Его жажда (СИ) - Яблонская Альбина. Страница 13

— За решеткой у меня было много свободного времени, чтобы подумать. Осознать случившееся между нами. Понять наконец, что это не случайность, а судьба. Я всегда тебя хотел. С самого первого дня, когда увидел. Такую нежную и трепетную. Юную девушку восемнадцати лет. Ты так внезапно ворвалась в мою жизнь и все перевернула к верху дном… От спокойствия не осталось и следа. Я о тебе только и думал. Каждый день. Каждую ночь. Я представлял, как сделаю тебя своей и уложу в кровать. И мне никто не станет указывать, что можно и что нельзя творить со сводной сестрой.

— Почему ты меня не забыл?

— О… забыть тебя? Это невозможно, Камилла. Ты слишком хороша, чтобы я о тебе забыл. А после того, что ты сделала со мной, к моей нездоровой жажде подключилась месть. Я вдруг пришел к тому, что просто обязан сделать это с тобой. Сама Вселенная меня направила на это дело. Меня заперли в клетке, отняли солнечный свет, впустили в сердце тьму. И все, что я делал пять лет — это таскал железо в качалке и смотрел твои записи в интернете… Я смотрел, как ты делилась своими страхами, переживаниями. Как ты плакала, твердила об ошибках прошлого. И кошмарах… Как считаешь, они бы тебя преследовали, будь я на воле? Не отправь ты меня в тюрьму по фальшивым обвинениям?

— Ты всегда был моим кошмаром, — дрожал ее голос. — Я просыпалась в поту от того, что ты можешь меня совратить. Что ты можешь пересечь черту и сделать то, что делать запрещено в любой семье.

— Ты намекаешь, что нельзя желать сестру? Хах… — водил я пальцем вокруг пупка, описывая дугу все ниже и ниже. Задевая резинку трусиков в горошек. — Ты мне не родня. И это не преступление. Твоя мать вышла за моего отца, когда мы уже были совершеннолетними. Чего они ждали от нас? Что мы станем лучшими друзьями, станем гулять как подружки, держась за ручки?

— Это и была ошибка. Позволить маме выйти за того урода. Твоего отца. Вместе с ним в нашу семью пришел еще один мерзавец — помоложе, понаглее. И сильнее физически. Разве я могла потом спать спокойно? Зная, что в соседней комнате лежишь ты… И думаешь только о сексе со мной. Каждую минуту. Намекая мне на это при любом удобном случае. Дошло до того, что ты мне предложил это вслух. Ты помнишь, как это случилось?

— Это случилось тогда, когда было жарко. Ты немного выпила, была пьяна, смела, алкоголь снимал барьеры… А ты сняла одежду. И вошла по шею в воду. После вечеринки. Плавала голышом в свете луны, влекла меня формами. Бухая девка без купальника и совести. А у меня эрекция в штанах. Стояк такой, что просто больно. И… мне захотелось тебя трахнуть. Прямо там, в том бассейне. В теплой и чистой воде. Пока мы одни и никто нас не видит.

— Отпусти меня, умоляю, — взывала Камилла к жалости. — Ты ведь ничего не исправишь уже. Я тебя не полюблю за это.

— А вдруг? Что если мои внимание и ласка сделают чудо? Ты ведь не пробовала?

Моя ладонь всецело опустилась на животик. Двигалась все ниже и ниже. Пока пальцы не вошли под ткань, не начали скользить по гладкой коже. Выбритый лобок был таким теплым и нежным. Словно свежая булочка только из духовки. Мягкая, воздушная, приятная на ощупь. Ее так хочется взять и погладить, обнять всей пятерней. И положить себе в рот. Попробовать булку на вкус и убедиться, что она такая же прекрасная на языке, как на глазах.

— Умоляю, хоть не записывай это на камеру!

Камилла понимала, что все решено. Осознавала, что секс неизбежен. И чем меньше она будет сопротивляться, тем меньше боли я причиню своим телом.

Поэтому склоняла к компромиссу — чтобы я сделал все тихо и без съемки. Утолил свою страсть и ушел навсегда.

— Прости, но я не могу…

Мои пальцы коснулись пухлых губ. Таких влажных и сочных. Просящих касания ртом и языком. Манящих склониться, наградить их поцелуем — глубоким и жарким. Французским. С языком до упора. Вот только нюанс — это не те губы, что шепчут мне "нет". Эти губки внизу и ничего не говорят, кроме "да" и "войди в нас пожестче".

