Из-под снега (СИ) - Чоргорр Татьяна. Страница 13

Конечно, это не единственное сильное место. Свои Зачарованные Камни ставят у каждого дома. А кто упомнит все руины, все запечатанные или просто заброшенные круги возле них?

Глава 6

Лемба со своими охотниками отстоял дом, беззаконники бежали. Вернее, отступили, сохранив боевой порядок. И даже исхитрились угнать часть стада, которое кто-то на них пустил из нижних ворот… При ближайшем рассмотрении, начисто снесённых заклятием ворот… А досок-то на новые нету, придётся клепать из железных листов. Металла хватит, но работа не на один день, даже с подручными… Дюран, братец, где ты? Поддавшись мгновенной слабости, кузнец привалился к стенке у пустого проёма и тихо, тоскливо завыл.

— А вот я тебе сейчас, на правах деда, да по загривку! — старый Зуни подкатился к понурившемуся Лембе, подпрыгивая от возмущения, размахивая прочной клюкой. — Знал бы я, что у меня такое дурное потомство, не передал бы дом твоему отцу, держал бы сам! Я думал, вы умные, зверей пустите вперёди себя. А вы, как рогачи, с разбега в яму… То есть под стрелы! Если б не знахаркина дочь… Говорить тошно!

Лемба давно и намного перерос деда, унаследовав мощное сложение от материнского рода. Однако вжал голову в плечи, протянул по-детски жалобно:

— Ну, деда! — и тут же вспомнил, кто он в этом доме, встряхнулся, приосанился. — Не ворчи, старый! Сам знаю, какого дурака я сегодня понюхал. Лучше скажи, что ты думаешь про нынешний расклад? Как нам теперь зимовать зиму?

— Собирай совет, поговорим. Думаю, и тем, кто ходил на большую охоту, и тем, кто оставался в доме и вокруг него, есть что рассказать и послушать. Такого, как сегодня, очень, очень давно не было на всём Нари Голкья.

***

Вероятно, Нимрин должен был чувствовать себя счастливым: переоделся в чистое, наелся, согрелся. Выспаться, правда, не дали. Вернувшаяся из рейда Тунья — мальчишку понесло греться-кормиться в тётушкины покои — прогрохотала дверью, потом зашуршала по комнате, ворча и вздыхая себе под нос. Нимрину не нужно было совсем просыпаться, чтобы понять: охотница ранена, очень расстроена и сердита. Нимрин уже приготовился вскочить от пинка в бок и сдержаться, не ударить в ответ. Однако, пронесло.

Тунья долго смотрела на них с Рыньи, потом особенно тяжело вздохнула и ухромала отлёживаться. Жаль, ненадолго!

Рокот двери. Встревоженный голосок:

— Тунья, ты спишь?

Протяжный стон-зевок:

— Уже нет. Чего тебе, Аю?

— Любезный и Зуни собирают общий совет. Ты пойдёшь?

Тунья рыкнула, вставая:

— Куда же я денусь? Можно подумать, ты не пойдёшь.

— Ещё Зуни сказал привести Рыньи. И этого чужого, Нимрина. Хорошо, что оба у тебя, а то я не знала, где искать.

Прошелестели шаги, и Нимрин получил таки свой пинок в бок. Вернее, его очень деликатно, с опаской, потрогали мысочком.

— Эй, просыпайся!

Он резко перекатился и тоже деликатно сцапал пнувшую его ножку за щиколотку. Заглянул снизу вверх в ярко-голубые, расширенные испугом глаза.

— Прекрасная Аю, ты больше так не делай, я могу ударить. И зовут меня в этом доме Нимрин, а не Эй. Запомни, пожалуйста!

Женщина даже не попыталась вырваться, сразу попросила:

— Нимрин, извини, я больше не буду! Отпусти меня, пожалуйста!

Тунья за спиной Аю зажала себе рот ладонью, сдерживая смех. Её Нимрин не рискнул бы хватать ни за какие части тела. А если когда-нибудь придётся бить, то сразу насмерть, как подручных Арайи. Он разжал пальцы, Аю отшагнула назад, спряталась за Тунью. От шума, наконец, проснулся Рыньи, сел, захлопал глазами.

— Чего? Куда?

Тунья сразу ответила:

— Тебя и Нимрина призвали на общий совет. Вставайте, идём.

