Всемирная история. Османская империя - Евлоев Роман. Страница 19

На беду и сам Лазарь Хребелянович покинул передовую, чтобы взять свежего коня. Решив, что царь, подобно большинству командиров, убит или сбежал, окончательно деморализованные солдаты антитурецкой коалиции обратились в бегство. По преданию, Лазарь попытался повести сербов за собой в атаку, но слишком вырвался вперед, попал в окружение и был обезглавлен [52].

Вместе с ним погибла и надежда на свободу и сербов, и византийцев. В результате поражения на Косовом поле Сербия на долгие века утратила независимость. Вскоре ее судьбу разделили другие балканские государства. Османы могли бы праздновать триумф, но… Слишком много их навсегда осталось в холмах «долины черных дроздов», как еще называли место битвы.

Султан Мурад I тоже не смог насладиться своей главной победой. К исходу сражения он был уже мертв либо находился при смерти – в зависимости от того, какая из легенда ближе к истине. В балканском эпосе есть героическая история сербского дворянина Милоша Обилича (поздние источники называют его зятем Лазаря), который пожертвовал собой, чтобы убить турецкого султана. Под видом перебежчика он сдался османам и потребовал отвести его к их владыке, чтобы срочно сообщить важные для победы мусульман сведения. Когда же Мурад протянул ему руку для поцелуя в знак подчинения, Обилич выхватил спрятанный за манжетой кинжал и дважды вонзил султану в грудь. Телохранители набросились на убийцу и «порубили его в куски», но было уже поздно.

Турецкие же историки отдают предпочтение первоначальной и более вероятной версии покушения, согласно которой на султана, осматривавшего поле битвы, напал неизвестный христианин, до поры без движения лежавший среди груды мертвых тел. Когда Мурад проезжал мимо, убийца набросился на него и «ударом кинжала поверг сей царственный кипарис во прах смерти».

Пошатнувшийся было султанский бунчук подхватил Баязид, незамедлительно – не зря его прозвали Молниеносным! – принявший и командование армией, и управление всей Османской империей.

Баязид I Молниеносный. Человек в железной клетке  

Многие средневековые государи могли похвалиться тем, что добыли свое царство на полях сражений, но мало кто из них короновался прямо на поле боя, среди смрада, крови и воплей боли прежде, чем смолк лязг мечей и затихли стоны раненых. Баязид I унаследовал османский престол именно так. Военачальники и сановники империи провозгласили его султаном в самый разгар битвы на Косовом поле.

В первые же минуты своего правления Баязид в очередной раз доказал, что недаром его прозвали Йылдырым, то есть Молниеносный. Прежде чем горестная весть о гибели Мурада I разлетелась по османскому войску, Баязид от имени покойного султана послал гонца за своим братом – якобы для получения инструкций. Как только принц Якуб-паша переступил порог отцовского шатра, сзади на него набросились янычары и задушили шелковым шнуром.

В свое время султан Мурад тоже казнил братьев, но сделал это в открытой борьбе за наследование престола. Баязид же первым из династии Османов убил брата просто потому, что однажды тот мог стать соперником, претендующим на трон. Жестоко… и прагматично. Этот же нелицеприятный прагматизм просматривается в договоре новоиспеченного султана со Стефаном Высоким, наследником казненного сербского правителя Лазаря Хребеляновича.

Для себя лично Баязид получал в жены дочь покойного Лазаря и долю серебра с сербских рудников. Кроме того, Стефан Высокий признал себя вассалом Баязида и обязался вместе с сербским войском являться на службу султану по первому же зову. Впрочем, Баязид немного подсластил пилюлю посулом равной с турками доли добычи, что немало воодушевило уцелевшую сербскую знать – при таком раскладе неизменное военное счастье османов сулило неплохие прибыли.

Казнив нескольких непримиримых аристократов в назидание остальным и утолив жажду мщения массовым избиением простых пленников, Баязид без промедления вернулся в столицу. Конечно, сильно поредевшему после Косовской битвы войску не стоило задерживаться на территории недавних врагов, но куда сильнее повторного нападения сломленных сербов султана заботила лояльность собственных подданных.

