Детективное лето - Устинова Татьяна. Страница 6

Мордасова некоторое время задумчиво смотрела на латунные цифры, потом кивнула своим мыслям, собрала уборщицкую бутафорию и зашагала к лифту.

В кабинке она сняла халат, аккуратно поместила его в ведро с флаконами и тряпкой. Приобретя вполне цивильный, разве что чуточку странный вид – пластмассовое красное ведро не типичный аксессуар петербурженки, – она заглянула в кофейню на первом этаже и, заказав сладкий латте на нормальном молоке, поинтересовалась у девочки-бариста:

– Не подскажете, почему «Корзинку» в доме напротив закрыли?

– Это у хозяйки надо спрашивать, – пожала плечами бариста. – Хотите, Веронику Игоревну позову? – она кивнула на стеклянную стеночку, за которой в подобии кабинета восседала уже знакомая Мордасовой прекрасная дама в облегченном наряде.

Понятно, почему она даже без кофточки из дома вышла: ей всего-то нужно было спуститься на первый этаж.

– Спасибо, не надо Веронику Игоревну, – вежливо отказалась Валентина Петровна и, взяв свой латте, отправилась восвояси.

Но пошла она не на новую работу в офис, а в собственную квартиру. По пути позвонила Иванычу, который – весь внимание и радостное ожидание! – встретил ее у дверей.

– Значит, так, – деловито сказала Валентина Петровна, вручая коллеге снятое со столба объявление о наборе сотрудников в службу доставки. – Сейчас идешь туда и нанимаешься курьером…

– Опять? – вздохнул Иваныч. В его жизни уже был такой опыт – в возрасте 50+ и спецу по компьютерному железу найти работу трудно. Эйчары предпочитают задорную молодежь с любовью к кофе с печеньками и непрокачанными скилзами.

– На этот раз ненадолго, – утешила Мордасова, прояснившая линию карьеры Иваныча вчера за ужином. – Получишь зеленый плащик и большую фирменную термосумку, принесешь их сюда – и свободен.

– Зачем тебе зеленый плащик? – заинтересовался Иваныч.

А зачем ей вместительная термосумка, не спросил. Не иначе, подумал – борщ в офис носить. Вообще-то верно помыслил…

– К чему вопросы? Разве тебе трудно исполнить мой маленький каприз? – Валентина Петровна пустила в ход сокрушительное оружие – женское обаяние.

Когда воодушевленный Иваныч унесся, помахивая бумажкой объявления, как плясунья платочком, она встала к плите и сварила пятилитровую кастрюлю борща.

Двумя часами позже кадровик с тридцатилетним стажем, переквалифицировавшаяся в курьеры, проследовала в дом напротив, радуя глаз прохожих свежей лаковой зеленью плаща, а нос – бодрящим ароматом борща. Кастрюля, даже плотно закрытая крышкой и спрятанная в короб термосумки, горделиво оповещала мир о своем содержимом.

Валентине Петровне даже не пришлось ничего говорить: кастрюля все сказала за нее. Парнишка, открывший ей дверь триста двадцать четвертой квартиры, только шумно сглотнул и отступил, пропуская «курьера» в офис.

– По одному, – предупредила Мордасова, безошибочно опознав дверь на кухню: двушка была стандартная, такая же, как у нее.

Там Валентина Петровна вынула из короба тяжелую кастрюлю, приготовила тарелки, ложки, блокнот для записей и крикнула:

– Обед!

И чужой стафф послушно потянулся на сладкую пытку борщом…

– С новым кодом, с новым счастьем! – объявила Валентина Петровна открывшему ей Иванычу и сняла с себя термокороб, который надела наоборот – на живот. – Кастрюлю неси на кухню, а плащ и сумку можно возвращать. Коллеги, мойте руки и к столу!

Обеденный стол героическими усилиями монобровой уборщицы освободился от ига мусора и грязной посуды, так что теперь за ним с удобством разместился весь коллектив. Немножечко толкались локтями конечно, но это больше от нервов – боялись, что борща всем не хватит.

– Я чужих-то не щедро кормила, добавки не наливала, так что голодными не останетесь, – успокоила коллег Валентина Петровна.

Она выдала всем по порции, дождалась, пока есть начнут, а потом ка-ак бабахнула:

– Я все узнала! Тот Саня, который ваш бывший, затеял такой же проект. Открыл офис в доме напротив, и спонсора к себе переманил, и разработчиков, и даже эйчара – чтобы вам новых сотрудников сложнее искать было. Вы, кстати, сколько им платили?

