Химера, дитя Феникса (СИ) - Кузиев Эд. Страница 36

Второй злодей очнулся от дрёмы, повёл головой, а потом, швырнув палку в стаю мелких собачьих, лишь крепче затянул жупан, пряча замёрзшие руки. Спустя некоторое время, хрустнула под ногой Септа кора старого дерева, и тень медленно поднималась над головой ворога. Что-то почуяв, спящий начал озираться, но спросонья не распознал опасность, там и успокоился. Обыскав мертвеца, Септ лихо спрыгнул с высоты в пару саженей (примерно, четыре метра), и лёгкой трусцой поравнялся с Олегом.

— Знатно придумали: если бы их стрелки сняли, то повязанная к ноге верёвка, в случае падения тела, натянулась и передала бы сигнал в лагерь. Прям как твои сигналки, Вязь, тоже от ножа и цепкого глаза бессильны, — подтрунивал Марук над угрюмым Септом. — Босик, смотри в оба. Выучка у этих лиходеев — не чета простым разбойникам. Сказывается мне — порядок установлен выше, чем вольница лесная.

Лагерь был устроен по уму, горели факелы, лучины, вдоль сторон ходили часовые в хорошей броньке и вели меж собой перекличку. В центре — ставка с добром, уложенным ровно и в порядке. Посчитав лыки и лежбища, Септы начали шептаться.

— Сорок-пятьдесят, не меньше. Было б поровну, можно было испугом и нахрапом взять. Часовые грамотно ходят, всю поляну топчут.

— Огнём тоже не возьмёшь, раскиданы по сторонам палатки, меж ними много места. Спят две трети, часовых более десятка. Тихо не подберёшься.

— Пустыми нельзя возвращаться. Торговый люд не поймёт. Нужно или кровь принести или товар вернуть. Наших трое легло, значит, вира какая? — рассуждал Олег.

— Три за каждого воя, десять за купца. Отнимаем два в дозоре — ещё четырнадцать душ забрать, — отозвался Септ Меры.

— На щит взять? Иван, какие мысли?

— Утром сыпануть гушки в питьё, связать и перетащить на торжок. Там Судилище развернуть.

— Где столько дурмана взять? Да и больно быстро она бьёт, первые уже осядут, пока остальные проснутся.

— Я принесу товар, хватит крови, — тихо сказал Я и вышел на поляну. За моей спиной Куницу и Тарана держали остальные.

— Меня нет, меня тут нет… — Разминулся с дозорными. — Меня тут нет… Меня никто не видит… — Прошёл мимо кострища. — Меня нет… Нет… — Взяв две сумы, краем глаза глянул и в ставку, там Одноглазый нарезал мясо, а Старший Обоза разливал хмель. — Меня нет…

— Пощипаем посильнее торгашей, мои ближники бучу подымут против Олега. Разойдутся, Михей супротив большинства не пойдёт. Как пройдёт мимо Пальца Септа с воями, там обоз и примем. Тот товар, что сегодня взяли, скинем на Окраине, чтобы поводов не было, а с юга я хорошую цену сторгую. Я тебе передам имена ближников.

— Я тут подумал, а зачем они нам после? Знают двое — знает и свинья. Так же их приберём.

— Я слово дал! — возразил Обозник.

— Ну дык и держи его, мы-то не давали.

— Меня нет, меня тут нет… Я с сестричкой и Маменькой у Камня поселения, — читал Я шепоток (малый заговор или молитва, примеч. автора). — Меня тут нет…

Передав эти туески, пошёл за следующими туесками.

— А ты меня не приговорил ли?

— Ты мне ещё нужен. Скоро новый торг, а людей у меня в городище нет.

— Меня нет… Меня тут нет. Мать-Земля, укрой меня от ворога; Отец Небо, убереги… Меня тут нет… — Я перенёс уже половину вещей от ставки.

— Эй, малец, не шарахайся тут, давай быстро спать ложись, — отозвал меня спящий у кострища муж. От него дунуло свежей кровью и запахом дурмана. Меня как водой окатило. Добравшись до леса и передав груз, Я взял за руку Марука и потянул его. Тот поначалу сопротивлялся, но всё же решился. — Нас нет, мы на торжке, Мать сыра Земля, спрячь… Убереги…

Дойдя до костра, ткнул пальцем в душегуба. Рядом с ним валялась бутылка с потравой и гасило с калёными узлами. Септ перехватил оружие, но Я указал на лес пальцем. Марук поморщился, но не перечил. Коротко стукнул рукояткой в висок, перекинул обмякшее тело через здоровое плечо, убрав серп за пояс. В лесу нас ждали загруженные, как овцебыки, Стражи и Волокуши. Скинув душегуба на землю, Марук потянул шею, снимая усталость. Я собрался идти на новый круг, ища второго убивца, как Олег меня остановил.

