Всемирная история. Османская империя - Евлоев Роман. Страница 17

Впрочем, все приготовления наставника Мурада оказались излишними. Едва завидев приближающиеся основные силы османов, испуганные горожане распахнули ворота и объявили о капитуляции. Прагматичное военное «милосердие» турок, обычно сохранявших жизнь и имущество добровольно сдавшимся, снова принесло свои плоды. Упорное же сопротивление вызывало со стороны завоевателей показательную жестокость, мрачным примером чего могла служить ужасная резня в расположенном неподалеку Чорлу.

От дальнейшего наступления на запад Мурада отвлекло сообщение о смерти отца. Столичный кади Кара Халил Хайреддин предупреждал Мурада о притязаниях на трон его братьев Ибрагима и Халила [49] и призывал как можно скорее прибыть в столицу. Помимо неприятного известия о кризисе престолонаследия гонец из Бурсы доставил Мураду и более тревожные новости: безвластием в азиатских владениях османов решили воспользоваться их восточные соседи, и теперь они угрожали сразу с двух сторон. Для верности могущественный караманский правитель Алаэддин-бей заключил союз с уже занявшим Анкару Бахтияр-беем из Амасьи, что грозило османам полномасштабным вторжением.

Оставив Лала Шахина бейлербеем Румелии, Мурад вернулся в Бурсу, где при поддержке Кара Халила занял пустовавший султанский дворец. Взойдя на трон, новый правитель османов первым делом приказал казнить мятежных опекунов Ибрагима и Халила, а вместе с ними и самих братьев… Впоследствии братоубийство обретет силу закона, но Мурад был первым, кто пролил родную кровь «во имя всеобщего блага».

Весной следующего года армия Мурада в генеральном сражении близ Эскишехира разгромила объединенные силы бейликов Караман и Эретна. Освободив Анкару и убедившись в безопасности своих восточных границ, Мурад наконец смог возвратиться в Адрианополь. Новый султан переименовал его в Эдирне и в 1366 году перенес сюда столицу своего государства. Для города, давно не знавшего мира, это стало началом золотого века.

Султан вернулся во Фракию очень вовремя – в августе 1366 года в его земли вторглись воины Савойского крестового похода. Их лидер, граф Амадей VI Зеленый, приходился византийскому императору родственником по матери и откликнулся на призыв папы Урбана V не столько ради борьбы с малоазийскими турками, сколько ради вызволения своего царственного родича из болгарского плена. По пути на Балканы он, однако, нанес весьма чувствительный удар по османам, выбив их со стратегически важного Галлипольского полуострова, через который во Фракию из Анатолии шел поток турецких переселенцев.

Оставив в захваченной крепости небольшой гарнизон, Амадей Савойский дальнейшую судьбу Галлиполи предоставил решать константинопольским чиновникам и двинулся в Болгарию. Такое странное поведение обусловлено двумя причинами. Во-первых, в походе участвовали всего около двух тысяч крестоносцев, но, даже обладай граф достаточными ресурсами для полномасштабного наступления на османов, он вряд ли предпринял бы его, поскольку не усматривал в этом особой необходимости. Европейские монархи, не вкусившие еще, подобно Византии, горького лекарства от излишней надменности, пока не считали османов серьезной угрозой своему благополучию. Второй и главной причиной стала застарелая, непреодолимая вражда между последователями западной и восточной ветвей христианства. Тот же религиозный фанатизм, что побудил Амадея VI отправиться в крестовый поход против мусульман, заставлял его ненавидеть православных сильнее, чем правоверных.

Знаменитый клиент [50] графа Савойского великий Петрарка писал папе Урбану: «Османы нам враги, но схизматики [51] греки гораздо хуже, чем просто враги». Крестоносцы Амадея VI взяли несколько болгарских городов, освободили императора Иоанна из заточения и насильно обратили в католицизм десятки тысяч болгарских православных, чем лишь облегчили османам завоевание Балкан.

