Остров Панданго - Капица Петр Иосифович. Страница 26

Над большим столом, за которым сидел Томазо, чернел репродуктор, присоединенный к телефону. Не желая утруждать себя, капитан выслушивал телефонные рапорты подчиненных из репродуктора, отвечая в стоявший перед ним микрофон. Слева у входа виднелись винтовки разнообразных систем, лежали автоматы и ручные пулеметы.

Напротив входа находились две двери – одна в спальню, другая – в кабинет капитана. Благодаря этому вся жизнь стражников протекала на глазах Томазо и они испытывали на себе все изменения настроений капитана.

Шеренга из шести стражников облегченно вздохнула, видя, что капитан, наконец, потянулся к бутылке с ромом. Наполнив рюмку, Томазо произнес:

– Я ли не забочусь о вас, бездельники, а вы до сих пор не научились приветствовать майора Чинча. Кто из вас утром не козырнул ему? Молчите? Нет виновных? Ух, противные морды, смотреть на вас не могу! Шеренга… Кру-у-гом! Шагом марш! Пока в стену носом не уткнетесь.

Выпив ром, капитан крякнул и вновь стал поучать подчиненных:

– Я вижу, зажирели; не только бегать, – стоять разучились! Я за вас возьмусь! У меня будете шелковыми. Вся прежняя служба раем покажется…

Стражники стояли почти уткнувшись лбами в стену, когда дверь беззвучно отворилась. В комнате появился Мануэль с парабеллумом в руке. Следом за ним вошел Наварро; он направил автомат на шеренгу и скомандовал:

– Руки вверх! Не оборачиваться, стреляю без предупреждения.

Стражники, ничего не понимая, подняли руки, а пораженный Томазо с недоумением смотрел на пришельцев: не мерещится ли ему?

Мануэль шагнул к капитану и коротким движением ударил его по голове тяжелой рукояткой парабеллума. Пьяный офицер обмяк и как-то боком соскользнул со стула на пол.

– Всем лечь лицом вниз! – приказал Мануэль.

Стражники послушно выполнили его команду. Вбежавшие десантники мигом разобрали оружие с пирамиды.

Мануэль поспешил к двери, из которой доносилось сонное сопение и храп, и осторожно прикрыл ее. Его взгляд упал на крышку подвального люка в центре комнаты. Внизу был карцер. Многие знали его назначение. Наварро поднял крышку и, заглянув внутрь, сказал:

– Знакомый подвал, черт его побери! Здесь-то они меня и колотили. Кричи, взывай, – никто не услышит! Пусть теперь сами посидят в нем.

Стражников за ворот поднимал Кончеро. Паблито с Паоло обыскивали их, забирая револьверы, спички, ножи, зажигалки, затем передавали Жану и Чезаре, а те снимали мундиры и сталкивали пленников в подвал.

Через несколько минут все караульные очутились внизу, так и не разобрав, что произошло.

Теперь предстояло захватить спальню. С оружием в руках это было уже не так сложно. Шестеро десантников вошли в обширное помещение, освещенное тусклым светом. Пахло дешевым табаком, прелой кожей и отвратительным спиртным перегаром. На койках, расставленных в два длинных ряда, спали стражники и надзиратели. Один из них, скрипя зубами, что-то бормотал во сне.

– Эй ты, вставай! – толкнул его в бок Мануэль.

– Отстань, свинячья шкура! – выругался охранник и, повернувшись на другой бок, засопел.

– Дайте-ка мне, – тихо проговорил Кончеро.

Он сгреб не просыпавшегося стражника в охапку, донес его до распахнутого люка и, как на салазках, спустил по лестнице. А за ним таким же образом принялся сплавлять и других обитателей спальни. Чезаре, обладавший значительной силой, помогал ему. Остальные, с автоматами наготове, следили за спящими.

Когда несколько стражников проснулись от шума, то уже поздно было думать о сопротивлении. Грозные лица десантников и дула автоматов объяснили им все без слов. Трясущимися руками стражники стали натягивать на себя брюки, опасливо косясь на каторжников.

Один из них не выдержал и, с самым умильным выражением на лице, предупредил Паоло о чрезвычайно легком спуске гашетки автомата. Волей случая его собственное оружие было сейчас направлено на него же.

Другой, сообразив, в чем дело, заботливо прихватил с собой недопитую бутылку виски и подушку.

