Ты — моя нежность (СИ) - Невская Анна. Страница 14
– Говори уже.
Она поёрзала на сидении, кинула на меня быстрый взгляд.
– Сегодня я стала случайной свидетельницей одного разговора…
Звук от бегунка стал невыносим, я уверено вынул из её рук сумочку и швырнул на заднее сидение.
Настя удивлённо похлопала глазами, но благоразумно промолчала.
– Дальше, Насть.
– В нём упоминалось, что на вас покушались.
– Это уже ни для кого не секрет.
– Так это правда?!
Любопытство у баб в крови, грех на них обижаться. Зачастую они бессознательно стремятся узнать некоторые подробности чей-либо жизни, но Настю, кажется, действительно волновал сей факт.
– Было дело.
– И вы так легко об этом говорите?! Да ещё и без охраны разгуливаете?! – словно воробушек, встрепенулась, нахмурившись, с возмущением глядела на меня.
– Выдохни. Это было давно и неправда.
– Не понимаю, как вы можете шутить на такие серьёзные темы.
– А я не шучу. Просто не вижу резона мусолить эту тему.
– Какое-то у вас пофигистическое отношение к собственной жизни, Влад Романович.
Растерянность в её голосе сменилась учительскими нотками. Ничего себе перемены. Эк её бросало из одной крайности в другую.
– Нормальное у меня отношение. Остался жив, ну и слава богу. Злоумышленник получил по заслугам. Все счастливы. Продолжаем радоваться жизни.
– То есть вам больше ничего не угрожает? Поэтому вы вот так без сопровождения разъезжаете по городу?
– Как видишь, – уныло ответил.
– Как простой смертный?
Вот пристала. Интересно, за кого она меня вообще принимает?
– Я никогда не использовал отдел безопасности компании в личных целях. Кроме небольшого периода времени, пока мы не разобрались с чертовщиной, происходящей вокруг меня. Наши пути как раз тогда пересеклись, Настя.
– В горячую точку попала? Прям в центр событий? Повезло мне.
– Или не повезло.
– Простите?
Всем корпусом развернулась ко мне и пронзила глубиной своих коньячих глаз. До самого сердца пронзила, оно потарабанило по грудной клетке так, что аж дыхание спёрло. Давно меня так не торкало. Красивая она всё-таки. На лицо, лишённое силиконового апгрейда, или хрен знает, чем его нынче цацы качают, хотелось беспрерывно смотреть, смаковать её эмоции. Растерянность, уязвимость, боль…
Та-ак.
Загорелся красный. Вот и отлично. Минута точно есть, чтобы, не отвлекаясь на дорогу, тоже к ней развернуться и…
Фак!
Как же она близко находилась. И запах этот – тёплого миндаля – ненавязчиво окутывал, и губы её такие мягкие…
Да, я всё помню.
Нежная девочка Настя.
– Я ни о чём не жалею, – вдруг произнесла она. И я внезапно осознал, что всё это время даже не дышал, подсознательно ожидая от неё признания. И именно такое вот признание хотел услышать.
– Просто… – Она опустила взгляд, разглядывая коробку передач. Пряталась от меня, видимо, хотела скрыть свою уязвимость.
Ну же, скажи, что тебя гложет? Мне действительно это важно. Очень важно.
– Просто мне было неприятно, когда предложили деньги.
Какие ещё на хрен деньги?
– Я ведь по доброй воле с вами тогда, – продолжала тем временем Настя, покрываясь густым румянцем, – а утром вы просто исчезли, и я…
Её голос задрожал от переизбытка эмоций, она громко сглотнула и обхватила себя руками.
Сейчас расплачется. Только этого мне ещё не хватало.
– Вы только не подумайте…
– Настя.
– Я никаких претензий вам не предъявляю… – на последнем слове её голос всё-таки сорвался. – Господи, я вообще не понимаю, зачем вам это говорю.
– Иди ко мне.
Поначалу она сопротивлялась. Усердно упиралась ладонями в мою грудь. С укором неоднократно произносила моё имя. Без отчества. Мне нравилось. Буквально выдыхала его. Я знал… Нутром чувствовал, что ей необходима сейчас простая поддержка. Она ведь сама этого хотела, но не позволяла себя обнять лишь потому, что это было неправильно. Уверен, в её голове воздвигнуты границы, через которые её личные предрассудки не позволят перешагнуть. Мы чужие друг другу люди, даже несмотря на то, что когда-то занимались сексом. Между нами пропасть с продолжительностью в четыре года, и в этой пропасти дохренище факторов и преград, которые не дают мне никакого права вот так её обнимать.