Тамошние правители, в отличие от своих латинских собратьев, трезво оценивали масштаб опасности, исходящей от османов, чье наступление не прекращалось и в отсутствие султана. Еще в 1363 или 1364 году Лала Шахин захватил болгарский Филипполь (турецкое название Филибе, ныне Пловдив). Вместе со вторым по величине городом османы заполучили и болгарскую царевну, пополнившую султанский гарем. В то же время знаменитый Эвренос-бей продвинулся до низовьев Марицы. Императора Иоанна V турки вынудили подписать унизительный договор, запрещавший византийцам вмешиваться в дела османов во Фракии и оказывать какую-либо помощь балканским народам.

Осенью 1371 года объединенная армия сербов и македонцев при поддержке понукаемых Урбаном V венгров пересекла османскую границу. Согласно сербским хроникам возглавлявшие балканскую коалицию братья Вукашин и Углеша Мрнявчевичи рассчитывали внезапным ударом овладеть турецкой столицей Эдирне, а затем очистить от османов всю Фракию. По разным оценкам численность армии вторжения составляла до 70 тысяч человек.

К вечеру 26 сентября объединенные отряды форсировали реку Марицу неподалеку от деревеньки Черномен и встали лагерем на турецком берегу. Дисциплина разношерстного войска оставляла желать лучшего – воодушевленные успешным началом войны, солдаты праздновали до поздней ночи. На радостях никто даже не позаботился выставить охранение. Под утро около тысячи османов проникли в спящий лагерь, «поймав сербов, словно диких зверей в их логове». Первым делом турки атаковали палатки командиров. Началась резня.

Братья Мрнявчевичи пытались собрать разбегающихся солдат, но были убиты прежде, чем сумели организовать круговую оборону. Внезапность нападения, ночная темень и паника, охватившая лагерь «подобно языкам огня, бегущим от ветра», свели на нет подавляющее численное превосходство коалиционных сил. Множество сербов погибло от рук османов, еще больше утонуло в реке, где они искали спасения от османских мечей.

Сокрушительное поражение союзных войск оставило Западную Фракию беззащитной перед ненасытными османами. Пока Лала Шахин успешно воевал на востоке Болгарии, Эвренос-бей и Кара Халил планомерно подчиняли турецкой воле восточную и южную Македонию. Сербские и греческие правители один за другим становились данниками и вассалами новых хозяев Балкан. Османский сюзеренитет приняли даже сыновья погибших на берегу Марицы Мрнявчевичей.

В сложившейся ситуации византийцам оставалось уповать только на чудо или даже менее вероятное, чем оно, вмешательство латинских государей. Император Иоанн V вновь направился на запад, на сей раз, по совету графа Савойского, сразу в Рим. Униженному просителю пришлось дожидаться папской аудиенции три дня. Увы, ни присяга на верность Святому престолу, ни следование императора католическим обрядам не принесли Константинополю желанной поддержки. На обратной дороге Иоанн, привыкший жить и путешествовать в долг, вновь оказался в заточении – на сей раз у своих венецианских кредиторов. Его старший сын Андроник отказался оплачивать отцовские векселя, и вследствие этого право наследования престола перешло к преданному и более щедрому Мануилу.

В 1373 году раздосадованный Андроник воспользовался долгим отсутствием Иоанна, поднял восстание и объявил себя императором. Одновременно против собственного отца выступил и третий сын Мурада I Савджи-паша. В отличие от своего союзника Андроника, Савджи боролся не столько за власть, сколько за выживание: шансы младшего принца опоясаться султанским мечом были ничтожны, а вероятность уцелеть после воцарения кого-либо из старших братьев – и того меньше… Будущее показало, что опасался Савджи не напрасно: едва заняв место отца, Баязид I расправился с последним оставшимся претендентом на престол.

Для султана известие о предательстве сына вряд ли стало большой неожиданностью. Из его переписки с принцем Баязидом мы знаем, что Мурад велел тому следить за братом. В любом случае, узнав о происшедшем, он немедля поспешил к очагу восстания. Савджи тоже не тратил времени попусту. Оставленную на его попечение казну он опустошил, пустив все средства на снаряжение собственной армии.