки карачуновы порвут.

– Поглядим еще, кто кого, – проворчал я, скрывая легкое раздражение, которое появилось у меня внутри то ли оттого, что старая ведьма так легко разгадала мои намерения, то ли оттого, что Дормидонтов мандрагыр, похоже, до меня только ленивый не хотел найти. – Слушай, соседка, а можно еще один вопрос?

– Только один, – предупредила меня бабка. – Просто скоро «Русское лото» начнется, я его никогда не пропускаю, еще с девяностых.

– Ты вот Рогнеду упомянула, – осторожно подбирая слова, начал строить фразу я. – Скажи, правду говорят, что в записках первых веды знающих можно найти ответы на почти любые вопросы, связанные с ведьмовскими практиками?

– Ничего не поняла, – хлопнула ладонью по калитке Дара. – Яснее изъясняйся или проваливай!

– Надо одно старое проклятие с человека снять, – выполнил ее просьбу я. – Из тех, что во времена Рогнеды и наложили. Ну, не на него, ясное дело, на кого-то из предков.

– Ты никак ту девку имеешь в виду, что с твоими приятелями приехала? – уточнила ведьма. – Верно?

– Может, ее, может – нет. Мне в принципе интересно.

– Ну, если в принципе, то да, в таких книгах много чего имеется. Правда, не все, что там написано, стоит в ход пускать, чтобы хуже, чем есть, не стало. А если о проклятой девке говорить… Ты уверен, что ей самой то нужно? Может, ей и так хорошо живется? Настоящее старое проклятие, наложенное одной из первых праматерей, ведьмак, штука очень тонкая и очень непростая. Оно что-то отнимает, это так, но при этом непременно что-то в ответ дает как компенсацию. Это сейчас все стало просто и банально: простенькие сглазы, незамысловатая порча, иная чепуха… А тогда, в истоках времен, когда новая вера еще не угнездилась, а старая в самой силе пребывала, на мелочи не разменивались. Если уж карали, то на совесть, так, чтобы и через тысячу лет потомки-бедолаги для себя решить не могли, как им лучше жить – с проклятием или без него? И какую долю для своих детей, внуков и правнуков выбрать. Вот ты знаешь, чего именно она лишится, если все по-твоему совершить?

– Нет.

– И я нет. Но мне все едино, потому как я с той девкой дружбу не вожу. Более того, она мне враг, как и все их отдельское семя. Чем им хуже, тем мне лучше. А вот тебе, похоже, не все равно. Верно же?

– Ой, вот только давайте обойдемся без этого психоанализа, хорошо? – поморщился я. – Просто спросил.

– А я просто ответила, – сверкнула белоснежными мелкими зубками Дарья Семеновна. – И все довольны.

Пора, пора разговор заканчивать, а то, чего доброго, не я в плюсе после него останусь, а зараза соседка. А ведь я хотел с ней еще пообщаться о Бэлле и о заклинании перемены участи. Но на этот раз все же воздержусь.

Но книга Рогнеды, похоже, все же у нее, права Марфа. Собственно, она это даже и не скрывает особо.

– Ладно, пойду свой мильен выигрывать. – Соседка в очередной раз запустила конечность под шаль, а когда она ее достала обратно, то в ней вместо айфона была зажата стопка билетов. – Повезет же мне когда-нибудь, верно?

– Непременно, – заверил ее я, даже не пытаясь понять, как именно те к ней попали. – Даже не сомневайтесь.

Все то оставшееся время, которое мы провели в Лозовке, я то и дело поглядывал на Викторию, которая сегодня утром была непривычно весела и общительна. То ли запоздалый шок на нее обрушился, то ли еще чего – не знаю, но факт есть факт. Время от времени в саду и доме даже звучал ее искристый смех, что изрядно удивляло не только меня, но и ее коллег.

– Надо ее чаще к тебе сюда привозить, – сообщил мне Николай в тот момент, когда мы уже собирались уезжать. – Хоть на человека стала похожа. Имеется в виду живого, а не быстрозамороженного.

– Или надо чаще Сашку к нами приглашать, – голосом провокатора сообщил коллеге Михеев, хитро при этом глянув на меня. – Смекаешь?

Нифонтов пакостно захихикал, попутно доставая из кармана взвывший сиреной смартфон.

– Да ну вас, – отмахнулся я, забрасывая рюкзак в микроавтобус. – Родька, залазь в салон. Все, уезжаем. Антип, вот еще что… Ты имей в виду, завтра здорово похолодает, причем ненастье придет надолго. Ты там что-то сажать собирался, насколько я помню. Может, погодить?

– Поглядим, хозяин, – степенно ответил мне домовой, а после сунул Виктории, стоявшей у калитки, небольшую плетеную корзинку, из которой пахло свежим печевом. – На дорожку вам. Приятного аппетита.

– Спасибо, – погладила его по голове девушка. – И за угощение, и за заботу. Я добро никогда не забываю, потому что подобное в моей жизни не так часто случается.

– Жизнь – она всякая, – огладил бороду домовой. – Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Но коли уж нашла – так сбереги, не расфуфырь обретенное по ниточке.

– И рада бы не расфуфырить. Смешное слово какое! Так вот, я бы и рада, только вот кто бы меня спрашивал.

– Мы едем, нет? – крикнул из кабины Михеев. – Если еще чутка потянем, то все, труба, на Минке, не доезжая до Кубинки, встанем намертво. Тогда проще тут остаться и завтра с утра рвануть, до свету.

– Едем, едем. – Николай убрал смартфон в карман, а после хлопнул меня по плечу: – Саш, а у меня для тебя появились хорошие новости. Да-да.

Глава третья

– Удиви меня, – разрешил ему я.

– В списке значился некто Анатолий Черемисин, помнишь? – деловито произнес Нифонтов. – Скончался прошлым летом от инфаркта в возрасте сорока девяти лет.

– Да в том списке все, почитай, от него загнулись, – невесело усмехнулся я. – Два профессиональных заболевания деловых людей – инфаркт да инсульт. Если первый не доберется, так второй обязательно тяпнет.