В дрейфе: Семьдесят шесть дней в плену у моря - Каллахэн Стивен. Страница 40

28 марта,

день пятьдесят второй

«НЕТ! — КРИЧУ Я ИСТОШНЫМ ГОЛОСОМ. — НЕ МОГУ! Не хочу! Не пойду!» Что-то меня здесь держит. По лицу ручьем льются слезы и смешиваются с соленой водой океана, уже омывающим мое безжизненное тело. Умрешь, скоро умрешь… Нужно что-то ответить им. Я хочу… да! Вот оно — я хочу жить! Вопреки всем кошмарам и ужасам. Вопреки всему, что бы ни поджидало меня впереди. Я содрогаюсь в рыданиях: «Я хочу ЖИТЬ, ЖИТЬ, ЖИТЬ!»

Не могу.

Должен! Черт возьми, да открой же глаза! Отяжелевшие от утомления веки не слушаются, моргают. Пытаюсь сфокусировать взгляд.

Получается не очень-то хорошо.

Кончай скулить! Ну, кому сказано! Эй, вы, руки, держать! НАВАЛИСЬ! Еще раз — НАВАЛИСЬ! Хорошо. Уже стало повыше. Вот теперь ты уже не утонешь. Как тяжело дышать. Ничего! Держись, парень!

Голова идет кругом, в глазах мутный туман. Под навес вкатывает волна. Холодная. Пускай. Тебе полезно немного остыть. Прекратить нытье! Натяни на себя вот этот мешок. Пошевеливайся! Вот так, порядок. Теперь отдыхай. Сейчас все происходящее тебя не касается. У тебя снова все хорошо. Ты меня слышишь?

Да.

Прекрасно.

Что будет дальше? В следующий раз будет еще труднее.

Заткнись! Надо будет что-то придумать. Что? Сначала надо согреться, отдохнуть, собраться с мыслями. Может быть, один шанс еще и есть. Может быть, нет и его. Что бы ни было, это должно сработать с первой попытки.

Если не сработает, ты УМРЕШЬ! Умрешь, умрешь, умрешь… Да. Этот единственный шанс я должен использовать с толком.

А теперь обдумай все с самого начала. Точно определи проблему. Воспользуйся всем своим опытом.

Голова работает плохо… Временами мысли текут логично и вдруг, споткнувшись обо что-то, путаются и заплетаются, как ноги у пьяницы. Умереть, исчезнуть бесследно… О, смерть — великая загадка… К черту, оставь сейчас это. Сконцентрируйся на своей задаче! Отлично. Старая проблема: пробка вылетает из пробоины. Разрешена вшиванием ее между краями разрыва. Проблема текущая: обвязка не держится и сползает. Необходимо ее удержать на месте. Каким оборудованием я располагаю? Космическое одеяло, ракетница, бесполезная зажигалка, пластиковый пакет. Нельзя ли подтянуть днище, скатав его вокруг нижней камеры и прикрепив как-нибудь к верхней? Нет, такое решение немногим лучше прежнего, к тому же это чересчур сложно. Для этого придется проколоть отверстия в нижней камере, а значит, я не оставлю себе пути к отступлению. Нет, тут нужно более простое решение. Что еще у меня есть? Аптечка, бинты, ножницы, суровая нить, линь. И все те материалы, которые я уже применял раньше, — ложка, вилка, радиолокационный отра… Вилка! Ну, конечно же! О чем же ты, дурак, думал раньше! Решено — нужна вилка!

По венам моим толчками расходится адреналин. Словно по волшебству, у меня появляется достаточно сил, чтобы плотно завернуться в спальник и начать по крупицам возвращать тепло окоченевшему телу. Я съедаю всю рыбу, какая только подворачивается мне под руку, жду и обдумываю новую идею. Всю ночь я, не смыкая глаз, составляю план завтрашних действий. Прикидываю каждую деталь, просчитываю каждую возможность и предполагаемые последствия. Не знаю, переживу ли я эту ночь, однако надо постараться. Сворачиваюсь калачиком и стараюсь не прислоняться к холодным участкам плота, еще не согретым теплом моего тела. Наконец забрезжил серый рассвет, а потом на небе проступили оранжевые тона.

Сбрасываю все свои покровы и чувствую на коже прохладное дыхание утреннего бриза. Острием финского ножа аккуратно прорезаю в губе тонкую щель от верхнего края разрыва через пенопластовый язык до нижнего края. Обламываю у вилки зубцы и просовываю ручку в прорезь, так что концы ее торчат с двух сторон, как кость, продетая в носу дикаря-каннибала. В ручке есть два отверстия, одно пришлось над верхним, другое — над нижним краем пробоины. Накладываю знакомую обвязку, пропустив ходовой конец через эти отверстия и обеспечив тем самым стабильное положение ручки в прорези. Теперь витки шнура удерживаются вилкой и не будут сползать, если только она не сломается. Вначале я с помощью тонкого шнура прихватываю середину губ и плотно обжимаю их вокруг языка. Потом обвиваю заплату более толстым линем, пока он не собирает губы складкой и не упрятывает под собой внешние уголки рта.. Назначение толстого линя лежать ровными витками и стягивать губы в гримасу. Окончательно я запечатываю заплату жгутом, заведенным позади обвязки из линя и туго обтянутым. Более толстая веревка не позволит жгуту сползать, когда камера наполнится воздухом.

