Хроники Драконьей империи. 2. Не единственная (СИ) - Караюз Алина. Страница 16
Дракончик бочком, настороженно, приближается ко мне. Он готов в любой момент отпрыгнуть и дать стрекача. Кажется, что я даже чувствую, как бьется его сердечко.
– Не бойся, малыш, – шепчу, не желая его пугать.
Кончиками пальцев касаюсь подставленной головы. Дракончик замирает, будто раздумывая: бежать или нет. Потом все же решается сделать еще один шажок в мою сторону. Упирается лбом в ладонь и тихо вздыхает.
Мои губы расплываются в глупой улыбке. Я почесываю это милое чудо по мордочке, а у самой внутри зарождается странное чувство. Какой-то теплый и мягкий комок. Будто там свернулся котенок и вот-вот заурчит.
А минуту спустя и правда слышу урчание. Маленький анкр мурлычет как заправский кот! Ух ты, эти драконы и так умеют?!
– Гхм… – недовольный голос нарушает идиллию. – Ани? Что ты здесь делаешь?
Мне на плечо ложится знакомая рука. Мужская. Тяжелая. Придавливает, будто кусок скалы.
Маленький анкр исчезает в глубине ангара. Остальные, порыкивая, тянут головы вверх.
– Разве я не говорил, чтобы ты…
С досады закусываю губу. Выдергиваю свою конечность из решетки, вскакиваю на ноги и резко оборачиваюсь, не забывая скинуть с плеча руку Дариона.
Мой «супруг» непростительно высок. Приходится задрать подбородок, чтобы не клюнуть носом ему в грудь.
– Чтобы я «что»? – заявляю, упирая руки в бока.
– Не ходила одна. Это опасно.
Он смотрит на анкров мимо меня и добавляет:
– Как ты вообще сюда забрела? Я ищу тебя больше часа, но и подумать не мог, что ты пойдешь в питомник.
Звери тянутся к нему, радостно фыркают. Сразу видно: узнали хозяина.
– Так это питомник? – вырывается у меня.
Тут же спохватываюсь: нельзя показывать свое удивление. Я и так ошибаюсь на каждом шагу. К тому же, мне совсем не хочется знать, что будет, если Дарион догадается о подмене!
– Интересно, – бормочет дарг, продолжая удивленно разглядывать дракончиков. – Наши анкры недолюбливают людей, а люди либо боятся, либо ненавидят их. Точнее, людям вообще свойственно бояться и ненавидеть все, что на них не похоже. Но ты…
Он бросает на меня внимательный взгляд:
– Разве ты не боишься их?
– А-а… э-э-э… – блею, желая провалиться сквозь землю. – Немного да. Зубы вполне себе впечатляющие. И когти.
На всякий случай показательно ёжусь.
– Тогда что ты здесь делаешь?
– Ну… они не кажутся такими уж людоедами, – пытаюсь скрыть смущение за виноватой улыбкой, – особенно тот, самый маленький.
Дарион хмурится. В его глазах я вижу недоверие и вопрос.
– Самый маленький? – повторяет он и приближается к решетке.
Затем издает странный свист.
Анкры расступаются и ложатся на землю.
Дарг не произносит больше ни звука, но могу поклясться, что это не мешает ему общаться с драконами! Я вижу, как он смотрит на них, и вижу, как под его взглядом самые крупные отползают один за другим.
Через пару минут пространство у решетки оказывается пустым.
Нет, не совсем. Один дракончик остался. Тот самый, с опущенными крыльями.
– Ты говорила о нем? – Дарион поворачивается ко мне.
Молча киваю.
– Это Теффа, – дарг протягивает руку, и малыш со вздохом кладет голову ему на ладонь. – Единственная самочка в этой кладке. И самая слабая. Нашему клану последнее время не везет с женским полом.
Чувствую в словах Дариона странный подтекст. Он не смотрит на меня, поглаживает Теффу по холке, но почему-то мне кажется, что эти слова относятся именно ко мне.
Нагло игнорирую намек и задаю резонный вопрос:
– Если она самая слабая, то почему ее держат с остальными?
– У нее нарушен теплообмен. Братья согревают ее своими телами. Если ее отсадить, она замерзнет в первую же ночь.
– А где их мать?
Вглядываюсь в темноту ангара в поисках родительницы.
– Взрослые анкры здесь не живут. Они гнездуются на вершинах скал, устраивают себе лежки в пещерах.