— Нет, ты не сделаешь этого!

— Теперь твои подписчики увидят все в хорошем качестве. Увидит весь интернет. А еще это увидит твой муж. Хочу, чтобы он это видел, Кэм. И чтобы у него стоял, когда жену ебет другой. Не он. А более достойный партнер. У которого в штанах большой и толстый хер. И этот хер — он для тебя. Все эти годы он стоял лишь для тебя. Хотела ты этого или нет.

8

Камилла

То, что происходило между нами, не было похоже на мой сон. Но от этого кошмаром быть не перестало. Он мной овладевал шаг за шагом, минута за минутой. Сантиметр голого тела за сантиметром. Руки и губы Марселя экспансировали меня как свою собственность. Они меня держали и ласкали, заставляли плакать, отворачиваться, но дрожать от возбуждения.

Ничего не могла с собой поделать.

Ведь его повадки стали только жестче. Если раньше он был напорист и уверен в себе, то теперь меня накрыла туча, грозовое облако, которое бьет молнией точно в цель. А вместо грома — мои стоны, мои мольбы, мои крики прекратить и отпустить. Развязать мне руки, ноги. Выпустить из сладкой ловушки.

Потому что понимала — даже если я приму его и вытерплю эти муки, то видео с нашей встречей станет проклятием хуже прежнего. Хуже изоляции, ведьмацкого клейма и отторжения родственников. Стоит Марсу загрузить этот ролик в интернет, как я стану глобальной знаменитостью.

Такого позора я не представляла даже. Проще уж покончить с собой, чем такое терпеть. И ведь мой муж — он все узнает. Что будет с Джошем после просмотра записи? Будет достаточно все показать только ему.

Для меня итог один.

Делать в этом городе нечего. Марс разрушит мою жизнь. Он явился именно за этим — не просто сделать мне больно, овладеть моим телом, утолить свою похоть. Он хотел наказать меня так, чтобы мало не казалось. А как это сделать, если не позором хуже его собственного?

— Не снимай это, прошу… — у меня на глазах стояли слезы. Готова была простить ему все, но не это. Готова была падать на колени, делать ему минет, отдавать долги любыми способами, но не так. Не такой ценой. — Если ты это сделаешь, Марс, ты просто убьешь меня. Ты разрушишь мою жизнь. Ты это понимаешь?

Он накрыл меня своим телом.

Снял футболку, поиграв горой мышц в свете солнечных лучей. Обнажил накаченный торс, исколотый чернилом. И прижался им ко мне, вплотную. Обжигал теплом и твердостью груди, я ощущала, как быстро стучит его сердце. Сокращаются мышцы на прессе. Напрягаются плечи и бицепсы. Как твердеет его член и упирается мне прямо в пах, прямо в лобок. Почти беззащитный, в одном только белье.

А мои руки связаны. Я не могу отбиться, не могу убрать его с себя. Оттолкнуть ногами, запретить его губам посасывать кожу на шее, целовать меня везде, где Марс захочет прикоснуться ртом и сделать меня влажной, розовой, изнемогающей от совести. Ведь так нельзя.

Нельзя было тогда — нельзя и теперь. Он нарушает правила, идет в обход законов. Просто делает меня своей. И точка. Как ему простить такое? Если не поддавшись? Не представив, что мы вместе, так было всегда…

— Я так долго этого не чувствовал.

Он упирался в меня своей твердостью, вопрос проникновения был риторичен. Если захочет, сочтет, что уже пора его достать и вставить в меня — он это просто сделает. Я услышу звон ремня, почувствую холод пряжки в зоне живота и бедер. Марсель освободит свой член, расстегнув молнию. Спустив трусы и дав своей жажде полную волю.

Твердый, горячий, пугающе приятный.

Он ложится тебе в руку или сразу проникает внутрь. Входит постепенно, потом смазывает складки влагой. Он делает движения опять и снова. Набирает ход, пронзает до упора. Затем выходит, проникает снова в тело. Заставляет извиваться и дрожать от чувства полноценности. Страсти, желания. Его шепота рядом. Слов о том, что он выебет тебя и обкончает как грязную суку.

А ты и хочешь ею стать. Просто грязной. Жалкой. Обкончанной им сукой. Только бы это осталось между вами — чтобы никто и никогда не узнал, что он был рядом, приходил ко мне. Входил в меня. Делал все то, что запрещала я сама. Запрещал ему суд. Запрещали отец, моя мать. Весь город. Даже его совесть.