Дело о ядах (ЛП) - Торли Эдди. Страница 6

Проклятие.

Никто не произносит ни слова, пока мы блуждаем в темноте. Мои руки болят от веса сестер. Кажется, что мы шли часами. Днями. Я делаю глубокий вдох и в сотый раз поправляю хватку. Все, что нужно, чтобы обезопасить их.

«Но ты уже их подвел», — я смотрю на пятна, и мне становится не по себе.

Когда мы добираемся до скрытой двери за конюшнями, Людовик радостно вопит, но за ним тут же в ужасе кричит Мари. Как только я выхожу из туннеля, я сдерживаю свой крик. Южные леса залиты оранжевым пламенем. Жар бьет меня по лицу, и дым льется по горлу, как подливка. Я привел нас к вратам ада.

Хмурый Конде почти утыкается в мое лицо.

— Не стой, не то мы горим заживо, мальчик! Ты привел нас сюда.

Я ищу самый безопасный путь и молюсь, чтобы Ризенда вылезла из сарая или поманила с опушки леса. Вина сковывает мои ноги, и они становятся тяжелыми, как валуны. Глупо было думать, что старуха сможет выжить в этом хаосе.

— Кажется, я должен отвести нас в безопасное место, — Людовик бросает на меня взгляд, полный отвращения, устремляется в северный лес. Я приподнимаю брови, но решаю не упоминать, что Пти-Парк — это самое близкое к дикой природе, что он видел, — и он теряется на тех ухоженных тропинках.

Бросив еще один взгляд на сарай, я следую за остальными.

Мы пробираемся сквозь подлесок медленнее и мучительнее, чем королевская процессия. Пламя потрескивает за ветками, пылающие листья падают на наши головы. Они падают все быстрее и сильнее, поскольку мы бесцельно кружим, удаляясь от цивилизации и помощи. Мне нужно что-то сказать, что-то сделать — я сотни раз собирал в этих лесах грибы; я мог бы вывести нас в дорогу за считанные минуты.

«Будь сильным, Йоссе», — слова Ризенды крутятся в моей голове, такие громкие, что я оборачиваюсь с надеждой в груди. Но это ветер, приносящий к нам треск.

Я стряхиваю длинные потные волосы с глаз, поднимаю девочек выше и прохожу к лидеру группы.

— Нам нужно идти на север вдоль тропы и найти карету, которая едет из Версаля, а то и из Франции.

Людовик хмуро смотрит на меня, вытирая лоб платком с серебряной вышивкой.

— Король не может бежать из своей страны.

— Ты не станешь королем, если погибнешь в этих лесах, — парирую я.

— Осторожнее, мальчик, — Конде тянется дрожащей рукой к своему мечу — будто он может убить меня в воем состоянии. Но каким-то чудом, когда я иду, он и остальные следуют за мной.

Мы пробираемся сквозь горящие деревья, огонь гаснет, когда мы приближаемся к дороге. Грубые голоса выкрикивают приказы, за ними следует хор хныканья. Мое сердце колотится в горле, когда я смотрю сквозь ветви. Двое злоумышленников в масках гонят группу окровавленных слуг и придворных по дороге мечами. А там, вторая спереди, Ризенда. Ее юбки обуглены снизу, а белые волосы колышутся вокруг нее, как туча.

Меня охватывает облегчение, и мои глаза наполняются слезами. Она жива. Но надолго ли? Отчаяние уносит меня вперед, как сильный порыв ветра, и я начинаю пробиваться сквозь кусты.

На мгновение я забываю, что несу своих сестер, ветка бьет по щеке Анны, и она вскрикивает.

Голоса на дороге замолкают. Очередь заключенных останавливается.

— Покажись! — кричит один из злоумышленников в маске.

Девочки напрягаются в моих руках, и Людовик бормочет ругательство.

Ризенда всматривается в деревья, ее лицо становится наглым, я слишком хорошо знаю это выражение. Беспокойство скользит вверх и вниз по моему позвоночнику. Я не даю мышцам шевелиться. Небо темное и в дыму, и мы далеко от дороги.

