Невеста Борджа - Калогридис Джинн. Страница 73

Я не удивилась, услыхав о мерах предосторожности, принятых Александром. Альфонсо рассказал мне, как ему пришлось скакать наперегонки с полицией Александра в то утро, когда он бежал из Рима. Они гнались за ним до самого вечера, до того момента, когда Альфонсо удалось добраться до Дженацано, поместья, принадлежащего друзьям короля Федерико, и лишь тогда папские солдаты прекратили преследование. Как сказал Альфонсо, «если бы они схватили меня, вряд ли я дожил бы до сегодняшнего дня, чтобы рассказать тебе эту историю».

Это признание привело меня в ужас, и я принялась тревожиться при мысли о том, что мой брат и Лукреция могут вновь воссоединиться в Риме. Меня терзали страхи. Сейчас, вдали от Лукреции, я начала вспоминать коварство Чезаре. Да, Лукреция будет делать все, что в ее силах, дабы защитить мужа, но как она может помешать Чезаре причинить ему вред?

А Чезаре презирал весь Арагонский дом, по личным — а теперь еще и по политическим — мотивам.

Всего через две недели после нашего возвращения в Неаполь я со своими дамами отправилась на верховую прогулку. Воздух был прохладным и влажным из-за ветра с моря, но солнце пригревало — ровно настолько, насколько нужно. Я невольно подумала об ужасной жаре, от которой сейчас страдают римляне.

Вернувшись во дворец, я обнаружила у Альфонсо высокопоставленного гостя — испанского капитана Хуана де Кервиллона, участвовавшего в свое время в церемонии венчания Альфонсо и Лукреции. Хотя должность капитана де Кервиллона требовала от него находиться в Риме, его жена и дети проживали в родовом имении здесь, в Неаполе. Я предположила, что он приехал на юг по личным делам, а к нам заглянул с визитом вежливости.

Я встретила его, когда они с Альфонсо приветствовали друг друга у входа в Большой зал. Я шла переодеться после прогулки, но тут остановилась, чтобы поздороваться с капитаном.

Это был темноволосый, подтянутый, красивый солдат, разменявший четвертый десяток. Он очень эффектно смотрелся в своем мундире, увешанном множеством медалей, которые он получил за годы службы от его святейшества, а также от других пап и королей. Завидев меня, де Кервиллон низко поклонился, так что висевший у него на поясе меч качнулся назад, и поцеловал мне руку.

— Ваше высочество, это большая честь и удовольствие для меня — снова видеть вас. Вы прекрасно выглядите.

— Неаполь мне на пользу, — откровенно заявила я. — Я тоже рада вас видеть, капитан. Какой счастливый случай привел вас сюда?

Де Кервиллон в этот момент смотрел на меня, а потому не заметил предостерегающего взгляда Альфонсо. Я была обеспокоена и заинтригована. Судя по всему, мне не полагалось знать о визите де Кервиллона. Но, осознав это, я лишь преисполнилась решимости остаться и поучаствовать в разговоре моего брата с капитаном.

— Я здесь по официальной просьбе короля Федерико, — честно ответил де Кервиллон. — Его величество переписывается с его святейшеством, который желает возвращения герцога Бишелье в Рим. Конечно же, — добавил он, чтобы не обидеть меня, — это подразумевает и ваше возвращение.

— Понятно.

Я постаралась никак внешне не проявить охватившей меня тревоги. Я повернулась к своим дамам и жестом велела им оставить меня и отправляться в мои покои, потом снова развернулась к недовольному брату и капитану де Кервиллону.

— В таком случае мне, несомненно, тоже следует принять участие в этой беседе. Прошу вас, господа. — Я жестом предложила Альфонсо и капитану пройти в приемную. — Я не хочу вас задерживать.

Альфонсо бросил на меня взгляд, одновременно и сердитый, и виноватый. Сердитый, поскольку я перешла границы, вмешавшись в то, что должно было стать частной беседой между двумя мужчинами, и виноватый, поскольку он знал, что пытаться не допустить меня на эту встречу бесполезно. Он вздохнул, велел слуге принести вина и еды для капитана де Кервиллона, а потом провел нас в приемную.

