Его жажда (СИ) - Яблонская Альбина. Страница 15

И однажды я отдалась страсти. Позволила Марселю прикоснуться губами к моей щеке. К моей шее. Он поцеловал меня не так, как это делают в семье. Не так, как это делают братья в отношении сестер. Это было…

Сексуально.

Я закрыла глаза, ощутила жар под животом. Мне хотелось, чтобы это повторилось снова. И Марсель прошелся по щеке губами — еще раз. А затем еще. Его поцелуи опускались все ниже и ниже, они ласкали мою шею, мои плечи. Осыпали мурашками спину — эти ощущения запретны. Словно табу, запрещенное яблоко в райском саду.

Мы оба его видим, наблюдаем днями, неделями, месяцами. Тайно представляем его вкус, его сок, его сладость и терпкое послевкусие. Так хочется его сорвать. Или хоть лизнуть. Хотя бы прикоснуться к этой теме — сознаться, что мы тонем во взаимном желании. Мечтаем обладать друг другом во что бы то ни стало. Но просто боимся в этом признаться.

Точно как и в этот раз, Марсель меня раздел.

Он сделал это нежно и без спешки. Ничего не рвал на мне, не делал больно. Он был внимателен, немного старше. Знал, чего желает, что получит. Главный красавчик тихого городка — в моей постели.

В те минуты я не чувствовала мир вокруг, не замечала правды и реальности. Для меня существовал Марсель — и все. Больше никого и ничего. Мы сделали это впервые, занялись сексом. Подарили друг другу райские мгновенья. Кончили и целовались так долго, как только могли вынести наши губы.

Я так кончала только с ним. Так стонала только с ним. Так кричала только с ним. У меня все самое лучшее было только с ним. А затем…

Затем я проснулась утром от стука в дверь. Моя мать догадалась, что произошло. Все рисковало стать огромным скандалом. А Марс успокаивал меня, что все хорошо. Он делал вид, будто его не беспокоят последствия. Мы останемся вместе, даже если целый мир будет против. Даже если все вокруг назовут нас ненормальными.

Но я испугалась.

Не знаю, что на меня тогда нашло, но я очень сильно испугалась. Пыталась убедить себя, что ничего не произошло. Ведь так было нельзя поступать. Мы с ним брат и сестра. А родственники не спят друг с другом. Ни при каких обстоятельствах. Даже если нас родили разные матери. Зачали разные отцы.

Я ему сестра. А он мне брат. И я не могла этого сделать — нет, никак не могла. Это бред, полнейший бред. Ведь как я могла предать свою мать. Так подставить ее и опозорить на весь город.

— Что произошло, Камилла? — спросил меня в тот день шериф.

Он заметил, что я поругалась с Марселем. Мы кричали друг на друга посреди улицы. А затем я велела ему не подходить, а то нажалуюсь в полицию.

И Джош это услышал.

— Ничего, — ответила я. — Все… нормально.

— Ты уверена? — осмотрел он меня с ног до головы.

Зареванную, мокнущую под дождем. Стоящую на перекрестке. Как буквально, так и образно — я думала, какую дорогу мне выбрать. Не решалась. Сомневалась. И шериф это увидел, ощутил, заметил по глазам.

— Я не знаю, — катились у меня слезы по лицу. — Честно, не знаю.

— Садись в машину, я тебя согрею. Отвезу домой.

Мы ехали под шум грозы, с ним было так спокойно и тепло. Джош показался мне спасением. Но как мужчину я его не рассматривала. Скорее как друга. Кто-то вместо отца, которого у меня никогда не было. Возле него я чувствовала себя комфортно. Под защитой.

— Вам необязательно это делать. Тут до дома совсем близко. Я уже пойду сама, притормозите здесь. На остановке возле магазина.

Но Финчер продолжал держать руль прямо. Мы не останавливались.

— Он тебя обидел?

— Нет. Это другое.

— Ты плачешь, вы скандалили. Я видел, как Марсель хватал тебя за руку, ты вырывалась и кричала на него. Просила оставить тебя в покое… Что произошло?

— Ничего, — соврала я, потупив взор.

— Я коп. И мне ты не соврешь. Кроме того, я хорошо знаком с твоим отчимом. Знаю вашу семью. Для меня ты не чужая. Со мной можно делиться чем угодно, даже тайной. Я о ней не расскажу. Давай. Вдруг я помогу тебе.

— Зачем вам это нужно, Джош?

