Химера, дитя Феникса (СИ) - Кузиев Эд. Страница 54

Молодой парень, с выпученными глазами и торчащим языком, на шее синяя полоса от удушения. Кулак крепко сжат.

— У Михайло что в кулаке нашли?

— Тряпку чёрную, лоскуток, — отозвался Игнат. — Я слухи не разгоняю, тогда моя смена была город обходить. Уже кончалась она, а утром служки потащили воду на мытье полов из колодца, в аккурат мимо Капища мы идём обходом. Слышу крик, гам. Потом тело подняли, а колодец закрыли, пока не вычерпают воду до дна семь раз, как тот не очистится от греха.

— А кто у вас чёрные одеяния носит?

— Да так-то много кто, служки, Старшие послушники, волхвы, судьи да дьяковы работники. А так больше — кожа коричневая да цветная в ходу.

 Василий Терентьевич Петров. Извозчик. Примерно пятьдесят лет. Найден по дороге к Омску в пятнадцати верстах от Града. 27 вересня 231 года (сент.). Был спрятан в мешок неподалеку от кабака Мирона. Телегу, равно как и лошадь, не нашли. Пробит череп тяжёлым тупым предметом. Кошеля и ценных вещей при нём не было. Мирон говорил, что Василий зашёл купить овса и припасов в дорогу, был взволнован. Добавлен в список по причине вырванного уха, хоть и серёг не носил, и на месте кошеля сильный порез живота глубиной в два пальца.

Муж был стар, борода лопатой торчала на морщинистом лице, глаза закатаны и белыми бельмами светились на тёмном лице. Удар в висок был сильным, череп проломлен глубоко и зиял глубокой ямой с рванными краями.

— А когда барышня пропала?

— В ночь с двадцать третьего на двадцать четвёртое вересня, — отозвался Богдан. — То моя проклятая смена была. Не забуду не в жизнь то утро, когда обнаружили пропажу. Клянусь — не спал, перед Богами и жизнью клянусь…

 Оноприенко Анатолий Юрьевич. Ветеран в отставке. В последнее время держал лавку с овощами. Сорок и четыре года. Найден на пустыре 5 вересня 213 года. Разорвано лицо, переломы рук и ног, на кистях и голени верёвки. Грудь пробита и висок, но более обычным способом.

На рисунке на меня смотрел коротко стриженный и без бороды старик, с изувеченным лицом и налитыми синяками под глазами.

Дальше Я просто читал описание и смотрел на картинки. Ничего не было понятно. Так в своих мыслях мы дошли до Острога, в мертвецкую спустились с Богданом и местным сторожем.

— Туточки она лежит, мясник уже бучу поднимает, что долго держим, дескать, тризну надо править, иначе не уйдёт за Калинов Мост, и душить будет Люд.

Тело бедной женщины было накрыто разноцветным платком. Что же, пора приступать к расследованию.

Глава 22. Пока горит Огонь

На леднике была установлена лежанка из деревянных брусков, крепко сбитая на манер носилок, очень удобно для переноски и хранения. Поверх уложено тело, что было накрыто траурным саваном серо-бежевого цвета с аляповатым узором вокруг. Пришло время послужить Септом.

Баба была молода и недурна собой. Ладная фигура, длинная коса, с заплетенной в неё красной лентой. Ровное лицо без изъянов и шрамов и искалеченное тело. Лишь изувер или нелюдь мог сотворить такое с юным телом. Множество рваных ран в живот и грудину, грязными лохмотьями висело окровавленное ночное платье. Руки и одёжа перепачканы землицей и брызгами крови, а в уже мутных глазах застыл ужас и покаяние. Ничего общего с Блаженным и Попрошайкой, там-то был кураж, убийца явно получал удовольствие от содеянного. Переключившись в Талант, узрел — многое из того, что было скрыто тканью, проявилось. Ран на теле не счесть. Многие от кривых когтей, что глубоко проникли в тело, почти на ладонь, причиняя много боли и страданий жертве. Оглядев тело в крайний раз, Я увидел капельки чёрного цвета на сжатом кулачке. Смочив палец слюной, потёр капельки. Запомнив всё, как следует, направился на выход. В леднике было очень холодно, и пар выходил изо рта белёсыми облачками, но заметил только сейчас, уйдя из подвала.

Выйдя на улицу, не мог надышаться. Волнами накатывали ужас, оцепенение и покаяние — то, что чувствовала Жертва. Наконец, справившись с волнением, попросил сопроводить в харчевню, где бывал Иван, далее — Капище и в оканцовке на место, где нашли Блаженного. Всю дорогу молчал, а мои спутники весьма осмотрительно не отвлекали меня от тяжёлых дум. Так мы и дошли до следующей цели.

