Между добром и злом (СИ) - Борик Пан. Страница 13

Но именно благодаря этой своей привычки лезть в чужие дела, становится свидетелем ссор в избе, он сумел узнать кое что очень интересное, что впоследствии привело его к нашей истории. Итак, случилось это в temporum solis, когда Курьёз возвращался с длительного фланирования. Стоило ему очутится возле шалаша шамана, как тут же он заприметил у входа четыре лапти, одна пара из которых принадлежала члену другого племени, об этом свидетельствовали характерные украшения на них: жемчужины продетые через нить, болтающиеся на шнурках. Увидеть встречу двух шаманов — редкое явление!

Курьёз обошёл обитель мудреца, прислонился ухом к стене из палок связанных верёвками и стал слушать. Слушал он долго, но большая часть разговора представляла собой светскую беседу; двое aries болтали про виды трав, зарождающиеся племена и возносили молитвы Овну. Внезапно разговор зашёл в иное русло и юноша сумел услышать нечто занятное, весьма любопытное по его скромному мнению.

— Шервенор пророчит пробуждение исполина. Это будет концом племён.

— Да поможет нам Овен.

— Пусть Овен дарует нам сил.

Старцы предались молитвам; не прошло и пяти секунд, разговор возобновился.

— Старшие уже отправлялись к Овну? Просили разрешение на уничтожение исполина?

— Он гневается, а потому молчит. Но даже с его дарами, боюсь перед мощью Пришедшего-Раньше мы устоять не сможем. Говорят его кожа — гранит; глаза — чёрные дыры; ноздри — широкие пещеры, а уши…, точно кратеры вулканов…

— Но что же нам делать? Как быть если ОН очнётся? Спустя столько лет…

— Шервенор говорит уже слыхать мерное дыхание и стук сердца. Быть может мы близки к началу конца. — пришедший шаман тяжело вздохнул, а после вновь сложил ладони в молитвенный жест и приложил их к сердцу — Да поможет нам Овен.

— Во славу Овна будем мы сильны.

Далее старцы не вспоминали никакого исполина. Курьёз понимал суть разговора, ведь в детстве любил слушать легенды и был тем ещё сорванцом. Впрочем, характер его не изменился, разве что теперь он способен на большее. Он ещё несколько минут постоял возле шалаша, шикая на подходящую ребятню, мол, не мешайте! После этого со смешанными чувствами, как обычно, бывает с теми кто узнает нечто ему не предназначенное, принялся помогать женщинам по хозяйству. Aries таскал, поднимал, собирал и делал ещё многое, как и любой другой член племени, выросший в единой семье. Впрочем, следует добавить, что у Курьёза не было родителей как таковых. Такое случается достаточно часто, ведь Запретная пуща место далеко не безопасное. Возможно они бросили его отправляясь в другое племя, не стоит исключать того, что их загрызли страховидла. Как было на самом деле никто не знает и мы знать не можем.

Как это обычно водится, информация поступает к нам в самые нужные моменты. Вот и юноша получил сведения, которые стали для этой истории судьбоносными. После подслушанного разговора миновало трое суток, и так совпало, что именно в это время объявили «обряд посвящения». Каждый из членов племени по достижению шестнадцати лет, был обязан пройти испытания представляющее собой нахождения трофея, способного удивить Овна. Как только искомый предмет будет добыт, aries или oves приносили его к святому месту — о котором мы знаем лишь то, что там обитает пастух лесного стада — и имели возможность лицезреть его самолично; ощутить прикосновения, оставляющее несмывающийся боевой рассказ.

Этот обряд, точно «Крещение сталью» для авантюристов; он определяет: пища ты или охотник, победитель или побеждённый. На протяжении липеня каждый из проходящих испытания, был обязан найти нечто, способное удивить Овна. Однако делать это лесному неофиту, приходилось в одиночку. Возможно поэтому из двенадцати испытуемых, возвращались лишь четверо. Но несмотря на пессимистичные прогнозы, Курьёз был более чем оптимистичен; он пылал решимостью. После слов вождя, когда его ровесники принялись обсуждать маршруты, он громко заявил:

— Я буду тем, кто вырвет сердце исполина!

