Будни самогонщика Гоши (СИ) - Дроздов Анатолий Федорович. Страница 45

Мои подданные быстро разгрузили тачку. И ее саму тоже вкинули на телегу.

– Гош… Не сердись, что накричала. Среди ночи проснулась. Чувствую, с тобой что-то не так. И погнала.

И в этих словах, сказанных как-то искренне, немного беспомощно, было столько теплоты… Аж горло перехватило.

– Ты одна ехала по ночной дороге. Через леса. Давай, я провожу тебя к замку отца. Хрымы сами доедут в Кирах.

– Отец… – глаза ее широко раскрылись. – Он смешает меня с дерьмом пырха. Ни на шаг не отпускал, а я среди ночи сбежала…

Пока мы обменивались любезностями, раздался топот копыт. Явно не одного кхара. Из-за поворота, откуда часа полтора назад выпорхнула моя рыжеволосая, выехали Клай и Фальк. Редко признаю правоту женщин, но тут – да. Судя по свирепому выражению лица анта, он мог и не ограничиться купанием дочки в навозе. Ремень – самое то для непослушного дитяти. Но Мюи – уже давно не ребенок. Что она и доказала. Я слушал их гневный диалог вполуха, заканчивая, наконец, столь нужный мне завтрак. Потом пришлось вслушаться.

– Я – взрослая! И у меня есть жених.

Брент, размахивавший руками, словно ожиревшая и не способная взлететь курица – крыльями, смолк. Потом выдавил:

– Правда?

Упс… Приперли к стене.

Во время их визита в Кирах я маневрировал. И желал близости с Мюи, и в то же время избегал брачных кандалов. Но! Она подскочила ночью с постели и примчалась туда, где я попал в беду! Между нами незримая, прочная связь. Мы – родственные души. Такое бывает раз в жизни. И не у всех. Мычание «я согласен, но не готов» не прокатит. Набрали полную грудь воздуха и…

– Брент! Понятия не имею, как это по обычаям Мульда. Потому говорю по обычаю своей Родины: прошу руки твоей дочери.

Все смолкли. Я никогда не видел Клая столь обескураженным. Что, не нравится женишок с пузом в крови?

Наконец, он выдавил:

– Руку? А остальное? Что – остальное не нужно?

После перенесенного ночью я даже смеяться не мог.

– Это означает у нас: хочу стать ее мужем. Взять за руку и увести за собой.

Все выдохнули: Клай с Фальком и даже мои клевреты, вдруг решившие, что глей от ран сошел с ума. Трудности перевода, что поделать.

Мюи кинулась мне на шею.

– Как славно! Жаль, что ждать целый год…

Об этом обычае не в курсе. И тем более не знал – радоваться ему или огорчаться. Раз решился, пусть бы она была со мной скорее.

Остался один вопрос. От браков антов и хрымов рождаются дети. А от людей и антов? Генетическую экспертизу своей невесты я не организую. Истину можно узнать только одним путем – экспериментальным. Готов экспериментировать. С удовольствием и часто. А тут год ждать! Долго…

– Да, не знаешь ты наших обычаев, глей, – пророкотал брент, пытаясь успокоиться. – Год до свадьбы отец должен невесту беречь. От беды и похотливых лап. – А она… – он снова взъярился, – сбежала! Одна! В ночь! Никому не сказав, куда и зачем едет.

– Я сама не понимала, отец. Меня вело сердце. Мама так же полетела бы к тебе, узнай, что стряслась беда.

– И что за беда? – впервые ввернул слово Фальк.

– Брюхо продырявили, – я приподнял майку и показал кровь, запекшуюся на шерсти, растущей вокруг пупа. Майка с рок-музыкантами выглядела, будто ее Бобик клыками драл. – Спасибо, Верун болтался рядом, заштопал. Обошлось.

– Раз все мы здесь, глей, приглашаю к нам. Верун – это хорошо. Но и отдохнуть после ранения не мешает.

Я подумал и принял приглашение Клая. Все равно хотел Мюи проводить. Подданных отправил домой, взгромоздился на Буренку и поехал с антами. Пес, естественно, увязался с нами.

Решив, что меня охраняет достаточно много людей, он в три прыжка скрылся в чаще, едва мы углубились в очередной лесок.

– Не боишься, что не вернется? – спросил Клай.

– Боюсь, кого-нибудь встретит. За встреченного боюсь. Бобик подбежит к нему по-доброму поздороваться, гавкнет, а тот помрет со страху.