Меня беспокоило, что Папа пересмотрел свою позицию по отношению к Неаполю, и, как бы странно это ни звучало, мне не хотелось, чтобы он пригласил нас с братом обратно в Рим. Как бы ни печалился Альфонсо, я знала, что дома его жизни ничего не угрожает. Недавняя смена настроения Александра объяснялась тем, что он получил гневное послание от короля Федерико — тот пришел в ярость, узнав о бегстве Сфорцы и захвате Милана Людовиком. Наш король отправил Александру письмо, гласившее: «Если вы не защитите Неаполь, я заключу союз с турками».

Это была ошеломляющая и серьезная угроза, ибо из всех врагов Рим более всего боялся турок. Вызов Федерико произвел желаемое воздействие: Александр поспешил заверить его, что Рим был и всегда останется вернейшим из защитников Неаполя.

Мы с Альфонсо уселись, как того требовало наше общественное положение, а де Кервиллон остался стоять с чопорной сдержанностью солдата. Он приступил к докладу.

— Ваши высочества, король Федерико наконец-то достиг с его святейшеством соглашения, которое счел удовлетворительным.

По лицу Альфонсо ясно было, что он слыхал о переговорах между королем и Папой и был в курсе того, как они протекают, — но я-то ничего не знала.

— И что это за соглашение? — спросила я.

Женщине не подобало вмешиваться в подобный разговор, но и мой брат, и де Кервиллон привыкли ко мне и не усмотрели в этом ничего необычного.

— Его святейшество лично гарантирует безопасность герцога Бишелье — и вашу безопасность тоже, ваше высочество, — если тот вернется к своей жене, герцогине, в Рим.

— Да ну! — Я не удержалась от сарказма. — Всем известно, что Александр пригласил короля Людовика в собор Святого Петра на рождественскую мессу. А мы, никак, должны его сопровождать?

— Санча! — одернул меня Альфонсо. — Ты же знаешь, что его святейшество изменил свое мнение после письма короля Федерико. Он принес свои извинения и пообещал поддержать Неаполь.

— И все-таки я намерена говорить об этом откровенно, — сказала я. — Кто был инициатором переговоров? Король Федерико, его святейшество или Чезаре Борджа?

Де Кервиллон взглянул на меня с непроницаемым видом.

— Лукреция, — ответил Альфонсо, и в голосе его промелькнула нотка недовольства. — Она не переставала давить на отца с тех самых пор, как прибыла в Сполето. А также поддерживала связь с королем Федерико через неаполитанского посла. Она никогда не оставляла надежды.

— Понятно.

Я склонила голову. Мне не хотелось показаться неблагодарной по отношению к Лукреции. Мне и самой очень хотелось снова увидеть ее и Джофре. И все же я боялась Чезаре и ни капли не верила, что мы с братом можем безопасно вернуться в Рим.

Альфонсо тоже оказался на удивление недоверчив.

— Я обдумаю предложение Папы лишь после того, как оно будет изложено в письменном виде.

Де Кервиллон запустил руку за пазуху и извлек оттуда свиток, запечатанный восковой печатыо.

— Вот оно, герцог.

Альфонсо сломал печать и развернул пергамент. Когда он дочитал документ до конца, на лице его появилось удивление.

— Здесь стоит подпись его святейшества.

— Именно так, — подтвердил де Кервиллон.

Я пожелала лично взглянуть на документ, хотя и знала, что все содержащиеся в нем обещания ничего не стоили. Он гарантировал безопасность нам с Альфонсо в том случае, если мы вернемся в Рим к нашим супругам. Кроме того, Альфонсо даровалось «возмещение» за неудобства, в виде пяти тысяч золотых дукатов и дополнительных земель, что прежде принадлежали церкви, а теперь присоединялись к его с Лукрецией владениям в Бишелье.

Мне, поскольку я была всего лишь женой Джофре, не предлагалось ничего.

Я вернула документ Альфонсо. Мне было страшно. Его глаза светились такой любовью, тоской и надеждой, что я поняла: он уже решил вернуться. Теперь это было лишь вопросом времени.

Брат свернул пергамент.

— Я признателен вам за то, что вы доставили сюда это послание, капитан. Пожалуйста, поблагодарите короля от нашего имени за предпринятые им усилия. Но мне требуется некоторое время, чтобы поразмыслить над предложением его святейшества.