Остров Панданго - Капица Петр Иосифович. Страница 28

– Предусмотрительный, ничего не скажешь! – отметил Жан. – Ничего, может, еще где-нибудь встретимся.

– Выдержка, товарищи! Первый выстрел погубит все, – предупредил Мануэль. – Они вызовут по радио миноносцы, побег сорвется, и тогда…

– Что тогда? – наглея, спросил Ренни. Он понимал, что никто не рискнет выстрелить в него. – Повесят всех.

– Даже висеть с таким противно. Ты не трус, нет, ты – расчетливый негодяй! Бери второй катер, он нам не нужен. Мы останемся продолжать начатое. Труса можно понять и простить, но ты смеешь угрожать товарищам, спасшим тебя! – сказал Мануэль.

– Посмотрим, далеко ли ты уплывешь в одиночку, – добавил Жан. – Кланяйся от нас морским ежам!

Ренни на миг задумался. Представив все трудности плавания в океане, он взглянул на Рамона и развязно сказал:

– Когда приходит неудача, лозунги меняются. Правильно я говорю, летчик? Твое положение еще хуже, чем у них.

– Почему? – буркнул Наварро.

Ренни криво усмехнулся.

– Ты же не коммунист; тебе-то зачем рисковать? Идем со мной. Какие тут идеалы, когда смерть берет за глотку?

Наварро слегка покосился на его автомат и сказал:

– Всякое хорошее дело для меня под конец обязательно обернется какой-нибудь пакостью! А почему я вдруг так полюбился тебе?

– Пусть никто не упрекнет в неблагодарности. Ты все-таки вытянул меня из воды, а теперь я спасаю тебя. Вдобавок, ты и в моторах разбираешься.

– Вот для чего я понадобился, – усмехнулся Наварро.

– Им ты тоже был нужен не за красивые глаза, – цинично заметил Ренни. – Ты только попутчик! Идем-ка лучше на катер, пока не поздно.

– Ну что ж, видно, судьба готовит мне свои пути, – вздохнув, сказал летчик и шагнул к пирамиде.

Жан пренебрежительно швырнул окурок к его ногам. Наварро опустил голову и начал выбирать винтовку.

– Так-то оно умнее! Не копайся, бери любую, – в нетерпении торопил Ренни, по-прежнему держа остальных под прицелом.

– На тот свет торопиться не следует, – возразил ему Наварро. – В наших условиях без надежной винтовки далеко не уйдешь. Она точней бьет, чем автомат.

Он выбрал винтовку потяжелее и, как бы взвешивая ее на руке, коротким взмахом вдруг ударил Ренни по голове. Тот закачался, но не упал. Предатель недоуменно таращил глаза, готовый вот-вот нажать гашетку автомата. Наварро пришлось еще раз ударить его. Только после этого у Ренни подкосились ноги и он тяжело рухнул на пол.

– С оружием не шутят. По приказу Хосе я обеспечиваю безопасность командира, – сказал товарищам Рамон.

– Молодец, – похвалил Чезаре. – Хосе в тебе не ошибся.

Лесоруб сел на корточки, осмотрел Ренни, снял с него оружие и с чувством гадливости сказал:

– Больше этот трус не встанет и не солжет.

Тело изменника оттащили в сторону и прикрыли мешком.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

РУКИ ВВЕРХ!

Предстояло захватить маяк, радиостанцию, солдатский клуб, квартиры Чинча и медика. Главной опасностью был клуб. Он находился на другой стороне утеса.

Разделившись на две группы, десантники покинули комендатуру. Паблито остался на пристани. Ему было приказано наблюдать за катерами и оборонять тыл от всяких неожиданностей.

Жан и Кончеро пошли к маяку, луч которого по-прежнему медленно скользил по волнам пролива и побережью Панданго. Силач на всякий случай захватил с собой моток веревок.

– Вязать-то чем будем? – сказал он. – Веревка всегда пригодится.

Подойдя к высокой башне, из которой вырывался яркий луч, обшаривавший остров, они на время словно ослепли и не могли обнаружить дверь маяка.

– По-моему, она там, – наугад определил Жан и ткнул пальцем прямо в открытый рот Кончеро.

– Нет, Жан, она за твоей спиной, – сплюнув, шепнул силач.

– Чего же ты раньше не сказал?

– Ты же велел молчать!