– Щеняческое добродушие пройдет. Месяцев в восемь волкодавы начинают свирепеть. Уже не лают. Только рычат. А чаще сразу бросаются. Учить или злить их не надо. У них охрана хозяина в крови. Каждый приблизившийся может быть врагом. Чем проверять, лучше сразу уничтожить. И не переделаешь его.

Ну так у меня, значит, супер-оружие. Не только ТТ и ППС. Еще боевой призрак, способный стирать память, а подрастет – так, быть может, научится и души выпивать. Пес, словно из преисподней. Чесслово, если опозорюсь как землевладелец, впору наниматься киллером. Кто в здравом уме посмеет перейти мне дорогу?

Знал бы я тогда, как ошибался… Тем более суток не прошло, как мне показали – есть кому возить меня рожей по асфальту.

– Ночуешь в замке! – скомандовала Мюи. – А не с хрымами в деревне. Ты не только глей, ты еще мой официальный жених. Что люди скажут, если мой жених спит на полатях в избе с хрымами?

А что ты мне скажешь, когда станешь полноправной супругой? Что-то мне опять стремно идти под венец.

Тем временем Бобик выметнулся из кустов, волоча поросенка – дитятко уродливого лесного кабана, как раз его здесь и зовут пырхом. В пищу не потребляют, он жесткий и с неприятным запахом, даже молодой. А собаке – самое то.

Псина неразумная, зачем в неловкую ситуацию меня ставишь? Сейчас ты свинтуса не сожрешь, час назад напихался под завязку. Скажу бросить – тоже не дело, как можно отказаться от охотничьего трофея, гордо принесенного хозяину?

Анты с любопытством смотрели, что я предприму. И явно не одобрили мой выбор – приторочить свинтуса к седлу кхара. Фу-у-у…

Зато у меня нашелся прекрасный повод завернуть в деревню к Дюльке, невзирая на снобизм Мюи. Пусть они пырха разделают на куски и бросят в ледник. Сельские не столь щепетильны.

Шагом выехали из леса. Буренка несла легко и, наверно, не могла сообразить своими коровьими мозгами, почему плетемся. Кхары Мюи, Клая и Фалька едва не сдохли от ночной гонки, наездники их не понукали.

У меня появилось время подумать.

И так, фабричных металлических емкостей, труб, фитингов я лишен. При мысли о том, как мне подгадили да еще и пытались убить, возникло желание вернуться в сарай через рощу и самому зарядить мину на растяжке для непрошенных гостей. Но вдруг туда мать с отцом залезут в поисках следов пропавшего сына, если задержусь… Нет, одно дело, когда убиваешь в бою, видишь врага, и совсем другое – ставить мину неизвестно на кого.

Не отвлекаться! Мстить не будем. Но что делать, если местный уровень технологий отстает от России лет примерно на тысячу? Или около того.

Вспомнился медный котел, подаренный Дюльке. Похожие котлы, только больше, есть в Кирахе на кухне. Медь в турках используется для варки кофе. Читал, что она должна присутствовать в организме как микроэлемент. И я тоже с медью делал в Дымках. Значит, и здесь сгодится для браги.

Хорошо. Если медных дел мастера способны сделать два одинаковых таких котла с закраинами, то вряд ли будет сложно соединить их заклепками в один герметичный сосуд. Пусть перегонный куб будет шарообразным, на крепость не влияет.

Но нужны еще отверстия для залива и слива браги. Крепление трубки, идущей к змеевику холодильника. Сама трубка не менее метра длиной. Изогнутая трубка вместо единственного фабричного змеевика и опущенная в воду – тоже холодильник, за неимением лучшего. Сухопарник…

Еще вопрос. Знают ли здесь олово? Обожженная гончарная посуда имеется. То есть умеют строить печи с нагревом более 1000 градусов, то есть при нужде плавить и медь. Если добавить олова, получится бронза, более технологичная и менее тугоплавкая.

Дальше. Местные умеют сверлить отверстия в металле. А вот токарных станков не видел. Метчиков-плашек для нарезания резьбы тоже нет, кроме нескольких из моего сарая. Значит, придется с Пахолом сварганить цех металлообработки. Без ложной скромности – на столетия опережающий местные достижения. Задача сложнее, чем перебрать вручную автоматическую коробку передач от «Лексуса». Иначе не добиться герметичности самогонного аппарата.