Большинство из жителей племени не придали значения его словам, испытуемые, коих было ещё трое, так же не обратили внимания на Курьёза и лишь один вождь с сожалением покачал головой. Он не станет говорить юному герою, где находится этот исполин, промолчит старец касательно опасности которая вытекает из-за решения молодого человека и ставит под удар весь лесной народ, стиснет зубы наблюдая с каким рвением неофит лесного племени собирается в дорогу, точно муравей бегает туда-сюда. Нет, не станет он этого делать. Пусть так. Возможно в эти минуты пожилой aries возлагал надежды на Курьёза, точна как Адам на своих серафимов, а быть может всё это было ничем иным как ложной надеждой, пустыми мечтаниями. Ведь не может юноша едва повидавший жизнь, совершить то, что вот уже несколько лет предстаёт перед лесным народом загадкой. Пожалуй это верное утверждение, он не сможет это сделать, а вот некто иной, кто так же движется к исполину называя его Колоссом, имеет шансы…

***

На следующий день, стоило солнцу показаться на небе, проходящих испытания person уже выстроили в шеренге. Пару минут назад они обмундировали себя, закинув за спину лук и колчан со стрелами, в руки взяв по копью; на поясе каждого можно было лицезреть пращу с небольшим мешочком снарядов и наплечную сумку со всевозможными мелочами, начиная от огнива и заканчивая запрещёнными травами с опасными свойствами. Это были своего рода саквояжи богатых дам, где покоится всё, что их милым душонкам угодно; найди там осколок стали среди платьев, хобот возле косметички не стоило удивляться. В каком-то роде наличия этой сумки, можно было назвать залогом выживания в Запретной пущи. Впрочем, даже самые хорошие пушки не смогут стрелять, если у них дурной канонир.

— Восславим Овна! — потребовал шаман и тут же четверо пар ладоней прижались к сердцу; губы их шептали молитвы. — Славно. Отныне вы становитесь vaga nocte, latentes in lucem. Добудьте то, что будет достойно нашего прародителя.

— Главное возвращайтесь живыми — послышался голос из толпы; провожали всем племенем.

Шаман не стал возражать, на губах его появилась грустная улыбка. О чём думал старец, какие думы хранил? Мы никогда не узнаем этого, потому можем лишь догадываться. Видел ли он будущее, способен ли он к предсказанию? Эти вопросы столь же трудны как и «Вернутся ли они?», «Справятся ли с задачей?» И пускай вторая партия quaestiones волновала сердца, первая будоражила умы. Шаман пытался приоткрыть завесу тайн, связаться с Космосом и заглянуть за грань необъятного. Проще говоря он пытался сделать то, что никому не подвластно, а потому стал принимать правду большинства, что в тихую судачили о незавидной участи этих молодых aries и oves.

— Ступайте с силой.

Эти слова стали для Курьёза будто бы сигналом, точно лошадь услышала команду галоп. Парень тут же сорвался с места и побежал на север. Двигался он быстро, перепрыгивая знакомые кочки и коряги, всё в пределах лагеря было ему знакомо. Он намеревался как можно быстрее "занять" территорию, чтобы впоследствии один из его братьев или сестра, не сказали, что это они первыми обнаружили исполина. «Ну уж нет!» — твердил себе юноша — «Это мой улов, моя добыча! Никому не отдам!»

Порою ему приходилось миновать стены деревьев, проползать под их массивными ветвями; забегать на холмы и скользить вниз с небольших горок. Повсюду было свежо, пахло зеленью и запах этот придавал сил, будто бы открывал второе дыхание. Сама природа была на стороне Курьёза. Пуща открывала перед ним секретные лазы, тайные тропки; он чувствовал себя как дома, ибо весь лес — его обитель.

Однако не всё выходило так складно, в одночасье юноша задумался: сможет ли он реализовать столь смелый замысел? В минуты сомнений он ускорялся, бежал до тех пор, пока ноги не перестанут держать; на отдых останавливался редко и никогда не отпускал пращу. Старшие в племени и шаманы, часто говорили про страховидл обитающих в лесной чаще. Ходили слухи, что эти страшные создания принимают облик деревьев, валунов, кустов и поджидают ничего не подозревающих жертв, заманивая в лоно смерти. Будь здесь авантюрист, он сказал бы что речь идёт о «скрытниках» и привёл множество способов их обнаружения. Но Курьёз, как и его вид, были своего рода отшельниками в большом мире, избрав для себя жизнь в клетке — пуще.