Дом Неба и Дыхания - Маас Сара. Страница 8

– Не понимаю, почему ты не можешь продолжить работу у Джезибы. У нее же осталось хранилище. Не знаю, чем она там занимается, но ей явно нужна помощница.

Брайс подавила желание закатить глаза. На следующий же день после весенней атаки на город Джезиба закрыла галерею. Драгоценные книги и свитки – остаток Большой библиотеки Партоса – бесследно исчезли. Большинство других экспонатов Джезибы нынче находились на складе, многие – в ящиках. Брайс не представляла, куда колдунья спрятала книги из Партоса – последние немногочисленные остатки человеческого мира, каким он был до появления астериев. Спросить напрямую она не осмеливалась. Просто чудо, что астерии не пронюхали о существовании запретных книг.

– Я не могу постоянно спрашивать о работе и не выглядеть при этом просительницей.

– А мы не можем допустить, чтобы принцесса торчала в каком-то архиве.

Брайс уже не помнила, сколько раз твердила матери, что никакая она не принцесса и не хочет быть таковой. Король Осени тоже этого не хотел. Здесь их желания – то есть нежелания – совпадали. С высокомерным придурком, своим биологическим отцом, Брайс не виделась и не говорила с момента его внезапного появления в галерее, что было незадолго до ее столкновения с Микаем. Тогда она показала бывшему губернатору, какая сила течет в ее жилах.

Брайс едва удержалась от желания заглянуть в вырез своего светло-голубого полупрозрачного платья. Там, чуть пониже грудей, располагался знак, появившийся у нее после весеннего сражения с демонами, – звезда с восьмью лучами. К счастью, выреза на спине не было, и никто не видел вытатуированный там Рог Луны. Словно старый шрам, белый рисунок татуировки выделялся на золотистой веснушчатой коже. С момента атаки прошло три месяца, а звезда никуда не исчезла и даже не потускнела.

Со вчерашнего вечера, едва приехав, мать то и дело поглядывала на эту звезду.

Мимо неспешно прошла стайка красивых женщин, судя по запаху кедра и мха – лесные нифмы. Каждая держала фужер с шампанским. Брайс понизила голос:

– Что ты хочешь от меня услышать? Что я вернусь в Нидарос и буду изображать из себя обыкновенную девицу, живущую нормальной жизнью?

– А чем плохо жить нормальной жизнью? – Красивое лицо матери озарял внутренний огонь, который никогда не гас. – Думаю, и Хант согласился бы там поселиться.

– Мама, Хант по-прежнему служит в Тридцать третьем легионе. Он там непосредственный заместитель командира… на свою голову. Может, он из учтивости и скажет тебе, что с радостью жил бы в Нидаросе, только ни в коем случае не принимай его слова за чистую монету.

– Поселить его в Нидаросе – все равно что отдать на растерзание демонам, – сказал Рандалл, демонстративно глядя на информационный стенд.

– И не думай, будто я не заметила, что ваши отношения подозрительно странные, – заявила Эмбер раньше, чем Брайс успела ответить на предыдущий материнский упрек.

Да, только ее мамочка умела за пять минут поднять сразу две темы, на которые Брайс не хотелось говорить.

– В каком смысле странные?

– Вы вроде бы вместе и не вместе, – отчеканила Эмбер. – Как это понимать?

– А вот это тебя не касается.

Так оно и было. Хант будто почуял, что разговор о нем. Мобильник в ее сумочке завибрировал, сигнализируя о новом сообщении. Брайс вытащила телефон и уставилась в экран.

«Могу лишь надеяться, что однажды и у меня будут такие же брюшные мышцы, как у этого парня», – написал Хант.

Не пряча улыбку, Брайс вновь посмотрела на мускулистого фэйца на фризе, затем ответила: «По-моему, кое-что есть у тебя и сейчас».

– Не уходи от ответа, Брайс Аделаида Куинлан.

Пришло новое сообщение, однако Брайс не стала его читать.

– Мама, мы можем не говорить об этом в театре? И прошу тебя, не заводи этот разговор, когда появится Хант.

Эмбер открыла рот, но Рандалл ее опередил:

– Согласен. Когда придет Хант, никаких разговоров о работе и об их отношениях.

Эмбер насупилась, явно не собираясь отступать.

