Темное сердце (ЛП) - Кросс Джуллиет. Страница 49

Жалобные звуки скрипки, виолончели, гобоя и флейты привлекли нас, мелодия была задумчивой, но не такой душераздирающей, как звук, который идеально гармонировал с мелодией. Чей-то голос. Неземной голос, поющий скорбную песню о красоте и любви совершенной королевы. Очевидно, ода ведьме. Я знал этот звук, тот, который вызывал ощутимые эмоции, которые могли разорвать душу пополам песней. Серафим. Лизабет держала в плену серафима.

Войдя в зал, мы замедлили шаг. Играл оркестр, и серафим стоял в центре. Золотоволосый, с белыми крыльями, пушистыми и совершенными, его платье было из прозрачного белого шелка и выреза в виде буквы v до пупка — являло собой насмешку над тем, кем на самом деле был серафим. Их песенный дар предназначался не просто для восхваления, он должен был буквально поднять человеческие души тех, кто потерял слишком многое, кто потерял надежду и был скован цепями отчаяния. Их голоса могли преображать души. Спасать души. Этот ангел Элизиума теперь был низведен до выставочной лошади, выставленной напоказ и вынужден восхвалять своего рабовладельца своим даром песни. Даже с ощутимым прикосновением его голоса, вибрирующего в воздухе, завораживающего свою демоническую аудиторию, это была лишь малая часть того, что могла сделать песня серафима.

Быстрый осмотр комнаты показал, что каждый мелкий придворный здесь чувствовал песню в своих костях так же, как и я. Но меня не обманули слова серафима. Я был высшим демоном когда-то намного выше этого. Видеть сквозь маску гипнотического трюка ведьмы было слишком легко.

Я проследил за взглядом Ани в сторону ангела, стоящего рядом с золотым троном, на котором восседала Лизабет во всей своей красе.

Уриэль.

Твою мать.

Что они с ним сделали?

Его взгляд был прикован к полу, так же как запястья и лодыжки в наручниках, и стальной ошейник, похожий на тот, что я надел на Аню в Берлине. Но это было не просто для показухи. Этот определенно содержал бы тяжелую сущность демона, чтобы держать его под контролем. Сущность демонической ведьмы. Его крылья — когда-то белые с золотыми кончиками — потемнели от грязи и были испещрены более темными пятнами. Верхний изгиб его левого крыла был лишен перьев, под ними виднелись ободранная кожа и кости. На нем не было… ничего. Его тело отражало жестокое обращение, которому он подвергся. Порезы и шрамы. Слишком много, чтобы сосчитать. Некоторые выглядели так, как будто это были следы когтей, пересекающие его грудь, спускающиеся по одному голому бедру.

Его длинные светлые волосы свисали вперед, скрывая затененное лицо. Но я знал, что всякий раз, когда я смотрю в эти глаза, это будет не тот Уриэль, которого я знал раньше. Всемогущий. Великолепный в лучистой энергии. Его сияние погасло из-за обращения Лизабет, сидевшей рядом с ним.

Задрапированная в черный шелк, соответствующий оттенку ее волос, с короной из кроваво-красных рубинов на макушке и каплями на шее, она была чувственной и красивой, и каждый дюйм ее тела говорил, что она была темной королевой. Когда последняя нота серафима поднялась к потолку, толпа взорвалась аплодисментами. Эти существа — низшие демоны, люди, ведьмы, некоторые красивые, некоторые ужасные — были одеты в ужасные наряды. Одежда готического мира — красные и черные, корсеты и кожа, ошейники и татуировки — это выглядело так, как будто я только что вошел в свое старое логово Подземелья, когда я правил Новым Орлеаном.

Это была знакомая сцена. За исключением одной вещи. В моем мире я никогда не принуждал к порабощению. Люди и посторонние могли присоединиться к вечеринке. Или они могли бы убраться к чертовой матери. И ни на кого не надевали ошейник без согласия. Да, я был демоном. Но я следовал правилам. Я предавался излишествам, всевозможным удовольствиям и грехам. Практически, бл*ть, плавал в них. Но что делает этот вид декаданса наиболее приятным, так это когда он дается свободно. Я не был садистом.

Очевидно, Лизабет была такой. Она также была могущественной владелицей черной магии и любимой наложницей опасного, жестокого принца демонов. Это был полный пи*дец.