— Мне тебя просто жаль, вот и все. Не хочу, чтобы ты плакала. Я давно тебя знаю. У меня на глазах ты превратилась из подростка в женщину. Я чувствую ответственность. Хочу, чтобы тебя не обижали. А чтобы я мог тебя защитить, мне надо знать правду. Просто знать, с чем я имею дело. Чтобы лучше тебя понять, бэби… А то мне придется задать вопросы твоей маме.

— Не надо вмешивать родных. Я не хочу, чтобы кто-то об этом знал.

— Об "этом" — это о чем? — посмотрел на меня Джош.

И я во всем призналась. Взяла и сказала как есть.

— Я сделала то, чего нельзя. Мы переспали с братом. Переспали с Марсом. Я не хотела, — оправдывалась я, роняя слезы на сиденье полицейской тачки. — Я правда не хотела, но… так вышло…

— Это потому вы поругались?

— Да.

— Он к тебе пристает? Угрожает, шантажирует?

— Н-нет… — ответила я неуверенно и стала теребить край мокрой футболки. — Нет, Марсель не угрожает мне. Но он…

— Он хочет это повторить, — сказал шериф, нахмурив брови. — Хочет снова изнасиловать тебя.

— Да… — вырвалось у меня по инерции. Но затем я прокрутила в голове его слова. — Что? Нет… Нет, Марсель меня не насиловал, я такого не говорила.

— Ты просто этого не осознала, Кэм. Вот и все. Поверь моему опыту шерифа. Жертва часто до последнего пытается оправдывать насильника. Находит всему логическое объяснение. Убеждает саму себя, что это она его спровоцировала. Или даже хотела изначально близости, но затем слишком поздно поняла, что ошибалась.

— Ошибалась? — повторила я. — Что вы имеете в виду?

— Ты мне сама сказала, что не хотела этого делать.

— Да, но…

— Ты мне четко сказала: "Я не хотела этого делать". Я это слышал. И явно вижу, что передо мной изнасилование девушки ее же братом.

— Но Марсель мне не родной брат, — трясла я головой, не понимая, как стремительно иду на дно. Хотела выбраться из ямы, а тону все глубже. Глубже. И глубже.

— Это не имеет значения, Кэм. Суд ко всем беспристрастен. И это уже присяжные решат, кто виноват, а кто прав. Ты ведь не хочешь сказать, что в обнаруженном мной преступлении виновна ты сама?

— Что?

— Я вижу, что ты просто хорошая девочка, которая связалась с мерзавцем. Марс тебя использовал, чтобы трахаться. Чтобы утолить свою страсть, свою жажду. Разве этого ты хотела?

Я застыла. Думала о значении этих слов.

Жажда. Его жажда.

Именно она стала причиной всех проблем. Ведь если бы я не чувствовала его жажду и не знала, что я предмет его желаний — ничего бы такого не случилось. Я бы не поддалась брату, не зашла за черту, не имела бы секса с Марселем.

Это он во всем виноват, а не я. Только он. Джош был прав. Марс меня изнасиловал. Он принудил меня это сделать. Ведь я сама никогда бы на это не пошла, не чувствуй я этого напряжения между нами.

— Нет, я не хотела, — отрицала я то, что еще недавно считала правдой. — Не хотела. Он сам на меня надавил.

— Что и требовалось доказать, — кивал шериф, смотря на наш дом через дождливое стекло автомобиля. — Твой сводный брат — насильник, вот и все. А ты в этом дерьме не виновата. Я это докажу, не беспокойся.

— Вы ведь не расскажете о том, что я сказала вам сегодня?

Джош взглянул на меня, погладил меня по волосам. Сочувственно улыбнулся.

— Конечно нет. Теперь это следственная тайна… Сейчас прокатимся в участок, зафиксируем твои слова, оформим твой статус жертвы. А потом я привезу тебя домой. Скажу родителям, что подвозил тебя из-за дождя. Лады?

— Лады, — кивнула я.

Но домой он меня не привез. Джош уже не отпускал меня. Он защищал меня от любого контакта с родней. Будь то мать или отчим. И тем более Марсель.

Мы оказались по разные стороны баррикад.

Он — преступник. А я — жертва.

Так сказал мне Джош. Так сказал мне суд. Так сказала я сама, когда все подтвердила присяжным.

А затем я поняла, что натворила. Только было поздно, слишком поздно. Марса забрали, посадили за решетку. Все, что было между нами, оставалось в прошлом. Я не могла поверить, что сделала с ним такое. После всего того, что он выразил мне — после всей той привязанности, страсти и нежности. Я его растоптала.