– Мама, давай сменим тему. Хорошо? Меня ничуть не тяготит моя работа, и отношения между мною и Хантом такие, какие нас с ним устраивают. В моей жизни все прекрасно. Давай на этом поставим точку.

Нельзя сказать, чтобы она соврала. Но сказанное не было полной правдой.

Ей и в самом деле нравилась ее работа. Очень даже нравилась. В частном крыле Фэйского архива была собрана настоящая сокровищница древних артефактов. Веками никто не обращал на них внимания. Но сейчас они требовали тщательного обследования и каталогизации, чтобы отобрать экспонаты для передвижной выставки, запланированной на весну будущего года.

У Брайс был свободный график, и она подчинялась лишь начальнику исследовательского отдела – оборотню-сове, одному из немногих нефэйцев, работающих в архиве. Он приходил в архив под вечер и работал до рассвета, так что они редко пересекались. Самым отвратительным в ее работе было то, что, когда она приходила во внушительное здание архива, охранники на нее пялились. Некоторые даже кланялись. Далее ее путь лежал через атриум, где библиотекари и посетители тоже имели привычку слишком пристально на нее смотреть.

Нынче на нее глазели везде и повсюду, и это жутко доставало. Но рассказывать матери о чем-либо подобном она не собиралась.

– Ладно, – вздохнула Эмбер. – Ты же знаешь, я за тебя волнуюсь.

Льдинки в груди Брайс растаяли.

– Знаю, мама. И еще я знаю… – Она мучительно подбирала слова. – Очень здорово, когда знаешь, что можешь вернуться домой, если захочешь. Но не сейчас.

– Вполне честный ответ, – похвалил Рандалл и, обняв жену за талию, повел ее к другому фризу.

Брайс тут же вынула мобильник и прочла сообщение Ханта: «Хочешь пересчитать мышцы на моем брюхе, когда вернемся домой после балета?»

У нее свело живот. Сейчас она, как никогда, радовалась тому, что родители обладали человеческим обонянием и не заметили, как изменился ее запах. От вопроса Ханта у нее даже пальцы ног зашевелились.

Она послала соответствующий смайлик, затем сообщение: «Поооожалуйста, появись побыстрее. Меня тут мурыжат вопросами о работе. И о тебе».

Ответ пришел мгновенно: «А что именно обо мне?» Брайс прочитала его на ходу, идя к фризу, возле которого стояли родители.

– Брайс, взгляни-ка на этого красавца. – Эмбер указала на фриз. – Совсем как твое Желанное Желе.

Брайс подняла голову от телефона и улыбнулась:

– Отважный воин Желанное Желе.

На фризе был изображен пегас, готовый вступить в бой. Правда, не единорог-пегас, как любимая игрушка ее детства. На пегасе восседал воин в тяжелых доспехах. Опущенное забрало не позволяло разглядеть лица. Правая рука с мечом была высоко поднята. Брайс сделала снимок и послала Ханту.

«Желанное Желе эпохи Первых войн отправляется в бой».

Она уже собиралась ответить на вопрос Ханта, когда мать сказала:

– Хватит флиртовать по телефону. Напиши Ханту, чтобы поторапливался.

Брайс хмуро посмотрела на Эмбер и молча убрала мобильник в сумочку.

С тех пор как в городе узнали, что она – дочь Короля Осени и Звезднорожденная, многое в ее жизни изменилось. На нее смотрели повсюду. Спасаясь от назойливых взглядов, Брайс надевала темные очки и шляпу. Это давало ей хоть какой-то уровень анонимности на улице и в Фэйском архиве. Многое изменилось, но по крайней мере ее мать осталась прежней.

Брайс так и не могла решить, радоваться этому или нет.

Ложи для ангелов находились слева от сцены, сразу над портером. Войдя в ту, что заказала им Юнипера, Брайс с улыбкой посмотрела на тяжелый золотистый занавес. До начала спектакля оставалось десять минут. Через десять минут мир узнает, насколько безумно талантлива Юнипера.

Эмбер изящно уселась в красное бархатное кресло первого ряда ложи. Соседнее кресло занял Рандалл. Эмбер сидела с каменным лицом. Ни тени улыбки. Учитывая, что напротив находились королевские фэйские ложи, Брайс не упрекала мать. А учитывая, что там собралась разнаряженная, сверкающая драгоценностями знать, которая беззастенчиво глазела на Брайс… словом, это чудо, что Эмбер не отреагировала каким-нибудь вызывающим жестом.