Всемирная история. Османская империя - Евлоев Роман. Страница 22

Правление Баязида было кратким как удар молнии и таким же разрушительным – по большей части для его же державы. Поражение в Ангорской битве и невозможность законной передачи власти раскололи молодую Османскую империю на несколько частей и едва не погубили ее.

Мехмед I Книжник. И даже смерть не освободит вас…

Преемником плененного в Ангорской битве Баязида I объявил себя его старший сын Сулейман [57]. Бросив отца посреди уже явно проигранного сражения, принц бежал с поля боя и тем самым обеспечил себе двойную фору: и перед посланными вдогонку войсками Тамерлана, и перед собственными братьями, в одночасье превратившимися в соперников в борьбе за трон. Во главе небольшого отряда Сулейман прибыл в Бурсу, лишь ненамного опережая погоню. Тем не менее принц успел собрать и вывезти из города султанскую походную казну. Деньги пришлись весьма кстати – генуэзцы, еще вчера почтительные союзники османов, не преминули нажиться на бедственном положении проигравшей стороны. Стоимость морской перевозки в европейскую часть османских владений взлетела до немыслимых высот. Мало того, когда к этому сверхприбыльному каботажному промыслу присоединились венецианцы и византийцы, многие турецкие сановники расплачивались за их услуги не деньгами, а жизнью: особо жадные или злопамятные капитаны просто выбрасывали ненавистных пассажиров за борт, чтобы побыстрее вернуться за новой порцией «добычи».

Сам Сулейман помимо платы золотом пообещал византийцам пойти на значительные политические уступки. Вслед за ним, несмотря на опасность и баснословные цены, в порты потянулась бесконечная череда беженцев, искавших спасения от бесчинств орд Тамерлана: «…побежали они как ослы, потеряв надежду на родину, положение, богатство и даже на спасение жизни, потому что их предводители ушли, и не осталось никого, оказывающего упорное сопротивление». По свидетельству византийских историков, Железный Хромец «до того опустошил покинутую страну, что не было слышно ни собачьего лая, ни петушиного крика, ни детского плача…» Многие районы Малой Азии обезлюдели. В считаные недели централизованное государство Османов перестало существовать.

В 1403 году Тамерлан покинул Анатолию. Перед уходом он в обмен на вассальные клятвы вернул формальную независимость бейликам Айдын, Гермиян и Караман, а также другим некогда самостоятельным владениям, покоренным неистовым Баязидом. Их прежние правители снова стали властвовать. Вотчину же османских принцев Тамерлан позаботился раздробить на несколько областей, возглавляемых сыновьями пленного султана. По сути, он стравил наследников между собой в борьбе за осколки отцовской державы и тем самым надолго обезопасил свой тыл.

В начавшейся погоне за троном Сулейман-паша вновь опередил братьев. Его посланцы первыми привезли ко двору Тамерлана не только богатые дары – чистокровных скакунов, редких птиц, «красных денег, отрезы китайского шелка и драгоценной парчи», – но и изъявление покорности старшего принца. «…Уповаю на милость повелителя, – сообщал Сулейман, – и опоясываюсь ремнем служения. Все, что он ни прикажет, приму от души».

В награду Сулейману достались в управление бывшие европейские владения османов и, в знак особой милости, украшенная жемчугом корона. Его братья тоже не остались без наделов: Иса получил земли на северо-западе Анатолии, включая бывшую столицу Бурсу, Мехмеду досталась Амасья и восточные районы бывшего османского государства. Другим принцам повезло меньше. Муса оказался «на воспитании», проще говоря, в почетном плену у правителя бейлика Гермиян. Мустафа сгинул безвестно… Одни говорили, будто он погиб в Ангорской битве, другие – что был увезен Тамерланом в Самарканд в качестве живого трофея. Византийский историк Лаоник Халкокондил сообщал о судьбе одного из младших сыновей Баязида, который не желал участвовать в неизбежной братоубийственной войне и бежал в Константинополь, где стал христианином, крестившись под именем Димитрий.

