Из-под снега (СИ) - Чоргорр Татьяна. Страница 14

— Мама сказала. На них напали, там был сильный колдун в снежном вихре, Вильяра с ним билась.

Мальчишка пренебрежительно фыркнул:

— Да ну, только в сказках колдуны бьются друг с другом!

— А вот и не в сказках…

Нимрин настроился послушать перепалку подростков, но тут сама Вильяра вошла — нет, влетела — в зал. Пронеслась до середины. Повела по сторонам дико блеснувшими глазами, вскинула руки и коротко взвыла. Подошла к Лембе и плюхнулась рядом. Кузнец заботливо подсунул ей свободную табуретку. Потом сам встал и зычно возгласил:

— Говорите и слушайте, о, родичи, слуги старшие и слуги младшие, отроки, старцы и калеки! Говорите в свой черёд всё, кому есть, что сказать, о беззаконной стае, посягнувшей на наш дом. Первое слово — моё слово, главы дома.

Нимрин тихонько спросил:

— А Вильяра?

Рыньи ответил одними губами:

— Мудрая заговорит, когда захочет. Помолчи, сейчас наше время слушать.

Лемба тяжело вздохнул, дождался полной тишины в зале и заговорил тише:

— Родичи и домочадцы, горе моё и вина перед вами глубоки как море. Худшей охоты не было в этом доме с тех пор, как дикие шерстолапы затоптали моего отца, дядю и ещё четверых охотников. Сегодня я оставил на льду пятерых, ещё двое умерли от ран. Из тех, кого я призвал сражаться на пороге дома, погибли четверо. Убит дозорный. Из пятерых, кто шёл обозом с ярмарки, никто не откликается на зов, и сердце моё леденеет, когда я их зову, и мудрая подтвердила смерть. За одну ночь дом потерял семнадцатерых. Их имена умерли, и да не прозвучат они отныне вслух, только в памяти. Оплачем же наше горе, родичи и домочадцы, прежде чем я продолжу мою речь, и мы продолжим совет.

Охотник с силой провёл руками по лицу, вскинул голову и завыл, истошно и протяжно, без намёка на напев или слова. Весь зал откликнулся таким же горестным воплем-воем. Нимрин вплёл свой голос в этот дикий хор не для соблюдения ритуала — его по-настоящему накрыло вдруг чужой болью потери, тоской и яростью. Когда-то с ним уже бывало так: чужое, будто своё, драло нервы. Благо, охотники быстро провылись, и его тоже отпустило. Рядом Рыньи шмыгнул носом, Ньями вытерла мокрые глаза. Кое-кто из взрослых охотников ещё прятал лицо в ладонях, но шквал эмоций миновал.

Лемба откашлялся:

— Упомяну ещё не горе, но беду. Тяжко ранены Нтари, Ио, Лайса. Неизвестно, поправятся ли они, войдут ли снова в силу, но для них есть надежда.

Кузнец сделал паузу, охотники пришибленно молчали, и он продолжил.

— Теперь я расскажу о том, с чего всё началось, и как происходило. Все помнят, как мы с моим ныне погибшим кузеном взяли товар и передвижную мастерскую и отбыли на ярмарку по второму снегу. Ехали без спешки, трижды ночевали в прибрежных гротах. На тракте тогда было спокойно, никто нас не тронул. После нашего отъезда в доме останавливались ещё два обоза с юга. Тунья приняла их, проводила и прислала мне зов. Я ждал старых друзей на ярмарке, но не дождался. Мудрый Латира погадал на них, позвал и сказал, что ждать некого. Других больших обозов по нашей ветви тракта ни в ту, ни в другую сторону не проходило, но одиночки без препятствий сновали налегке туда-сюда. Никто не заметил ничего странного или опасного, но я решил проверить сам, разведать дорогу. Выехал с ярмарки утром, домчался домой к вечеру, кое-кого подобрал по дороге. Его мы ещё послушаем, но к обозам моих друзей и к их пропаже он вряд ли имеет отношение.

Лемба нашёл глазами Нимрина, кивнул ему. Нимрин склонил голову в ответ.

