Непобедимый. Право на семью (СИ) - Тодорова Елена. Страница 49

— Семьи нет, пап…

— В том и дело, что уже есть, принцесса! Она родилась два года назад, независимо от твоего желания. Если любишь Тихомирова, Егора… Поступись ты, наконец, своей гордостью и сделай что-то для сохранения этого союза. Отбрасывай! Все, мать твою, отбрасывай, когда дело касается любимого человека! Если хочешь быть с ним, хочешь полной отдачи от него, так и ты, черт возьми, шагай вперед, а не в бок!

Как так получилось, что мой отец стал моим приставом? А другой стороны… Кто, если не он?

Больно, потому что каждое его слово прилетает точно в цель. Срывает последнюю пару розовых очков. Сдирает кожу. И проникает в сердце, в душу, в мозг… Ставит перед новым выбором. Пора сделать правильный?

— Ты нужна ему сейчас, Полина. Именно сейчас, — добивает папа значительно тише, но акценты звучат не менее сильно. Не давая толком подумать, обрушивает прямой вопрос: — Я заказываю бизнес-джет?

Я бросаюсь вперед. Изо всех сил прижимаюсь к широкой отцовской груди. И когда он обнимает в ответ, слезы брызгают из глаз, а из горла вырываются рыдания.

До встречи с Мишей проходит еще двое суток, но и этого не хватает мне, чтобы привести нервы в порядок. Кое-как успокаиваюсь, лишь когда заезжаем во двор знакомой с детства виллы. И то, это обманчивое умиротворение накатывает скорее вынужденно. Понимаю ведь, что с минуты на минуту увижу Непобедимого. Не знаю, как он отреагирует на наше с Егором появление.

Хорошо, что папа с мамой тоже с нами. Понимаю, что пора перестать на них опираться, но сейчас не готова.

Всю ночь сочиняла, что сказать Мише при встрече. Однако, едва его вижу, заготовленные речи испаряются, как капли воды в солнцепек. Между нами не меньше десяти метром, а мне уже становится жарко. И дело вовсе не в погоде. Я люблю высокие температуры и даже влажность. Но сейчас с моим организмом в дикие шутки играют отнюдь не внешние факторы.

— Егор, смотри… — выговариваю с трудом. Сглатываю, чтобы иметь возможность закончить. — Смотри, сынок, папа, — указываю через задний двор на пляж.

Малыш, не успев толком протереть заспанные глазки, радостно на всю округу вопит:

— Папа!

Миша оборачивается. И я сразу же опускаю взгляд. Приседаю, чтобы поставить Егора на землю. Он срывается на бег, а я задерживаюсь, пытаясь успокоить мигом обезумевшее сердце.

Мама с папой идут к вышедшим из дома Мишиным родителям. Я выпрямляюсь, здороваюсь с ними, мимолетно ловлю улыбки и уже без промедления иду в сторону пляжа.

Шагаю медленно. Пока добираюсь до цели, Тихомиров поднимает сына на руки и, прижав его к груди, что-то неразборчиво шепчет.

— Мы будем жить тут! С тобой! — несколько облегчает мне задачу Егорка.

Миша не отвечает. Только кивает и как-то выразительно вздыхает. Ведет взглядом и, едва наши глаза встречаются, я притормаживаю. Точнее будет сказать, резко стопорюсь, будто неожиданно загрузнув в песке.

И пауза…

Нет, океан продолжает шуметь, Егорка болтать, люди сновать… Время останавливается исключительно между нами с Мишей. Меня и без слов прошивает горячими и острыми иглами тока. Местами доводит до дрожи, местами сражает пульсацией, местами охватывает пожарами.

— Подойдешь?

Голос Миши режет тяжестью и хрипотой. Я вздрагиваю. Отрывисто вздыхаю. И выдаю совсем не то, что собиралась:

— Я? А почему я должна?

Он поджимает губы и качает головой. Придерживая безостановочно тараторящего Егора, начинает идти. И… проходит мимо меня. Я резко разворачиваюсь и ошарашено пялюсь Непобедимому в спину. Он направляется к дому.

Сердце, достигнув пика, куда-то проваливается. Я задыхаюсь и в который раз умираю.

Пока Миша не оборачивается. Застывая, пронизывая меня таким злым и вместе с тем будто поверженным взглядом, что все внутри сотрясается. Сердце с оглушающим свистом возвращается к работе и разбивает мою грудь гулкими ударами.

— Подойдешь?

