Последняя из страны Лета (СИ) - Галина Мишарина. Страница 58

— Да, но будет лучше, если покупки сделаю я. И не зови меня по имени на людях, только «учитель».

— Поняла.

Так как это не была сделка, мы не пожимали рук, но я всё равно ощутила, как безмолвная клятва связала нас. Если почувствую подвох — сбегу тотчас. Даже ехать рядом с тёмным, который неизвестно, какие на самом деле цели преследовал, было мукой. Возможно, лично он не убивал моих родных, но был повинен в других злодеяниях против Леты. Я просто не могла испытывать к этому человеку светлых чувств, кроме мутной, невнятной жалости. Пусть одинокий, пусть несчастный, он избрал свою судьбу сам. Мне вот никто не оставил выбора, когда наделил проклятием…

— Когда приедем на проклятые земли, что ты станешь делать? — спросила я.

— Проведу ритуал, который очистит нас.

— Хм. А если мы по дороге встретим кого-то из твоих собратьев?

— Это будет также невероятно, как если бы мы встретили короля Лето. Говорю же, тёмных почти не осталось. Теперь Сагора охраняют стихийные маги, и, думаю, он только рад этому.

Больше мы вопросов друг другу не задавали, и я с тоской подумала, что каждый шаг отдаляет меня от Ульфа и семьи. Поймут ли они? Простят ли? Если бы только счастье можно было создавать из боли! Я пыталась убедить себя, что принимаю правильное решение, но уверенности в будущем не было, тем более когда моим партнёром неожиданно стал тёмный маг…

Первые недели всё шло как будто хорошо. Мы ехали, останавливаясь на отдых в погостах, ни о чём не говорили и не спорили. Ночевали под открытым небом, а когда и в постоялых дворах, но я спала нормально, правда, ни на секунду не расставалась с оружием. Даже когда шла по делам — брала его с собой и всегда клала так, чтобы можно было сразу ударить.

В этот раз прикидываться парнем оказалось проще: я не раскрывала рта, не снимала тонкий плащ и вряд ли выглядела по-девичьи милой. Тяжёлые, отдающие болью мысли сковали разум, страдало сердце за Ульфа. Я думала о нём постоянно, и видела его всякую ночь. Мы бродили по лесу в густом тумане, окликали друг друга, смотрели друг на друга — и были порознь. А где-то средь деревьев проглядывал иной знакомый силуэт…

Йан что-то пел мне, иногда кричал из тумана, а порой он приходил в виде большого чёрного волка, и смотрел голубыми звёздами прямо в душу. Я плакала от этих снов, дрожала, как в лихорадке, и просыпалась с мокрыми щеками. И видела, что Ракх почти готов о чём-то спросить, но маг каждый раз молча протягивал мне еду, и я молча ему кивала. Нет уж, не узнает он моей боли. Да и зачем она могла ему понадобиться? Я чувствовала и была уверена: колдуну хватает и своей.

— Я всё ещё рядом, — сказал Йан.

— Я с тобой, — сказал Ульф.

И ни упрёков, ни сожалений. Ни горечи, ни холода. Только мы во всём — в стенах, ветрах и отражениях. Всё прочее было тишиной. Я внимала грёзе как единственному возможному счастью, ведь реальность была полна сожалений и боли…

Я проснулась, беззвучно рыдая, и долго сидела на постели, силясь унять зашедшееся сердце. Что это было? Знак или прощание? А если со старшим что-то случилось? Мне хотелось орать от безысходности, тем более что надежда на избавление была слаба и ранима.

Утром Ракх показал мне подробную карту и попросил начертить маршрут, но я отказалась.

— По мере продвижения узнаешь.

Он как всегда холодно отреагировал на моё недоверие.

— Если тебе так удобнее — пожалуйста. Но ты должна понимать, что, если бы хотел, я бы давно тебя убил.

От него не исходила угроза, но что-то было не так. Только к концу месяца я поняла, что дело не в мужчине, а во мне, в моём самочувствии. Вардар казался мне чужим, жарким и тесным. Я не радовалась ни сияющим полянам, ни высокому синему небу, ни рекам чистым и прозрачным. И думала каждый день о том, чем заняты волки, и от этих мыслей внутри всё сжималось. Что подумал обо мне Ульф? Понял ли, что я пытаюсь спасти их всех потому, что очень люблю? И простил ли меня за то, что натворила? Ведь проклятие было реально, именно оно открыло Гацерос, что повлекло за собой и гибель Йана!