– Это туда ты летал вчера?
Он бросает на меня странный взгляд.
– Я видела, – поясняю, – в окно.
Потом решаю блеснуть новыми знаниями, почерпнутыми в библиотеке:
– Шимис – это же болезнь, от которой у анкров выпадает чешуя?
Дарион пожимает плечами:
– Сначала чешуя, потом когти и зубы. На последней стадии разрушаются кости.
– И как, анкры в Южном гнезде больны?
Чувствую себя глупо до безобразия. Пытаюсь наладить с ним диалог и в то же время понимаю, как жалко выглядят эти попытки. Дарион замкнут, немногословен, думает о чем-то своем и не торопится отвечать. Я стою рядом с ним, а кажется, будто между нами вселенская пустота. Он чужой. И мир здесь чужой, и люди.
Меня охватывает тоска. Становится жаль настоящую Анабель – она ведь тоже наверняка чувствовала себя здесь чужой.
– Не совсем, – внезапно говорит Дарион. – У них ложный шимис. Несезонная линька.
– Это опасно?
– Нет…
Дарг смотрит на меня. Теряюсь под его взглядом. Слишком уж он пронзительный и пытливый. Кажется, Дарион хочет проникнуть мне в душу и прочитать то, что таится в ее глубине.
Чувствую, как кровь приливает к щекам.
А он делает шаг ко мне и без слов берет за руку.
Высвободить пальцы не получается, мужская хватка слишком крепкая. От ладони Дариона распространяется будоражащее тепло, напоминая про минувшую ночь. И неожиданно я вспоминаю тяжесть мужского тела, его терпкий запах, соленый пот... Отблески света в зеленых глазах. Хриплый стон…
– Дарион? – мой голос срывается. – А зачем ты меня искал?
Вместо ответа он тянет меня за собой. Я неохотно поддаюсь, у меня ведь нет выбора.
Слева от питомника обнаруживаются ворота, одна створка которых слегка приоткрыта. Мы проходим в нее. Теперь я узнаю заднюю часть двора и кирпичную кладку сторожевой башни.
– Куда ты ведешь меня?
Он молчит. Я понимаю, что задавать вопросы бессмысленно, и от этого мне становится не по себе. А вдруг он все понял?! Вдруг обо всем догадался?
От этих мыслей мои ноги начинают дрожать, а ладони становятся влажными.
Мы обходим башню, направляемся к главному корпусу. Вот и крыльцо. Дарион пропускает меня вперед. Я переступаю порог, нерешительно оглядываюсь на охранника у дверей. Тот приветствует лаэрда молчаливым кивком.
Меня захлестывает смятение.
Что-то не так. Почему Дарион молчит? Зачем мы пришли сюда?
Словно чувствуя, что происходит со мной, он отпускает мою руку, но тут же его ладони стискивают мои плечи.
– У меня есть кое-что для тебя, – говорит он странным голосом и указывает на двери.
Глава 10
Мы вдвоем переступаем порог. Я смотрю и не верю глазам: стол, накрытый на две персоны. Но это не все. Посреди стола высится большая серебряная чаша, в которой желтеют манты.
Теряю дар речи. И слышу, как Дарион произносит негромко:
– Ты же хотела пообедать вдвоем? Вот, давай пообедаем.
Моему удивлению нет предела. Но я решаю не задавать вопросов, а принять все как есть. Хотя один вопрос все же крутится на языке.
Дарион ест молча, я тоже. Чувствую, что он наблюдает за мной. Сижу, ощущая его изучающий взгляд, ковыряю манты серебряной вилкой. То, что столовые приборы, тарелки и кубки здесь из серебра, меня уже не удивляет. После увиденного и пережитого за эти дни меня мало что может удивить. Разве что внезапная перемена в самом Дарионе.
С чего это вдруг он проявил любезность к нежеланной жене? Особенно после того, как я послала его на глазах у слуг. Сомневаюсь, что все дело в «ночи любви».
Вот он откладывает приборы, ставит руки локтями на стол и, положив подбородок на переплетенные пальцы, произносит негромко:
– Не знал, что ты умеешь готовить.
Я делаю усилие и проглатываю застрявший кусок.
А Дарион продолжает смотреть. Молча, испытующе. Ожидая ответа.
В кубках золотится легкое вино. Я запиваю першение в горле и, тщательно подбирая слова, говорю:
– Девушек из благородных семей учат готовить.