Последний шанс. Это и есть шаг навстречу со стороны Непобедимого.

Я зажмуриваюсь и точно так же, как два дня назад неслась к отцу, бросаюсь к нему. Влетая в свободный бок, робко скольжу руками по каменным мышцам. Он шумно выдыхает и, скользнув ладонью вокруг моего дрожащего тела, крепко прижимает к себе.

— Прости, — вырываю из раскуроченной груди.

Миша совершает новый бурный вдох — на этот раз чувствую.

— И ты меня прости, — внушительно закрывает он.

Только после этого мир восстанавливается и наполняется необходимым нам обоим кислородом.

45

Полина

С разговором у нас с Мишей не складывается практически до самой ночи.

С пляжа мы идем обедать. В столовой творится шокирующий меня хаос, потому как оказывается, кроме нас прилетели Саульские и Рейнеры. Дядя Тимур пытается всех разместить, а тетя Полина — накормить. Общему волнению не подается только бабуля Тихомирова. Отжав неприлично большой угол стола, непрерывно тарабанит по клавишам своего зелено-розового ноутбука.

А ведь помимо всей родни в доме живет команда Миши. Не представляю, как они продолжат работать в нужном режиме, когда разворачивается такой вопиющий хаос.

Тетя Полина, конечно, молодец. У нее оказывается много заготовок, из которых быстро получается обилие еды. И что самое главное, здоровой. Потому как, исключая меня, все помешаны на правильном питании.

— Ромочка, пирог капустный, но капусты ты там не найдешь, клянусь, — заверяет тетя Юля. — Ешь смело, очень вкусно!

— Принял, мурка, — отзывается Саульский приглушенно. — Голодным не останусь, только молчи.

— А мне с грибами попалось, — мурчит тетя Наташа. — М-м-м… Тесто такое нежное. Но тут ведь нет пшеничной муки, Поль?

— Нету, Татка. Смесь рисовой и кукурузной, — как всегда, охотно делиться рецептами Мишина мама. — Егор, Стася, ваши любимые с рыбкой на этом блюде.

— Спасибо, — практически в один голос благодарят мама с папой и тянутся, чтобы наполнить свои тарелки.

— Сок, лимонад, морс, холодный чай, — перечисляет дядя Тимур, выгружая на стол огромные кувшины с разноцветными жидкостями.

— А я буду роллы, — потирает ладони дядя Андрей. — Ни один ресторан Владика не сравнится с Птичкой Тихомировой!

— Еще скажи, что только ради них летел в Майами? — смеется тетя Наташа.

Ответа я не слышу.

— Полина, Миша, что вы застыли, как не родные? — окликает папа. — Давайте сюда Егора и садитесь.

— Я хочу пить, — тут же оживляется малыш.

— Иди сюда, сейчас все будет, — мама встает и забирает его у Миши.

Наконец и мы садимся. Есть я не хочу, а чай, который приходится взять, чтобы проявить какую-то активность, оказывается невкусным.

— Несладкий? — усмехается Непобедимый, поймав мою мимолетную недовольную гримасу.

Краснею, когда встречаемся глазами. Но все же киваю.

Миша тут же встает и идет в сторону кухни. Возвращается быстро. С сахарницей. Мне еще жарче становится. Даже взгляд опускаю, ни слова благодарности вымолвить не могу. Пока Миша не берется сам солодить мой чай.

— Спасибо, — шепчу очень тихо.

Он ничего не отвечает. Отодвигает сахарницу и вроде как спокойно принимается за еду. Я на нервах тоже пару кусков пирога съедаю. Вкуса почти не ощущаю. Машинально жую, хотя обычно, как и все, восхищаюсь стряпней тети Полины.

— Рома, мы же пойдем после обеда на пляж?

Поймав в фокус лицо Саульского, невольно улыбаюсь. Как бы ему кусок в горле комом не встал. Уверена, что после длительного перелета пляж — последнее, о чем он мечтает. Но, конечно же, как и всегда, обещает своей неугомонной Мурке все на свете.

Жаль, я от Миши того же требовать не решаюсь. Едва обед заканчивается, он уходит. Единственное, прежде чем уйти, взгляд на мне задерживает. Не знаю, что конкретно обещает, но до дрожи доводит мастерски.

«Полина… Я тебя люблю… Я люблю тебя…»

Как же хочется еще хоть раз услышать эти слова! И до чего же страшно, что больше никогда не повторит… Я ведь не оценила. Отвергла. Повторит ли после такого?