Тяжелая железная дверь действительно оказалась рядом. Но она едва лишь приоткрылась: ее держала изнутри цепь. Все попытки француза просунуть руку внутрь и снять цепь ни к чему не привели. Кончеро, молча наблюдавший за возней Жана, наконец спросил:

– А если открыть ее с другой стороны?

– Как это с другой?

– А вот так!

Взявшись за низ двери, силач снял ее с металлических крюков, на которых она была повешена, и отставил в сторону.

– А ты все-таки соображаешь иногда, – отметил Жан. – Ну, пошли наверх, только не топай, а ступай мягко.

Вдвоем они стали подниматься по крутой винтовой лестнице. От непривычки у Кончеро закружилась голова, но он молчал, чтобы не вызвать насмешек Жана.

Добравшись до площадки, они заглянули в застекленное помещение, где находились вращающиеся линзы прожектора. К их удивлению, здесь никого не было. Маяк действовал механически.

Освоившись, Кончеро заметил тут же в углу на площадке низенький диванчик. На нем безмятежно спал дежурный. От толчка в бок он проснулся и сел, тараща заспанные глаза на пришельцев.

Жан мгновенно обезоружил его. Техник и не думал сопротивляться, полагая, что его постигло наказание за неположенный сон на посту. Больше никого на маяке не оказалось, лишь ровно гудел мотор и щелкали автоматические переключатели.

Веревка пригодилась. Кончеро связал пленнику руки и потащил его за собой вниз.

Жан ничего не тронул на маяке. «Пусть прожектор крутится, – решил он. – Иначе вызовешь тревогу не только на острове, но и на пароходе».

Мануэль, Паоло, Наварро и Чезаре добрались до радиостанции, расположенной на берегу под двумя высокими мачтами-антеннами.

Паоло осторожно потрогал дверь; она была заперта на ключ. Но рядом виднелось распахнутое окно. Чезаре заглянул в него.

Радист, надев наушники, сидел в конце комнаты и, видимо, слушал музыку. Он так увлекся, что ничего не замечал вокруг.

Чезаре осторожно подсадил Паоло. Тот сел на подоконник, спустил ноги в комнату и на цыпочках прошел к двери. Повернув ключ, он тихо открыл ее.

Первым вошел Мануэль. Подойдя к радисту, он сдернул с него наушники и, схватив его за ворот, оттянул подальше от передатчика. Испуганный радист, увидев дуло пистолета, сам поднял руки.

Связав его, Мануэль приказал разбить и растоптать всю аппаратуру и запасные лампы. Сам он взялся за передатчик.

Через пятнадцать минут радиостанция Бородавки перестала существовать. Радиосвязь острова со всем миром была прервана.

Пришедшим Жану и Кончеро Мануэль велел отвести радиста в подвал. Но они замешкались на радиостанции. Жан, не понимая, чего хмурится силач, спросил:

– Отчего у тебя такой кислый вид? Завидуешь, что они действуют, а мы лишь пленных водим?

– Нет, завидовать нехорошо, – ответил силач. – Я не поэтому. У меня сапоги жмут. Ведь я их выбирал без Рамона. Малы, кажется!

– Ну, чепуха; разносишь, – утешил его Жан.

После разгрома радиостанции – пошли на квартиру к медику, но того дома не оказалось.

– Не у Чинча ли он? Пошли к коттеджу, – сказал Мануэль. – Там обоих возьмем.

Приблизясь к коттеджу майора, десантники прильнули к освещенным окнам и стали наблюдать. Чинч был не один: за столом, уставленным бутылками, фруктами и закусками, сидел плотный, раскрасневшийся моряк. Гость внимательно слушал майора и кивал головой. А Чинч, словно цыганка, раскладывал перед ним на столе замусоленные карты.

За последнее время, изверившись во всем, начальник каторги пристрастился к гаданию. Он обзавелся книжкой «Карты предсказывают судьбу» и по вечерам самозабвенно тасовал колоду, поминутно заглядывая в справочник. Сейчас он демонстрировал свое искусство капитану дальнего плавания, которому сбывал для перепродажи скопленные наркотики, ваниль, копру и фрукты. Задуманная комбинация Чинчу не удавалась. Стараясь помочь судьбе, он перетасовывал карты третий раз.

– Проклятый туз пик! – бормотал он. – Все время лезет, куда не нужно.

– Туз пик означает неожиданный удар! – сообщил моряк. – Вам грозит неприятность. Но, честно говоря, – карты всегда врут!