Старший надзиратель, подойдя к люку, хотел было запротестовать, но, увидел в подвале капитана Томазо, опустил голову и покорно спустился вниз. Остальные были послушны так же, как начальство.

Наварро и Паоло, осмотрев опустевшую спальню, заметили торчавшие из-под койки ноги в носках, с продранными пятками. Пинком подняв стражника, вздумавшего спрятаться, они прогнали его в подвал и захлопнули крышку люка. Замок механически защелкнулся. Без помощи сверху сидящие в карцере уже не могли выбраться.

Трудная операция была выполнена без выстрела. Это воодушевило десантников.

Поставив Паблито часовым, Мануэль приказал всем переодеться в одежду стражников.

Наварро заглянул в кабинет Томазо. Со стен на него смотрели голливудские кинозвезды и какие-то военные в форме иностранного легиона. Тут же висело фото расстрела связанных арабов. Летчик пристально вглядывался в людей в бурнусах, с презрением глядевших на карателей, направивших на них дула автоматов.

– Вот как умирают! – с уважением прошептал он.

Под большим простреленным зеркалом, между флаконов с одеколоном, пистолетных патронов и бритвенных принадлежностей, стояла солидная бутыль с ромом. Наварро сперва понюхал, а затем, отведав ее содержимое, прищелкнул языком.

– Ямайский ром! – определил он. – Чудесное питье. Я думал, что и попробовать больше не доведется.

В шкафу он обнаружил белье и крахмальные воротнички, а в соседнем отделении висела капитанская парадная форма.

– Пожалуй, она мне подойдет, – решил Наварро.

Он нарядился, как военный щеголь, и закурил сигарету.

Остальные также переодевались в захваченную одежду. Мануэль надел мундир Томазо, висевший на спинке кресла, и направился во внутренние помещения комендатуры. Навстречу ему вышел франтоватый офицер с дымящейся сигаретой в зубах. Выхватив пистолет, Мануэль прицелился в него. Офицер выронил сигарету и крикнул:

– Не стреляй, Мануэль! Какого черта! Это же я.

– Руки вверх или душа вон! – одновременно раздался позади грозный голос Жана.

Наварро поднял вверх руки вместе с бутылью.

Узнав летчика, Мануэль опустил странно потяжелевший пистолет и перевел дыхание, а Жан тут же крикнул:

– Чего же ты поливаешь меня! Опусти бутыль, говорю!

– Приказ есть приказ, особенно когда он подтвержден пистолетом, – ответил Рамон, опуская руки. Увидев на полу лужицу вина, летчик расстроился: – Думал, парни согреются после проплыва, а оно теперь вот где. Твоя доля, Жан, вся здесь.

Собравшись вместе, десантники с трудом узнавали друг друга. У Кончеро был вид обиженного неудачника. Мундир не сходился на его груди, а брюки треснули по шву.

– Все перемерил, ничего нет подходящего, – жаловался он.

Наварро присел за стол и, раскрыв папку со списками личного состава, сказал:

– Ничего, оденем парня без всякой примерки. Так… Вес у тебя какой? Был сто шесть килограммов? Сейчас, значит, не более девяноста. Рост сто восемьдесят семь? А ну, вызвать сюда старшего надзирателя Тумбейроса. Он понадобится и Мануэлю.

Жан поднял крышку люка и крикнул:

– Старший надзиратель, на носках!

– Чего изволите? – высунув круглую физиономию, с подобострастным видом спросил Тумбейрос.

– Принесите сюда вашу парадную форму! – приказал летчик.

Сопровождаемый Паоло надзиратель прошел в кладовую за спальней и вынес разглаженный мундир с брюками. Силач натянул объемистые брюки Тумбейроса и сразу же заулыбался.

– Что ты скажешь, в самый раз! – восхищался он.

Неожиданно очнулся Томазо. Он поднялся по лесенке, держась за голову и заметив, что старший надзиратель стоит в одной ночной рубашке, по привычке рявкнул:

– Почему без штанов? В карцер захотелось? Помогите подняться!

Мануэль распорядился столкнуть ничего не соображавшего капитана вниз и взялся допрашивать надзирателя. Тот на все вопросы не отвечал и только хлопал глазами. Пришлось припугнуть:

– Утопим, если не заговоришь.

Трясясь мелкой дрожью, Тумбейрос, наконец, заговорил: