Удали меня из памяти (СИ) - Громова Екатерина. Страница 29

— Сколько стоят мои трусики, Руднев?

Глава 29

Всё вокруг остановилось. Жизнь нажала на паузу. А может на стоп. Его глаза чётко видели перед собой картинку, а сознание отказывалось принимать за правду. Она стояла перед ним в одних трусиках, объемные локоны, переброшенные вперед, скрывали обнаженную грудь. Широко открытые зеленые глаза пылали ненавистью, но за ней не удавалось прятать досаду, глубокую обиду и боль. Алёна была похожа на настоящую русалку, прекрасную и безответно влюбленную в человеческого юношу.

Та самая единственная девочка, на которую он сам себе установил запрет, от которой добровольно отказался и пообещал себе забыть, стояла перед ним практически голая и ожидала каких-то действий. Да если бы только перед ним! Весь зал смотрел сейчас на её слепящее белизнойнижнее бельё, лишь один предмет, который она сподобилась на себе оставить. Может ему всё это снится? Или он слишком перебрал? Парень отвернулся и поставил стакан на стол. Сфокусировав взгляд на толпе, он навёл резкость и вернулся к созерцанию непонятного действа перед своим носом. Алёна не исчезла. А на её щеках поблёскивали дорожки слёз, которые она незаметно пыталась вытереть о волосы, поворачивая голову в разные стороны.

Кирилл почувствовал прилив жалости. Захотелось обнять её, прижать к себе изо всех сил и спрятать от заинтересованных липких взглядов других мужчин. На смену нежным чувствам внезапно пришла ярость. Разомлевший, опоённый алкоголем мозг наконец-то начал принимать реальность такой, какая она есть. Они с ней находились в клубе, полном народу. Мало того, что она каким-то чудесным образом пробралась сюда, так ещё всё видела, приняла условия игры и набралась смелости в ней поучаствовать.

Алёна, не двигаясь, наблюдала за его заторможенной реакцией. Он не следил за собой и не пытался прятать или хотя бы контролировать свои эмоции. Зря она боялась Руднева в тот вечер в «Сицилии», бояться нужно сейчас. Кирилл так резко подскочил к ней, что она невольно отшатнулась. Его рука с растопыренной пятерней зависла перед её лицом, глаза превратились в две звериные щелочки, губы напряглись, сжались и стали похожи на куриную попку. То, что вырвалось из его рта, лишь издали напоминало человеческую речь. Было слишком интересно что он сказал, поэтому перебрав всевозможные варианты, Алёна остановилась на чём-то вроде «я тебя убью». Превозмогая страх, она горделиво задрала подбородок и криво улыбнулась. Как смогла.

Кирилл сжал руку в кулак и убрал от её лица, затем быстро оглядел пол, собрал её вещи и вернулся.

— Одевайся!

— Нет.

— Я сказал, одевайся! Быстро!

— Я ещё до конца не разделась, — она схватила протянутые вещи и снова швырнула на пол.

Девушка чувствовала дрожь, отнюдь не от холода. Запал пропал, хотелось скорее покинуть клуб, спрятаться в темном переулке и как следует прореветься, но отступить не позволяла гордость. Она привыкла всегда завершать начатое и сегодня исключения не будет.

Неизвестно откуда появилась его куртка. Он осторожно опустил её на дрожащие плечи и попытался запахнуть.

— Я сказала — нет!

Её плечи резко передернулись, тяжелая материя соскользнула и укутала её туфли.

— Алён, пожалуйста. Я прошу тебя.

— Я тоже тебя просила.

— Чего ты хочешь, твою мать?! — крик разнесся по помещению и отразился эхом от высоких потолков.

— Для начала то, что заработала.

— Эти деньги твои. Я дам больше! Бери сколько хочешь! — Кирилл огляделся. Никогда он не видел эти рожи такими завороженными. Головы тянулись вперед с целью уловить каждое слово, кто-то не стеснялся пробираться ближе и открыто разглядывал двух сошедших с ума. Злость забурлила в жилах с новой силой.

— Приятно знать, что ты держишь слово, — Алёна старалась не смотреть по сторонам, иначе рисковала попросту потерять сознание.

— Оденься! Ты думаешь, я железный?!

— За это тоже придется заплатить.

Кирилл удерживал себя из последних сил, стискивая кулаки до боли в мышцах. Впервые в жизни ему от души хотелось ударить девушку. Почему-то только в этом он видел спасение, и своё от неё, и её от собственного безумия, и их общее от этого позора. Она расплачется и убежит, он проводит её взглядом и сядет на место. Всё вернется на круги своя. Он будет сидеть и думать о ней. Куда убежала, как люди на улице отреагировали на её внешний вид, добралась ли домой, в безопасности ли она?! А потом будет звонить всю ночь и караулить под окнами её дома, чтобы хоть мельком увидеть расплывчатый силуэт и убедиться что всё в порядке. Чёрт! Кирилл уткнул указательный палец себе в переносицу и помотал головой.

— Назови любую цену.

— ТЫ!

— Что?

— Моя цена — ты.

— Я не понимаю.

— Ты сейчас уходишь со мной.

Он ожидал чего угодно, но только не этого, хотя просьба была очевидной. Не деньги же привели её сюда. В глазах напротив больше не было злости, её сменила мольба, а на самой глубине бескрайней зелени плескалась надежда. А ещё она боялась, что он поднимет её на смех и пошлет куда подальше. Он ощущал всё, что испытывала она в этот момент, и он поддавался, терял себя окончательно. Эта девушка сводила с ума своим напором, умением себя подать и отстоять, красотой внутренней и внешней, своим превосходным обнаженным телом, в конце концов.

— Я иду с тобой.

Алёна облегченно выдохнула, наклонилась и схватила мужскую куртку. Руки тряслись и с трудом просовывались в рукава, но так казалось быстрее. Одевать при всех бюстгальтер и свою кофточку было ещё одной непозволительной демонстрацией. Кирилл, как мог помогал, поддерживал пока она натягивала брюки, старался закрыть её от стоящих позади и по бокам. Его парни пялились на них, не стесняясь, на лицах застыло недоумение, где-то понимание. Рыжий смотрел, извиняясь, прекрасно понимая, что нагоняя, в самой безобидной интерпретации этого слова, ему не избежать. В подтверждение сего факта Руднев утвердительно кивал головой, глядя другу в глаза. Кто-то должен будет ответить за этот беспредел и жертва нашлась.

Алёна почти не понимала что происходит. Кирилл приобнимал за плечи, направлял, тянул за руку, что-то говорил. Она села в машину, дверь захлопнулась. Стараясь не глядеть в его сторону, она прилипла к холодному окну и наблюдала за мутными следами, остающимися на стекле после каждого вздоха и так же быстро исчезающими. Её тошнило в самом прямом смысле слова.

Они ехали к ней домой. Оба молчали. С каждой минутой приближения паника усиливалась. Что дальше? У неё внезапно закончились силы бороться дальше. Сейчас он высадит её возле подъезда и моргнет на прощание фарами, а она пойдет и повесится.

— Зачем ты это сделала?

Девушка передернулась. Его неожиданно звонкий голос разрезал желейную тишину салона и ударил по ушам.

— Хотела получить ответ на вопрос, но видимо не судьба.

— Они бесценны. Ты бесценна.

Алёна зажмурилась и сглотнула.

— Посмотри на меня.

— У-у.

— Повернись, Алёна.

Она молчала, прижимаясь к двери, желая слиться с кожей салона.

— Ты такая дура, у меня просто нет слов. Я не могу поверить, что ты это сделала! Меня бесит, понимаешь?!

— Что именно?

— Они все на тебя смотрели, твою мать!!! — Кирилл решил, что сдерживать свою ярость больше не к чему.

— Не напоминай.

— Дура! Как ты могла? Ты! Это сделала ты! В голове не укладывается!

Машина остановилась. Алёна взглянула на знакомый двор и плотнее закуталась в его куртку. Выходить она не собиралась. Хотелось быть с ним, хотя бы немного. Пусть с таким злым, ненавидящим, агрессивным, пьяным, но с ним.

— Уходи.

— Нет.

— Уходи, пожалуйста, пока не случилось беды.

— Какой беды? — получилось сказать шёпотом, но он расслышал.

— Меня разрывает на части. Я сейчас сам боюсь того, что могу сделать.

— Я не уйду без своего выигрыша, — Алёна цеплялась за соломинку, но тонуть не хотелось.

— Деньги поступят тебе на карту. Ввиду технических ограничений банка перевести сейчас такую сумму я тебе не смогу. Если хочешь, только половину.