— Я вернулся домой и стал собирать облаву на дикие стаи. Чтобы обшарить все места стоянок, все ответвления тракта, — продолжил глава дома. — Тунья предположила, что дикая стая может оказаться двуногой, беззаконной. Совет охотников принял её доводы. Мы все тогда решили поспешить со сборами и быть осторожнее. Но когда кузен прислал мне отчаянный зов с Высокого мыса, разум мой помрачился. Кузен должен был отбыть с ярмарки не раньше завтрашнего дня. Мы договорились, что он сообщит мне о точном времени выезда через мудрого Латиру. Самому-то ему и остальным обозникам плохо давалась мысленная речь. Чем объяснить их молчание и ранний выезд? Я не знаю, ответ нужно искать на ярмарке. Что произошло на Высоком мысу? Кузен передал чувство смертельной опасности и образ места, больше ничего. Мы помчались туда, не глядя по сторонам. Мне в голову не пришло, что беззаконная стая разделится натрое, что их так много, что с ними сильный колдун. Я был уверен, что тракт огибает скалы Толстого мыса на безопасном расстоянии, что никто не застигнет нас врасплох, не достанет на открытом льду. А нас ждало два десятка стрелков с такими дальнобойными луками, каких я в жизни не видал. Они перестреляли бы нас, как белянок, если б не Вильяра. Она прикрыла нас от стрел и взяла на себя колдуна. В рукопашной враги уступали нам числом и силой. Мы могли победить. Но тут я услышал зов из дома, что здесь тоже неладно. Мы отступили, и они тоже оставили на льду шестерых. Когда мы добежали домой, сразу присоединились к пастухам и дровосекам, кого я призвал к дому. Мы вместе прогнали другую часть этой погани. Здесь беззаконников было особенно много, не меньше сорока. В зале у нижних ворот и в снегу они оставили тринадцать. Живых и отбитую ими дюжину рогачей мы преследовать не стали, чтобы не попасть в новую засаду. Но след есть, хороший след. Собравшись с силами, по нему можно найти логово… Всё ли я сказал о том, что было? Тунья, Мыни, Нгле, Аю, вам есть, что добавить?

Кузнец обвёл взглядом четверых, с кем беседовал перед советом. Все дружно ответили отрицательными жестами.

— Тогда пусть скажет старый Зуни.

Бодрый старичок, которому Нимрин и Рыньи сдали пост у выбитых ворот, подскочил со своего места.

— А и скажу! Внучку-наследнику я уже высказал наедине, ибо негоже поносить при всех главу дома. А тебе, знахаркина дочь, я сейчас скажу. Боевая ты девка, одарённая ведьма, сильная мудрая, а дурёха! И ты, Тунья, позабыла ум дома. Лучше бы сама осталась, да расставила побольше дозорных. А то блаженный наш звездочёт стрелу словил и даже вякнуть не успел. Успел ли кого заметить, одни щуры ведают. Осталась бы ты дома, как полагается при твоей гривне, и не пришлось бы мне стариной трясти, малолеток пасти!

Нимрин наблюдал, как мнутся, жмутся и прячут глаза упомянутые стариком персоны. А не упомянутая Аю затаилась за широкой спиной кузнеца. Формальной власти у Зуни в доме, может, и не было, зато авторитета — хоть отбавляй!

Лемба всё-таки не выдержал, глухо рыкнул:

— Старый, хватит ругаться! Излагай по прядку.

— Могу и по порядку. Разбудил меня кто-то из молодняка, они бегали по дому и всех поднимали на ноги. Передавали зов Рыньи: «Тревога! Беззаконники у нижних ворот! Мы караулим тут с Нимрином». Я никак не мог спросонок сообразить, что за Нимрин? Подростки объяснили, что это твой вчерашний найдёныш. Зря ты мне его не показал, Лемба!

Многие в зале теперь с интересом посматривали в сторону Нимрина. Ничего, небось, дырку не проглядят. Зуни продолжал говорить.

— Надежды на тот караул у меня не было. Я кое-как дозвался Нгле и Мыни, они уже спешили к дому, но могли не успеть. Побитая большая охота тоже возвращалась, от Туньи я это узнал. Только они были ещё дальше. Они не могли спешить из-за раненных и взялись за ум, не захотели разделяться. Подмога извне запаздывала, потому я собрал всех, кто способен был держать оружие, и пошёл к нижним воротам сам. Молодняк разослал дозором по всему дому. Они нашли труп младшего слуги в коридоре на заброшенном хозяйственном ярусе и выбитую ворожбой калитку. Позвали, я пришёл проверить следы. Понял, что кто-то один тайком сбежал из дома. Второго, битого, он нёс на себе, но не дотащил живым, бросил. В пещерке для слуг при скотном дворе мы нашли ещё три трупа и следы бойни. Честно скажу, у меня шерсть встала дыбом! Сразу видно: воин убивал, а не охотник дрался. Трупы я рассмотрел, узнал поганые рожи. Потом заметил кладовую без двери, зато с кучей оружия внутри. Кое-чем оттуда мы сами разжились… По следам выходило, что троих, а то и четверых, уложил кто-то один. Либо тот, кто сбежал и пытался унести товарища, либо этот непонятный Нимрин. Ну, либо Рыньи вдруг проглотил буйного духа. Нимрина и Рыньи я, как было обещано, нашёл у нижних ворот. Вернее, у остатков ворот. Нимрин спокойно признался, что убил троих младших слуг, четвёртого оглушил и связал, а в кладовке с кучей оружия запер Арайю и попытался зачаровать дверь. Позже Нимрин вдвоём с Рыньи пустили стадо на беззаконников, когда те пытались проскользнуть в дом через выбитые ворота. Одному из лазутчиков Нимрин снёс башку какими-то чарами, двух потоптанных добил, зарезал своею рукой.