Опасения новоиспеченного султана полностью оправдались: узнав новость о смерти Мурада I, турецкие правители Анатолии поспешили смахнуть пыль со своих бунчуков. Неугомонный бей Караманидов Алаэддин вернул себе Бейшехир и двинул войска к первой османской столице Эскишехиру. Его призыву выступить против Османов последовали Сулейман Джандарид и узурпатор Эретны кади Бурханеддин, а правитель бейлика Гермиян объявил о возвращении под свою руку земель, некогда отданных Баязиду в качестве приданого.

Власть молодой династии Османов еще не утвердилась в сознании людей как нечто незыблемое и само собой разумеющееся. Баязиду недостаточно было просто объявить себя наследником Мурада – ему следовало продемонстрировать всем вассалам преемственность власти и силу нового султана. У одних лишь византийцев и в мыслях не было оспаривать османское превосходство. Когда зимой 1389–1390 годов Баязид перебрасывал войска в Малую Азию, его покорно сопровождал Мануил II Палеолог. По приказу султана ему пришлось убеждать гарнизон Филадельфии (ныне Алашехир), последнего византийского владения в Анатолии, сдаться на милость османов без боя. Когда же греки, формально остававшиеся подданными Мануила, отказались сложить оружие, Палеолог вынужден был участвовать в штурме города вместе с турками. Мануил стал первым из нападавших, кто взошел на филадельфийские стены – подвиг, который византийский историк Лаоник Халкокондил назвал позорным.

В отличие от своего покойного деда, Баязид не славился дипломатичностью и не особенно умел ценить чье-то послушание. Когда Иоанн V по наущению советников восстановил обветшавшие укрепления [53] Константинополя от моря до Золотых ворот, султан велел их снести, угрожая в противном случае ослепить Мануила. Император покорился. Вскоре после этого он умер.

Узнав о смерти отца, Маниул в феврале 1391 сбежал от Баязида в Константинополь. Там его настигло насмешливое письмо османского владыки: «Если не хочешь повиноваться мне, запри ворота своего города и правь внутри него, а за стенами все – мое».

Сказанное было недалеко от истины. За время первой малоазийской кампании Баязид присоединил к своим владениям земли бейликов Айдын, Ментеше, Сарухан и Хамид, привел к покорности взбунтовавшийся было бейлик Гермяин. В 1391 году он разбил армию Караманида Алаэддин-бея и вновь осадил его столицу Конью. Турецкие историки пишут, что Алаэддина вновь спасло заступничество его жены Нефисе, однако вряд ли Баязида могли разжалобить женские мольбы. К замирению с Алаэддином его склонила не жалость к сестре, а жадность вчерашнего союзника Сулеймана Джандарида, атаковавшего северные границы османской державы. Уже в следующем году Сулейман-бей расплатился за дерзость потерей большей части своих родовых владений…

К 1393 году Баязид навязал свое главенство большей части анатолийских бейликов и направил свои амбиции на Европу. Прежде всего султан усилил давление на Константинополь, потребовав от императора Мануила передать все судебные тяжбы с участием османов мусульманскому судье-кади. Для пущей убедительности войска Баязида осадили Константинополь и заложили на восточном берегу Босфора крепость Анадолухисар. К исходу седьмого месяца блокады, когда византийцы согласились пойти на уступки, выставленные Баязидом условия перемирия ужесточились: помимо увеличения ежегодных выплат, он пожелал в турецком квартале города возвести для верующих соборную мечеть с минаретами. Чтобы выиграть время, Мануил согласился и на это – император уповал на скорую помощь христианских государей Запада.

Надежда эта, несмотря на порожденный Папским расколом затяжной кризис, не была совсем уж пустой. Имперские амбиции непомерно тщеславного и совершенно не склонного к дипломатии Баязида всерьез беспокоили европейских монархов. К середине 90-х годов османы изгнали венгров из находившейся под их протекторатом Болгарии. Последний болгарский правитель Иван Шишман лишился не только остатков царства, но и головы. В отличие от отца и деда, Баязид не считал политику умиротворения и последующей ассимиляции завоеванных земель целесообразной. К чему беспокоиться о верности туземных вассалов, если можно заменить их абсолютно преданными султану правителями-османами? Заранее обезвредить потенциальных местных лидеров, перемешать угнетенное население с лояльными переселенцами из других регионов и жестоко подавлять в зародыше даже намек на сопротивление – вот какие методы строительства империи избрал Баязид. «Такие нужда и жестокость охватили наши города, – писал современник, – что ни ушами о таком не слышали, ни глазами не видели».