— Довольно судьбу за усы дёргать. Возвращаемся.

После этих слов Я понял, что смертельно устал. Пока был в движении и с целью, не чувствовал, а тут навалилось. Оперевшись о плечо Тарана, медленно переставлял ноги.

Перед тем, как сознание покинуло меня, Я увидел зарождающийся новый день.

*****

— Торговый Люд, я — Септ Дознания Олег, и мои люды поймали лиходея, что вчера подрезал купца Василия и вбил Стража. В качестве доказательств указываю на отнятый у душегуба товар. Прошу всех убедиться, что Судилище оправдано. Его подельника мы не нашли на схроне, но знаем имя и приметы.

Гомон толпы был мне вместо побудки. Встав и оправив одежду, Я пошёл искать воды для умывания.

— Орудие убийства, найденное при нём, говорит о характере работы этого урода. Гасило, что запрещено Церковью и Храмом. Косой нож. Удавка… — доносил до меня ветер хриплый голос Вязя.

Бочка с зелёной водой отдавала тиной и рыбной требухой. На скорую руку умывшись, Я пошёл к помосту.

— Лиходеи организованны, можно сказать, что это ватажка. Потому, торговый люд, Септория приняла решение о полной защите торжища и по переводу всех воев, наймитов и сторожей под нашу руку, на срок два дня. По окончанию вернутся к своим нанимателям. Торг будет обнесён малой стеной. Все, кто торгует "серостью", сразу уходите за стену, ибо товар и Лавка будут отобраны, а владелец — наказан.

— Голос Купцу Михею разрешаю.

— Говори, Михей.

— Товар, что Вы на щит взяли. Там есть знаки Домов и поселений. Многие из них мне знакомы. Как Септы распорядятся с ним? Вернёте в Дома?

— НЕТ. Нам нет времени развозить товар и выяснять хозяев. Потому отбираем трёх купцов, что могут разделить товар по селам и Домам. Проводим торг, сбиваем казну. В зависимости от направления, я пишу бумагу старосте о том, какая часть деньги передана от Торжища.

— Доля Септории за щит — пятая, — подытожил Марук.

Народ удовлетворительно зашумел, цена за защиту Септориев, что доказали своё право, для них была весьма доброй.

Стройка забора началась с повешенья лиходея, измученного пытками и допросами. Он вяло сопротивлялся и теперь болтался на суку старого дерева на радость воронью.

Восемьдесят человек быстро отрыли окружной малый ров для отвода воды и навалили деревьев. Дело шло споро, и уже к обедни стояли две сторожки и половина забора, высотой в сажень. Одновременно начался допрос с моим участием.

— Замышлял ли ты что-либо против торга? Имеешь ли ты дело с Васькой Кривым? Следующий.

Были те, кто, услышав ответы, сворачивали Лавки и уходили за стену. Человек шесть затравлено сидели связанные, в ожидании допроса. Второй день торга начался с порядка.

Вчерашний возничий-певец сидел на телеге и вырезал ножом весло (ложка, пр. авт.) Задержав взгляд на висельнике, поджал губы и затянул.

— На горе стоял казак, —

Он Богам молился.

За свободу, за народ

Низко поклонился.

Вокруг работа останавливалась, все начали прислушиваться к словам песни.

Ой-ся, ты, ой-ся, ты меня не бойся!

Я тебя не трону. Ты не беспокойся!

А ещё просил казак

Правды для народа.

Будет Правда на Миру —

Будет и Свобода.

За друзей казак просил, —

Чтоб их на чужбине

Стороною обошли

Алчность и гордыня.

Чтобы бабы дождались,

И отцы, и дети,

Тех, кто ищет Правду-Мать

Да по белу свету.

И тут меня озарило: вот почему правду Светочи ищут. Будет Правда на Миру, будет и Свобода. Вот ответ на вопрос Свадара. Как же всё просто и сложно одновременно. Нет над человеком другой власти, кроме Воли богов и Правды.