Голос Ветра (СИ) - Чащина Татьяна. Страница 36

Это не моя жизнь. Мне больше повезло, у нас с Ильёй взаимная любовь.

У меня нет мамы. Но я бы хотела её иметь. Вот рисовала себе акрилом на холсте. Несложно вовсе. Я мамочке глаза умные придумала и улыбку робкую. Стояла она, невероятная красавица, с распущенными светлыми волосами, в платье чёрном по колено, что обтягивало идеальную фигуру. Морда мерседеса торчала. Пока это было всё. Немного тень у туфелек на каблуках накидала, вроде как земля под ногами.

В моей комнате играла любимая музыка. Илья прислал сообщение: «Мышонок, ложись спать, я работаю, утром напишу».

Давно прислал. Уже за полночь, а мне не спится. Проблема моя была в том, что я увлекающаяся. Вот пришло в голову нарисовать картину, и, похоже, меня утром будут от неё отрывать, или я отрублюсь у ножек мольберта. Не могла перестать рисовать.

Затянуло!

Мне невероятно нравилось.

Сидела я в мягком спортивном костюме с кошками. Капюшон с ушами накинула на голову. Ноги босые. На тарелочке бутерброды, в чашке чай остыл. За окном чернела беспроглядная ночь. Вот в такую безлунную темень красиво небесные фонарики запускать.

От постоянного сидения заболела попа, и я поднялась, чтобы размяться. Места в комнате вообще не было, так что я нечаянно испачкала покрывало, начала его оттирать.

Хозяйку в дом мы не наняли. Папа заказал жену на час. Пришло целых четыре жены. Всё убрали, чистоту навели, бельё постирали, высушили, погладили, приготовили еду.

Так что покрывало, скорее всего, мне стирать.

Я только рада!

Обожала домашние хлопоты. Потому что ничего делать не умела, всему училась, а это всегда интересно.

В мою комнату вошли без стука.

Вроде родители спали. Я с пледом в руках повернулась к входной двери и замерла, послушная большой руке в чёрной перчатке прислонилась к стене у шкафа. Руки вверх подняла, выронив покрывало на пол, и смотрела во все глаза на пистолет с глушителем.

Мужчина был одет во всё чёрное. И я бы очень радовалась, если б это был спецназ или другие представители власти. Но… увы. Черная балаклава прятала лицо. Он приложил палец к тому месту, где должны быть губы. Я глянула на него и тут же спокойно отвернулась.

Раскосые зелёные глаза, как у кота, выдали его с ног до головы. Олег Измайлов ногой повернул к себе мольберт. Посмотрел на портрет мамы.

— Ты ей польстила, — прошептал он. — Не бойся, Мышонок. Сейчас посидишь в комнате, я через полчаса приду и заберу тебя.

Он не хватал меня, не пинал. Чуть тронул плечо, и я послушно пошла туда, куда он велел.

Недалеко пришлось идти. Он отвёл меня в комнату напротив. Когда вышли в коридор, снизу доносился истошный вопль Инги. От этого выступили слёзы на глазах.

Комната напротив оказалась пустой. Стояла кровать незаправленная, в шкафу ничего не было.

— Богдана, всё будет хорошо, — сказал на прощанье Олег Измайлов и ушёл, закрыв меня на замок.

Я прошла к окну и открыла его. Посмотрела вниз.

Наверное, то, что обо мне думали, как о дебилке, меня защищало и спасало. Никто не ожидал от меня решительных действий. Я аккуратно вылезла в окно и зацепилась за водосточную трубу. Этот дом — крепость. Его строил какой-то фанатик средневековых замков, так что и водосточные трубы этого дома должны были выдержать пару ударов катапульты.

Спускалась по трубе вниз.

Не предполагалось, что я на такое способна. Олег придумал себе девочку-дурочку, влюблённую в него. Я, по его мнению, несостоятельная. Не понимала, что происходит? Послушно должна его ждать? Не буду сопротивляться?

Я должна была в полицию побежать…

Только вот проблема, папа не велел связываться с полицией. Своим заявлением я могла навредить папе, хотя, если предположить дальнейшее развитие событий, хуже уже не будет.

В главные ворота я не пошла, там дежурили мужчины. Собак убили.

Я прошла к открытой калитке, что вела на пристань. На самой пристани курили двое охранников. Я мышкой прошмыгнула в сторону и попыталась пролезть между ёлками, кустами и колючей проволокой.