После каждого этапа этой операции я даю себе передышку, поэтому на нее уходит полдня. Но вот все готово, и я принимаюсь накачивать камеру. То, что я раньше успевал сделать за пять минут, теперь растягивается у меня на полчаса. А спустя полтора часа нижняя камера опять заметно обмякла. Это повергает меня в уныние, но покуда у меня есть какие-то силы, я должен снова и снова повторять свои попытки совладать с чертовой дырой. У меня просто нет выбора.

Вилка моя благополучно удерживает обвязку на губах, но по обе стороны в уголках рта резина вздулась и оттуда незаметно утекает воздух. Расправляю обвязку в этих местах и фиксирую ее там, используя все, что только можно — и деформирующие плот стяжки, и резиновые леерные скобы на верхней камере, и все прочее. Заворачиваю жгут еще на несколько оборотов и накладываю поверх него еще один. Пора качать. На этот раз я пыхчу громче, чем помпа. За час моей работы «Уточка» жиреет на воздушных харчах, уверенно приподнимается над водой и пускается в дрейф, скользя по океану, как срезанный лист кувшинки. А я валюсь точно пыльный мешок.

Я выиграл двенадцать часов блаженства, в течение которых не нужно было подкачивать «Уточку». Она уже не выпускает за несколько часов весь накаченный воздух. Вместо трехсот качаний я делаю всего тридцать, и этого достаточно, чтобы ее брюхо раздулось, как арбуз. И пусть теперь море корчится под тусклым покровом серого неба. Пусть боль пронизывает все мое тело, пусть меня томят голод и жажда. Я все равно чувствую себя великолепно. Наконец я добился своего.

Дважды за время этого дрейфа смерть казалась неотвратимой: в первый раз в ночь гибели «Соло», а во второй — вчера ночью, когда в любую минуту мог наступить конец. В первый раз мне понадобилось больше недели для того, чтобы освоиться на плоту и научиться добывать столько воды и пищи, чтобы у меня появилась надежда как-то выкарабкаться из дьявольской западни, в которой я оказался. Во второй я очутился в гораздо худшем положении. Пробоина в нижней камере превратила мою жизнь в сплошной кошмар — такого я даже не мог себе вообразить в начале этого путешествия. Я будто дважды спустился в ад и вернулся обратно, во второй раз это приключение заняло больше времени, показалось мне страшней и безнадежней, чем в первый. Третьего я уже не выдержу. Я все еще не уверен, достанет ли у меня сил оправиться после всего пережитого и продержаться оставшиеся три-четыре недели, пока ветер и течение не прибьют меня к Антильским островам. Уверенность мне совершенно необходима. Меня ждет уйма работы, и для того, чтобы с нею справиться, я должен твердо и безусловно подчинить своей воле и судно, и самого себя. Встаю, обращаю лицо к ветру и в недвусмысленных выражениях приказываю костлявой старухе с косой сгинуть с моего пути!

У меня кончилась рыба и осталось мало воды. В наступившей ночной темноте море больно охаживает меня по бокам, но эти колотушки уже не доходят до моего сознания. Мне нужен отдых, и в ожидании солнца я засыпаю, медленно-медленно возвращаясь из царства мертвых к берегу живых.

В дрейфе: Семьдесят шесть дней в плену у моря - any2fbimgloader18.jpeg

ЭВОЛЮЦИЯ ЗАПЛАТЫ В НИЖНЕЙ КАМЕРЕ

А — формой своей разрыв напоминает рот. Затыкаю его пробкой из пенопласта ( I ) и обматываю его губы шнуром. Если теперь взглянуть сверху, то окажется, что краешки рта обвязкой едва прихвачены. В — после надувания камеры губы расползаются в противоположные стороны (2). Они вылезают из-под обвязки, шнур сползает, а пенопластовая пробка вываливается из отверстия, и в результате камера снова спускает. С — пробка через сквозные отверстия в краях вшивается в ткань (3). Однако при накачивании камеры губы все равно растягиваются и тонкий шнур, перекатываясь сам через себя, опять сваливается. D — обматываю губы более толстым шнуром (4), который удерживает тонкую обвязку. Но при наполнении камеры воздухом все повторяется сначала: губы начинают растягиваться, сдирая с пробки обе обвязки. Прикрепляю линь с помощью дополнительных штертиков к различным точкам плота. Хотя обвязки теперь и не спадают со рта, но краешки губ упорно продолжают из-под них выползать, как бы туго я ни старался обтягивать витки этих обвязок. Ј — так обычно выглядит плот в плане, а так я его изгибаю, чтобы побольше прикрыть пробку губами. Обычная его форма показана штрих-пунктирной линией (5). Заведя между двумя резиновыми ушками на борту петли из линя, я делаю закрутку (6), стягивая борта. Это позволяет слегка утопить весь рот в складчатой морщине даже при надутой камере (7). F — окончательный вариант моей заплаты. Сквозь верхнюю губу, пенопластовую затычку и нижнюю губу продета рукоятка от вилки (8). Благодаря ей витки обвязок не срываются с края заплаты, сначала здесь намотан толстый шнур (4) таким образом, чтобы подобрать под себя все краешки губ и уголки рта. Затем заплата плотно прихвачена тонким шнуром, который обеспечивает обжатие резиновых губ к пробке.