Дарёные штаны заканчивались немногим ниже колен и не заправлялись в сапоги. Рукава кое-как прикрывали запястья, но куртка широка, гуляй, ветер. Перед тем, как отвалиться спать, Рыньи объяснял, что и где Нимрину надо перекроить по фигуре. Но до практического урока шитья они не добрались, обоих сморило. Теперь Нимрину предстояло идти на совет изрядным пугалом. Нет, точно не хуже, чем в прежних обносках! Но он привык — это брезжило из прошлого — выглядеть безупречно. Подтянул вздёржку штанов, отряхнул куртку. Тунья поморщилась:

— Чужак, зря ты ходишь в тёплых покоях одетым, будто малое дитя. Так труднее согреться с мороза, и вообще, неприлично.

Нимрин скользнул взглядом по налитым грудям обеих женщин, вообще ничем не прикрытым. Аю не среагировала, только ресницами хлопнула. Тунья слегка повела плечами, мол, чего уставился? Обнажённые торсы, хоть мужские, хоть женские, местных приличий явно не нарушали. Нимрин улыбнулся, глядя теперь в жёлтые глаза хозяйки дома:

— Я и есть малое дитя. Всего-то день от роду. Что было раньше, то пурга слизнула. Какой с меня спрос?

— Да, я всё время забываю! — Тунья осклабилась в ответ. — Болтаешь ты слишком бойко для суточного. Пошли уже!

На совет охотники собирались в просторной и высокой зале, отделанной с любовью и немалым искусством. Правильный квадрат в плане, под красиво выведенным сводом. Гладко отёсанный камень, яркие масляные светильники в резных нишах. Нимрин уцепился мыслью за слово «анахронизм». Диковатые охотники, сообразно своему обличью, жили в пещерах и ходили в шкурах собственноручно убитых зверей, но при том знали золото, стекло и сталь, были умелыми каменотёсами.

Нимрин впервые наблюдал их столько сразу. Обитатели дома Лембы чинно рассаживались на принесённых с собой маленьких, плетёных из лозы табуретках, на войлочных подушках, на свёрнутых валиком или свободно расстеленных шкурах. Они располагались тремя группами по трём сторонам залы, оставляя свободными середину и проход от двери. Самая большая группа, двадцать шесть взрослых мужчин и девятнадцать женщин, привольно расселись напротив входа. Там уже был Лемба, туда же прошествовали Тунья и Аю. Четырнадцать подростков обоего пола и дюжина взрослых в потрёпанной одежде устроились тесной кучкой по правую руку от них. Рыньи утянул в ту сторону Нимрина, и они сели рядом на одну шкуру. Напротив оказалась самая малочисленная группа: семеро стариков и двенадцать взрослых, некоторые из которых выглядели больными, а кое-кто щеголял увечьями, которые совершенно точно не позволяли им охотиться. Про двоих не ясно, как вообще выжили? Но не калеки бросились в глаза в первую очередь, а некая странная диспропорция возрастного состава. Нимрин наклонился к уху Рыньи и шепотом попросил.

— Разреши позадавать глупые вопросы?

Рыньи кивнул, мол, задавай.

— Сколько длится год?

Подросток сочувственно покосился на беспамятного и ответил:

— Восемьдесят четыре луны.

— А зима?

— Если по календарю, то шестьдесят три луны. А если от первого большого снега до зелени, то год на год не приходится.

— А луна — это сколько дней?

— Двадцать один.

По ощущениям, местные сутки были немного длиннее привычных Нимрину. Он ещё ни разу не видел здешнего солнца, но чуял колебания Тьмы и доверял своим ощущениям. Колдунья разбудила его незадолго до полудня, и сейчас снова позднее утро. Часов двадцать восемь от восхода до восхода. Ничто не мешало произвести в уме дальнейшие подсчёты, но Нимрина обуяла сперва досада, потом апатия. Календарь своей родины он вспомнил, даже несколько вариантов календарей, а саму родину — практически нет. Сообразил, что местный год ему будет за шесть привычных, и что дальше?

Переговаривались не только Нимрин и Рыньи, залу наполнял ропот множества голосов. Сам Лемба тихо беседовал с Туньей, Аю и какими-то двумя пожилыми мужчинами. При желании, Нимрин мог бы вслушаться или прочитать по губам, но предпочёл задать мальчишке ещё один глупый вопрос.

— Мы кого-то ждём?

— Мудрую Вильяру. Странно, что её нет.

— Она пошла в Зачарованному Камню, чтобы восполнить силу после сражения, — сказала девочка рядом.

— Откуда ты знаешь, Ньями? — переспросил Рыньи.