Получилось, только поцарапалась, порвала штаны.

Раз папа мне не мог сказать, что делать, значит, дорога моя к Илье.

Я быстро бежала. Бег способствует возникновению новых нейронных связей в голове… О чём это я? Ненавижу свою фамилию! Я ненавижу, когда меня так называют, фамилией этого бандита, который сел на пять лет. Только пять лет сидел за убийство, пока следствие шло. Не смогли доказать. Мне так больно! Мне так страшно. Я говорила папе об этом. Говорила, что не хочу, чтобы у меня была такая плохая семья. А он: «У некоторых и этого нет». У Ильи такого не было. Что, разве плохо?!

Меня не пугало, что я останусь одна. Теперь я не одна, это точно. Меньше всего я хотела попасть к Олегу Измайлову в рабство. Это страшный человек! Что придёт в его голову, я даже фантазировать не хотела. Беззащитным мышатам лучше не попадать в жестокие руки.

Сердце раненой птицей билось в груди. Кровь вскипала от бега. Я не чувствовала, как жгло холодом ступни голых ног.

Бежала не по центральным улицам, выбирала подворотни и парки. Оглядывалась, боясь увидеть страшную чёрную машину.

Страшно было так сильно, что казалось больно. Я нахмурилась, зажмурилась, распахнула глаза. Но ужас не исчезал, продолжал впиваться в кожу мелкими острыми иглами, подгоняя меня.

Выбежала из парка и рванула в сторону нашего с Ильёй дома, на бегу соображая, почему так шумно в очень раннее утро. Точнее, ночь ещё не закончилась, часа четыре было.

Машины с сиренами пролетели мимо меня. Вначале скорая помощь, потом две пожарные машины.

У меня сердце сжалось. Такое я не перенесла бы. Что я буду делать? Если папы и Ильи не будет, куда пойду? В интернат меня не возьмут, и Олег будет искать.

Я добежала до барака, там вываливали жители на улицу, спасали своё добро. Крыша была объята пламенем, горела дальняя часть общежития. Ярко на фоне чёрного неба.

— Отопление отключили, — услышала я чей-то голос.

— Специально, чтобы обогреватели включали и погорели.

— Конечно, теперь в два раза меньше квартир выдавать.

Я в панике оглядывалась по сторонам. Искала знакомых. Увидела. Не очень рада этому оказалась.

Нетрезвая Оля с нетрезвым бывшим мужем не понимали, где очутились. Опять сошлась с Пахомкиным. Олин Паша руку на плечо её кинул и кашлял: наглотался дыма.

Я нетерпеливо оглянулась по сторонам, подпрыгнула на месте и рванула в подъезд.

Дураки какие! Выбежали, а ребёнка оставили! А если Ветер в комнате?

— Куда?! — орал мне какой-то мужчина.

Я пробежала мимо него вверх по смешным прогнувшимся ступенькам, которые мне «улыбались». Люди вниз, я наверх.

Там уже дым кругом. Вода на кухне шла. Я сняла свою кофту от костюма, осталась в белой майке. Под кран с холодной водой сунула ткань. Замотала кофту на лице. А дым глаза щипал.

— Илья! Ты здесь?!

Необязательно, что Илья был дома. Скорее всего и не было его в комнате. Но я проверила на всякий случай. Подбежала к его двери, под ковриком лежал ключ. Вот так у него всё просто. Брать там нечего было. Гитара без струн, запас в три пачки лапши быстрого приготовления. Не боялся, что кто-то войдёт.

Как я и думала, Ильи в комнате не оказалось, отчего я стала радостной. Сорвала с его кровати покрывало и побежала в комнату напротив.

Ребёнок плакал.

Дураки! Какие же они… Зачем так пить?!

Из глаз слёзы градом. Лёшенька вылез из кроватки. Комната была задымлена сильнее, чем коридор. И спасло малыша то, что он на пол лёг. А дым вверху клубился, страшными космами ползал по высокому потолку. Искрился и трещал электрический счётчик в углу.

А потом упало что-то тяжёлое с чердака в коридор.

Балки стали падать?

Я впопыхах ребёночка на руки взяла, свою кофту ему на лицо приложила, сама дыхание задержала. Выскочила в коридор, а там меня пламенем обдало. Жарко стало. Ильюшина комната горела.

Корабль наш с любимым…