Скаал подошел ко мне. Когда аплодисменты стихли, Лизабет вытянула шею в нашу сторону. Она знала, что мы были там, но ждала, когда песня, восхваляющая ее красоту и славу ее порабощенного серафима, наконец закончится, прежде чем она решилась посмотреть в нашу сторону. Ее огненно-золотой взгляд должен был шокировать меня. Это был потусторонний мир, но не совсем ад, где-то посередине. Она была созданием собственного творения, смесью черной магии, кровавых жертвоприношений и сущности ее возлюбленного принца-демона.

Когда ее голова повернулась, именно тогда я заметил ее зверей, чьи головы отражали ее движение. Их было двое. Больше, чем любые адские гончие, которых я когда-либо видел. Лежа, как львы, по разные стороны ее трона, один из них положил лапу на босую ногу Уриэля, их красные глаза блестели, наблюдая и оценивая так же, как и их хозяйка. Лохматые, серые, как волкодавы, с торчащими клыками, как у саблезубых зверей, они были необыкновенными. Ужасающими. Я знал, что когда они встанут, их плечи достигнут моих собственных.

Лизабет подняла руку, призывая своих придворных к тишине. Они сделали это сразу же, проследив за ее взглядом на нас.

— Скаал, — промурлыкала она с приторной сладостью. — Как мило с твоей стороны нанести мне визит. «Один Шанс» принес мне новое развлечение?

— Ваша светлость.

Ваша светлость? Христос. Еще один с комплексом бога. Или комплекс королевы, если быть точным.

Он подошел к краю ее красного ковра, который расстилался у ее трона. Я последовал за ним вместе с Аней, хотя она держалась немного позади, выказывая почтение, опустив глаза, продолжая разыгрывать свою роль. Когда Скаал поклонился, мы с Аней сделали то же самое.

— Позвольте мне представить его светлость Доммиэля и его ангела-воина Аню.

Я почувствовал движение Уриэля, но не осмелился взглянуть на него.

— Доммиэль? — она постучала ногтем с красным кончиком по подлокотнику своего трона. — Я слышала о вас.

Я знал, что у меня не было ни малейшего шанса скрыть, кто я такой. В ее компании их было бы слишком много. Кто-нибудь должен меня знать. Худощавый черноглазый верховный демон с волосами цвета воронова крыла справа от нее, без сомнения, ее советник, посмотрел на меня с узнаванием. Но к черту все, если бы я собирался спрятаться или позволить Скаалу забрать Аню сюда без меня. Забудьте об этом. И вот я здесь. Доммиэль, предатель, притащился в логово ведьмы, как будто мне было наплевать. Когда мои нервы были готовы разорваться на миллион кусочков, когда Аня была так близко к такому гнилому, отвратительному злу.

Скаал знал мою предысторию так же хорошо, как и все остальные. Основная история, этот высший демон помог охотникам на демонов, поэтому принц вырезал ему глаз за это. Они понятия не имели, насколько глубоко зашло мое предательство. Они понятия не имели, что я был влюблен в одного из врагов — красивого ангела, стоявшего чуть позади меня справа. И что я убью каждого из них, мать его, если они прикоснутся к ней.

— Шаг вперед, милорд.

Конечно, это не просьба. Я шагнул вперед, пока ее собаки не подняли головы, насторожившись. Но ни один из них не зарычал. Я сцепил руки перед собой, привлекая ее внимание к своей промежности. Огненный взгляд Лизабет скользнул по моему телу, остановившись на моем члене, или, может быть, она посмотрела на мою механическую руку — и то, и другое, казалось, доставило ей удовольствие, — а затем отвернулась обратно.

— Ты довольно печально известен, Доммиэль.

— Я в курсе, ваша светлость.

Я улыбнулся так, как когда-то давным-давно, когда я сосредоточивался на женщине, которую хотел на ночь. Странное чувство — смотреть на нее таким взглядом. Тошнотворно, если быть более точным.

Так же, как это было раньше, ее тело отреагировало. Она слегка выгнула спину, приподняла грудь выше, крепче сжала бедра, приоткрыла губы, но не сказала ни слова. Сначала. Затем она одарила меня своей улыбкой. Той, которая соблазняла принцев демонов и заставляла приспешников падать к ее ногам. Но я и глазом не моргнул. Ни один мускул не дрогнул. Почему? Потому что это заставило бы ее хотеть меня еще больше. Чтобы я попал под ее чары.