Сердце болело, но и тело вело себя странно. Грудь увеличилась в размере и теперь ныла под повязкой. Я который день ужасно себя чувствовала, и никак не могла справиться с дурнотой. Меня тошнило, иногда рвало, и постоянно хотелось спать. Ракх ворчал, что мы не можем останавливаться на каждом шагу, но я просто не могла ехать быстро.

— Слушай, лета, ты загубишь нам дело! — сказал он на очередном привале. — Возьми уже себя в руки! Ты поступила правильно, уберегла супругов от собственной тьмы. Так-то, может, и жизнь у вас сладилась бы: семья, дом, дети, но…

— Ракх, замолчи, — приказала я с тихой яростью. — Мы либо едем так, как удобно обоим, либо ты едешь дальше один. Я не могу быстрее. Плохо себя чувствую.

— Так давай я зелье приготовлю. Живот болит? Голова?

— Благодарю, но я сама разберусь с этим недомоганием.

Он поморщился.

— Дело твоё. Потом дороги станут хуже, да и ворья всякого по осени обычно больше.

— Ты говорил, что они к тебе не суются.

— Зато магия суётся, — сказал он. — А где люди — там всегда волшебство, таков закон природы.

— Мы справимся, Ракх.

— Я-то, конечно, справлюсь, — нахмурился он. — А вот ты что-то совсем расклеилась. Бледная, сонная. Ладно, по пути будет Архим — город мастеров. Там задержимся, приготовишь себе лекарства.

Я кивнула. Сердце билось с бешеной скоростью. Кто мог подсказать мне, что происходит? А что, если я всё-таки зачала ребёнка?.. Это всё меняло! Собственная жизнь не имела ценности, но жизнь ребёнка — Ульфа или Йана, или двойни от них обоих — придавала великий смысл моему существованию. Прежде можно было не беречь себя, не бояться ошибиться. Теперь я боялась всего, боялась каждую минуту, и не знала, на что надеяться: что кровь вернётся, или что вовсе не придёт.

Но ведь проклятые не могли иметь потомства! Значило ли это, что Ракх сопровождал меня вовсе не для того, чтобы помочь избавиться от колдовства? Доказывало ли это великую ложь тёмных магов? А вдруг никакого проклятия не существовало? Зачем тогда я бросила любимого, подвергла опасности драгоценное дитя?.. Или Зальмит просто был настолько силён, что подарил мне ребёнка, но не исцелил саму тьму сердца?

От обилия вопросов у меня болела голова. Чувства метались, не находя опоры, и некому было помочь, подставить плечо. В Архиме, где мы остановились на целых два дня, я первым делом отоспалась — без мучительных, печальных снов, но снова не выпуская из руки черен меча. А по пробуждении спохватилась, принялась готовить зелье, но только потому, что боялась возбудить подозрения мага. Пить что-либо, снова проверяя на себе, теперь было страшно — вдруг хуже сделаю? Я нарочно сунула в склянку безобидную ромашку, и на глазах у Ракха выпила её до дна. Пусть думает, что полегчало. Мне предстояло как-то справиться с немочью, и выяснить, что на самом деле происходит.

Архим был мирным, красивым городом, непохожим на те вардарские поселения, что я видела раньше. Здесь встречались и обменивались товарами и знаниями самые разные люди, и я сказала магу, что хочу немного пройтись по улице.

— Зачем это? — нахмурился он.

Ракх что-то недовольно проворчал на своём языке, потом махнул рукой:

— Ладно. Только коли уж ты снова будешь женщиной, лишнего не болтай. Скажи, что с мужем здесь.

— Ага.

И вот я уже быстро шла по направлению к лекарской лавке. И снова у меня было чувство, будто кто-то за мной наблюдает, однако в этот раз я так и не увидела никого подозрительного, только нескольких голубей да воронов на крыше домов, и кота, что жмурил большие зелёные глаза.

— Госпожа, доброго вам дня!

От широкого стола ко мне уже шла красивая женщина. Не знаю, как она сразу признала во мне девушку, но смысла прятаться под капюшоном уже не было. Я сняла его и робко поправила толстую косу, что лежала меж лопаток. Ржавчина с неё уже сошла, но резать и красить волосы по второму разу я не стала, итак всё время ходила в накидке.