Корчма была не чета нашим из Городища. Добротное сооружение из толстых законопаченных брёвен. Окна затянуты пузырем, а дверь была крепка и массивна, в остальном же всё, как и везде. Хмельной люд веселился, учинял драки и справлял нужду, особо не прячась и не стыдясь. Зайдя во внутрь, в нос шибанул запах кислятины и бражки, рвоты и подтухшей рыбной требухи. Лампадки, что чадили жиром не меньше, чем давали света, позволяли рассмотреть убранство. Крепкие столы и лавки, деревянные кружки и лоханки. Отдельно выделенное место для Купцов и зажиточных горожан, оно было чище и опрятнее. На столах натянуты скатёрки и расставлены незажжённые до случая свечи. Дружина направилась именно туда, проходя через всю харчевню, громко кликнули хозяина. Разговоры и песни стихи, кое-кто так и вовсе потянулся на выход.

— Что изволите? Поесть, выпить или комнату с молодухой? — услужливо подскочил Трактирщик.

— Ты присядь, разговор есть, — пригласил за стол Борис.

— У меня очень много посетителей, не могу, — вежливо и немного нервно ответил вою.

— Если я закрою твою харчевню на седмицу, время появится? — принялся угрожать Десятник и нахмурил для острастки брови.

— Если не долго, то я весь внимание. — Уступил Муж, пряча руки и глаза, присев на краешек стула.

— Вспомни, о чём Блаженный гуторил перед тем, как пропал?

— Да бред всякий нёс, я же всё подробно рассказал Дьякову служке.

— А теперь я тебя спрашиваю, подумай хорошо, ибо за утайку можно не бражку разливать, а камни тесать, — грубо прервал стенания мужа с бегающими глазами.

— Да болтал всякое, что нечисть в град пустили, что узрел он Зло Великое, что тому злодею покровители нашлись. Что курицу, как и ежа можно в воздух запустить…

— А не сдавал ли ты комнату в тот день Мужу, загадочному какому, и что девок распутных просил в комнату, — спросил Я и использовал Дар.

— Да не припомню такого, — хозяин харчевни загорелся ложью и стыдом.

— А съехал тот гость быстро? — продолжал гнуть свою линию, не спуска глаз.

— Вы — тот самый Светоч, о ком весь град судачит? — догадался Хозяин заведения, тяжело вздохнув. — Тогда понятны Ваши расспросы и недоверие. Хорошо, отвечу, как есть. Был такой, три дня он пробыл, платил щедро. Из комнаты не выходил, токмо гостей привечал каждый день, девка одна и та же была с ним и еду да питье с кухни таскала, Маришкой звать. После пропал, без прощаний, чашки побил без счёта, зараза такая.

— А где она сейчас, та девка? — спросил Борис.

— Уж месяц, а то и два назад, как уехала к родне. С того момента и не видел более. Кроме неё в комнату никого не пускали.

— Благодарю. Нам пора.

— Может, перекусить чего соображу? За счёт заведения?

— Торопимся, в следующий раз, — отозвался Богдан.

— Ну, пойду я тады, бражку разливать нужно. — Радостно, что допрос окончен, вскочил со стула да побег за стойку. За ним был шлейф нетерпения и чужого приказа.

— Богдан, нужно узнать, кому он на доклад побежит. Найди среди своих того, кто может аккуратно последовать за ним.

— Игнат, бери брата и проследи за крысой. Потом с докладом иди на то место, где Ваньку нашли. Выходим все вместе, а за поворотом разойдёмся, — тихо отбил приказ Десятник. Хлопнул по столу и резко поднялся.

Центром Града было Капище во Славу Ярило, Сварожьего сына. Семь раз вокруг выложены камнем дорожки, а меж ними густой, ровно стриженный кустарник, что делил круги меж собой. Поперёк каменных дорожек семь лучей гальки, символизируя коловрат, а малый круг интересным образом уложен мозаикой. В центре, как и полагается, стоял Кумир. Деревянный истукан тщательно обработан и зашкурен, высотой не менее трех саженей, в каждую сторону смотрел Лик грозного бога руссов. Всё это занимало не менее версты наискось, потому смотрелось внушительно и рождало трепет. Меж полосами дорог ютились небольшие домики для служек, навесы для прихожан и большой молельный дом, где проходили обряды и празднества. Вокруг трудилось множество Люда, что чёрными сутанами ходили будто тени, не слышно было ни разговоров, ни смеха. Серьёзно у них всё. Пересекая четвёртый круг и оглядываясь на деревья, стриженные кусты и разноцветные ленты, к нам направился один из сановников. Выслушав цель нашего визита, рукой пригласил пройти за ним. До второго круга пройдя, уперлись в маленькую сторожку, служка нырнул за калитку, оповестил Волхвов о нашем прибытии. Через долгое время, наконец, нас пригласили во внутрь. Убранство дома было скромным, но на каждом шагу виделись языческие знаки и руны Старых Богов. В центре расположен постамент с установленным на нём столом и тремя стульями.