– Ш-ш-ш, – шептал в её ухо.
Мягко обхватив тонкую шею, потянул на себя. Она уткнулась носом в моё предплечье и часто задышала. Я чувствовал, как напряжённость постепенно покидала её тело, пока Настя, обмякнув, полностью не успокоилась.
Вот так. Умница, девочка. Выдохни. Сейчас тебе полегчает.
И мне тоже полегчает. А может и нет. Чёрт его знает. Ведь со мной впервые происходила такая ахинея. Женские слёзы априори не вызывали у меня никаких эмоций, я был равнодушен к истерикам или другим негативным эмоциональным всплескам, а то, что сейчас происходило со мной, было впервые и неожиданно. Впервые мне небезразличны чужие стенания, впервые чувствовал уязвимость перед вспышками неконтролируемого поведения, более того – всё это вызывало у меня отнюдь не раздражение, а наоборот, безумное желание сделать всё возможное, чтобы эта маленькая женщина больше никогда не плакала.
А ведь у меня были планы на неё, на девушку, которая сейчас тихо всхлипывала у меня на плече. Не даром четыре года назад, когда шевельнулось что-то в груди и нахлынули странные и непривычные чувства, мне захотелось продолжения. Как сейчас помню – возникло острое желание попробовать вступить в отношения. Самые настоящие. С цветами и походами в рестораны.... Жаль, что события, происходившие со мной в тот период времени, это чувство вытеснили, а потом под грузом возникших проблем с каждым днём облик нежной девушки с янтарными глазами стирался из моей памяти. Пока я окончательно не забыл про её существование.
Глава 16
Заранее предупредила Петру, что на работу сегодня опоздаю. У Алисы с утра была запись на приём к педиатру. В последнее время меня очень беспокоил её плохой аппетит. Я не из ряда тех матерей, которые поднимают панику по любому поводу, но этот момент мне действительно не давал покоя – и щёчки бледными казались, и худенькой чересчур была. Слава богу, ничего критичного выявлено не было, даже вес оказался в пределах нормы, но единственное, на что обратила внимание наш врач, – это низкий уровень гемоглобина. К фруктам и овощам Алиса даже не притрагивалась. Она была настолько привередливой к еде, что стоило ей увидеть хотя бы маленький кусочек лука или моркови в супе, как тарелка с едой уверено отодвигалась на другой конец стола. Татьяна Анатольевна меня немного успокоила, заявив, что Алиска не первый ребёнок, у которого в таком возрасте плохой аппетит, и что в большинстве случаев это временно, в чём она была уверена и насчёт Алисы. От врача вышли с рецептом на витамины и лекарства для повышения уровня железа в крови.
На работу добралась лишь к полудню, переступив порог здания, кожей почувствовала гнетущую в нём атмосферу. И сразу стало неспокойно на душе, тяжесть необъяснимую в груди почувствовала, аж дышать трудно стало. Надо ли уточнять, что такое состояние стало почти привычным за последнюю неделю, начиная с момента, когда Влад подвёз меня домой.
Тогда в машине произошло нечто запредельное и постыдное. Неправильно, когда женщина ищет утешение на груди у мужчины, который принадлежит другой и к тому же скоро на ней женится. Как бы я ни пыталась вдолбить себе в голову, что Влад просто хотел меня тогда успокоить, всё тщетно. Воображение рисовало совсем другую картину: что он тоже нуждался во мне, поэтому так крепко прижимал к твёрдому телу, что я ему небезразлична… И это бесило. Бесило невыносимо, потому что подобные мысли никак кроме как глупыми не назовёшь. Да я ведь даже и не любила его. Скорее, во мне кипела женская обида, что когда-то со мной даже не посчитали нужным попрощаться после ночи проведённой вместе… А потом и деньги пытались всучить, откупаясь…
И вот эти самые мысли, как снежный ком, набирали обороты, пока впервые за долгое время мной не овладели неконтролируемые эмоции. Раньше ведь мне некогда было тонуть в своей обиде на несправедливость и проблемы, в которые судьба окунула меня с головой. Болезнь мамы, её смерть, изнурительная гонка за деньгами методом подработок, чтобы рассчитаться с долгами, которые мы накопили, пытаясь спасти маму, новость о беременности, в конце концов, – всё это не давало расслабится ни на секунду, некогда мне было горевать над своими проблемами, их надо было решать.