Впрочем, поддержки византийцев искали и другие османские принцы. Иса объявил о дружбе с Византией, а Сулейман, при активном посредничестве венецианцев, и вовсе в 1403 году подписал с Константинополем мирный договор. В обмен на признание себя легитимным наследником султана Баязида он освободил империю от вассальной клятвы, необходимости выплачивать османам дань и возвратил византийцам Фессалоники, а также другие территории, включая три острова в Эгейском море – Скирос, Скиатос и Скопелос. Возвратившийся из Европы Мануил II почувствовал себя настолько уверенно, что осмелился разрушить построенную по требованию Баязида мечеть и изгнать из своей столицы навязанных ему десять лет назад мусульманских судий. В качестве гарантии своих мирных намерений Сулейман отправил в заложники к грекам своего младшего брата Касыма, а взамен получил в жены племянницу императора.

Казалось, для Византии это была не просто отсрочка приговора – шанс на спасение, возможность повернуть историю вспять! Но… Жадность и трагическая склонность недооценивать турецких «дикарей» – две главные причины того, что византийцы, генуэзцы и венецианцы собственными руками копали себе могилу. За золото перевозя турецких беженцев и ради сиюминутных политических уступок вмешиваясь в османские междоусобицы, они в итоге помогли вернуться к власти тем, кто их вскорости и погубит. Период слабости молодой династии Османов оказался короток – всего десять лет понадобилось одному из сыновей Баязида, чтобы избавиться от братьев и объединить под своей рукой бóльшую часть разрушенной империи отца.

Первым из борьбы выбыл Иса, чей надел оказался зажат между владениями Сулеймана и Мехмеда, как между молотом и наковальней. Недалеко от своей столицы Бурсы он был побежден Мехмедом в битве при Улубаде и бежал под защиту византийцев. При военной поддержке старшего из братьев Иса через год попытался вернуть себе власть, но после нескольких неудач вновь пустился в бега. В 1406 году сторонники Мехмеда настигли его в Эскишехире и задушили в общественных банях…

По примеру Сулеймана Мехмед не стал выступать против него открыто, а тоже снарядил для борьбы с соперником освобожденного из плена брата Мусу. Тот не упустил счастливого случая. Для начала он заручился поддержкой господаря Валахии Мирчи Старого, скрепив их тандем, как водится, женитьбой на дочери союзника. Ранней весной 1409 года возглавляемое Мусой заемное войско – османское от Мехмеда и валашское от тестя – заняло Галлиполи и одержало победу в нескольких малозначительных битвах. Однако уже в следующем году Сулейман с помощью имперских солдат разгромил войска брата в сражении неподалеку от Константинополя. Сербские князья отвернулись от Мусы, но обращение Сулеймана к византийцам, в свою очередь, отвратило от него многих сторонников.

Военачальники старого закала не видели в Сулеймане – инертном сибарите, что унаследовал от грозного родителя тягу к запретным удовольствиям, но не военные таланты, – достойного вождя. Другое дело Муса! В крутом нраве и амбициях младшего из принцев турецкая элита чувствовала дух первых Османов. К зиме 1411 года столичный двор окончательно охладел к своему мягкосердечному султану. 17 февраля Эдирне открыл перед Мусой ворота. Сулейман посреди ночи тайно покинул город в надежде добраться до Константинополя, но по дороге проводник выдал его жителям одной из деревень. Сомневаясь в том, что поступают правильно, селяне все же убили беглеца и послали его голову Мусе, который «наградил» их за чрезмерное усердие в полной мере – за пролитие крови одного из Османов деревня была сожжена, а все ее обитатели казнены…

Увы, Муса оказался похож на отца даже больше, чем того хотелось бы его сторонникам: жестокая и амбициозная, но не слишком дальновидная политика нового султана быстро свела на нет его недолгую популярность. Свое правление Муса начал с карательной экспедиции против неверных сербских союзников. При этом он запретил владетелям приграничных областей самостоятельно проводить рейды, тем самым лишив их привычного источника доходов. Армия роптала. Несмотря на это, целью следующего удара Муса избрал ни много ни мало сам Константинополь, под стенами которого турки появились в 1411 году. Впрочем, осада длилась недолго – по просьбе императора Мануила в игру наконец включился прибывший из Бурсы Мехмед.