«Отвернись», — умоляю я. Но ее светлые глаза смотрят на меня сквозь кусты ежевики.

Один из мужчин устремляется к нам.

Ризенда вытирает ладони об фартук и выпрямляется. Искры огня сверкают в ее глазах, и я знаю, что она собирается сделать.

«Нет», — хочу кричать я, но уже поздно. Она поднимает юбки до колен, выходит из строя и бежит в противоположном направлении. Отвлекая от нас внимание.

Злоумышленник разворачивается, чтобы броситься в погоню. Мужчина во главе группы бросает взгляд на деревья, затем на своих пленников. Не может решиться.

— Идем! — шепчет Людовик и бежит глубже в лес.

Остальные идут следом, но мои ноги как вкопанные. У меня горит горло, будто я кричу, но я не издаю ни звука.

Мужчина обгоняет Ризенду менее чем за десять шагов. Его меч прорезает плоть между ее лопатками, и ее крик поднимает каждый волосок на моем теле. Боль пронзает меня, как землетрясение, когда я смотрю, как она падает на землю. С моих губ срывается хриплое бульканье, когда ее кровь растекается на дороге.

Мари зажимает мне рот ладонью.

— Не делай ее жертву напрасной, — мягко говорит она и тащит меня.

Я хочу свернуться клубочком и плакать. Я хочу лечь в листья и позволить огню поглотить меня. Но по мере того, как крики Ризенды стихают, ее последние слова остаются в моей памяти.

«Будь сильным, Йоссе».

Поэтому я заставляю себя вдохнуть. Заставляю себя поднять сестер выше и бежать. Слезы текут по моим покрытым сажей щекам, онемение опускается на меня — мутное, как угольное небо. К тому времени, когда мы, наконец, останавливаемся, чтобы перевести дыхание, мои кости превратились в желе.

Людовик прислоняется к дереву и что-то бормочет про побег, будто мы — крысы. Его слова медленно проникают сквозь туман горя, зажигают что-то во мне.

— Крысы… — повторяю я.

— Что они?

— Если те мятежники хотят обходиться с нами, как с крысами, мы можем послушаться.

Людовик смотрит на меня, словно я не в себе. Может, так и есть.

Помахав Конде в конце строя, я устремляюсь вперед, к последнему месту, где кто-то мог искать королевичей.

3

МИРАБЕЛЬ

Наша карета катится от пылающих останков дворца, оставляя след из трупов. Я сижу прямо, как кол, смотрю на потрепанные шторы, хлопающие от ветра. Каждый раз, когда шторка надувается, ледяной ветер наполняет карету, но мое онемевшее тело это не ощущает. Мой язык болит, и я не могу выдавить слова. Я зажмуриваюсь, но во тьме появляется Король-Солнце, пена капает с его рта, пальцы терзают воротник. Я вижу зеленое сияние дезинтегратора Лесажа и тела придворных на ухоженных лужайках, их платья и яркие камзолы были в стрелах и алых пятнах.

Что мы наделали?

Я сжимаю край сидения все крепче, предплечья дрожат. Как бы глубоко я ни вдыхала, я не могу перевести дыхание, словно невидимые ладони душат меня. Я знаю, что не стоит спорить, но я точно выгляжу как котел, который вот-вот закипит, раз матушка сжимает мой подбородок крепко и заставляет посмотреть на нее.

— Доверься мне, Мирабель.

Я облизываю губы и сглатываю.

«Как я могу тебе доверять? Ты обманула меня, использовала меня. Мы отравили короля».

Матушка делает голос мягким, как мед, убирает локон с моего лица.

— Это было необходимо. Для общего блага. Мы позаботимся о людях Парижа лучше, чем Король-Солнце. Больше не будет голодных и слабых.

Все внутри меня затихает. Настолько, что я слышу шум крови в ушах. Что значит: мы позаботимся о людях?