Ваня-Гена ответил.

– Это в рублях? – уточнила Мордасова.

– Это в общем. В рублях – по трудовому договору, плюс на криптокошельки в ю эс дэ тэ… – Ваня-Гена забубнил абракадабру.

– В гырмырпырах, короче, – понятливо кивнула Валентина Петровна. – Ну, чтоб ты знал: у Сани они побольше получают. И кофе пьют всегда горячий, потому как хозяйка «Корзинки», – чтоб вы тоже знали, – как раз Санина подружка, Вероника ее зовут. Я думаю, кофейню в нашем доме она временно закрыла по просьбе любимого – чтобы вам тут хуже было. У них беда: они за вами не успевают. Отсюда, собственно, и все проблемы.

– Интернет, электричество, потоп? – быстро сообразил Иваныч и стукнул кулаком по коленке. – Ах, паразиты! Конкуренты проклятые! Затормозить нас хотели, а то и вовсе вывести из игры!

– Но кто предупрежден – тот вооружен! – назидательно изрекла Валентина Петровна, воздев поварешку, как маршальский жезл. – Все, я свое дело сделала. Посуду сами помоете, кастрюлю мне вернете. Товарищ Генеральный, я сегодня пораньше уйду, не возражаете? Я же нынче за троих – и уборщица, и повариха, и следователь… Надо отдохнуть от непрофильной деятельности.

Иваныч явился под вечер. Мордасова ждала его, хоть они и не договаривались. Принарядилась, прическу сделала – не такую, как у Фрекен Бок.

– А нам с тобой премию дали, – сказал гость с порога, помахав белым конвертом. – Мне в гырмырпырах, а тебе вот, держи.

Валентина Петровна не чинясь взяла конверт – заслужила, – заглянула в него и кивнула: достойная оценка!

Иваныч тем временем вытянул из одного кармана плоскую полулитровку коньяка, из другого – большую шоколадку «Аленка», поморгав вопросительно и смущенно.

– Трудно сумочку какую-нибудь завести? В карманах, в твои-то годы, – белочкой цокнула Валентина Петровна, но посторонилась, пропуская гостя в прихожую.

– А что наши годы? Они нас не портят, – рассудил Иваныч, сбрасывая кроссовки и ловко заталкивая ноги в поданные хозяйкой тапочки. – Мы держим марку. Мы же эти… Осколки древней цивилизации!

– Великие и Могучие Атланты, – подсказала Валентина Петровна и захихикала, как девчонка.

За окном румяное солнце выкатилось из черной тучи и прилипло к небесной сини – как видно, надолго. Прекрасный летний вечер!

Марина Крамер

Румба на московской брусчатке

– Я лечу, Кира-а-а! Смотри – я ле-чу-у-у!

Она боялась даже дышать, чтобы неосторожным дуновением воздуха не подтолкнуть его, стоявшего на обшитых деревом перилах балкона седьмого этажа. Все ее тело парализовал ужас, животный страх смерти – не своей смерти – его. «Не надо, Стасик… ну, пожалуйста, не надо!» – билось в голове, но вслух она не могла этого произнести.

На улице бушевало лето, в тихом ухоженном дворике цвели цветы, бережно высаженные местными старушками в разукрашенные автомобильные покрышки, листва дичек под балконами чуть пожухла от зноя, а давно отцветшая сирень уже не выглядела такой нарядной и праздничной.

А Стас все стоял на перилах, балансируя руками, как крыльями… и вдруг начал двигаться по перекладине – бэк-бейзик… спиральный поворот влево… кукарача вправо… «Господи, это же румба… наша коронная дорожка… что же это, мамочки?» – помертвевшими губами прошептала Кира, а он продолжал исполнять вариацию под ему одному слышную музыку – недовернутый спиральный поворот вправо… и неожиданно оступился, оторвался и полетел, полетел вниз, навстречу мокрому серому асфальту…

Крик застрял в горле сухой коркой, и единственное, что смогла Кира, – это заставить себя шагнуть на балкон и посмотреть вниз, туда, где в центре моментально собравшейся толпы лежало то, что буквально секунду назад было родным ей человеком…

Собравшись с силами, Кира вышла из квартиры и медленно пошла вниз. Она понимала – все, торопиться некуда, Стас мертв – ведь не может выжить человек, упавший головой на бетонный бордюр тротуара. И еще почему-то из глубины подсознания выскочила юркой мышкой предательская и чудовищная в своей правдивости мысль: «А ведь так, наверное, лучше…»