Нет света без тени (СИ) - Рэд Дмитрий. Страница 18

***

Эллиниэль Ветрокрылая, светлая эльфийка и по совместительству новоиспечённый некромант третьего ранга, вошла в величественное украшенное лепниной здание. Быстрым шагом она взлетела по ступеням и подошла к столу, за которым восседал дроу, чистивший тонкий чёрный стилет с мерцающим у навершия красным камнем. Он поднял на неё глаза и осведомился:

— Эллиниэль? Посиди вон там, — он указал на роскошное кресло. — Мессир Каррас примет тебя, когда будет свободен.

Девушка кивнула и уселась в кресло, закинув аккуратную ножку в черном чулке на другую и нахально уставилась на дроу. Однако тот и ухом не повел, продолжая монотонно и ритмично натирать стилет. Девушка фыркнула и демонстративно отвернулась. Тёмный эльф приподнял глаза, убедившись, что она не смотрит и, отметив ладность фигуры, усмехнулся. Спустя несколько минут рассматривания эльфийкой интерьера, своего браслета, носков туфель, и теребления в руках артефактного жезла, над её головой мигнул красный огонёк.

— Мессир ожидает в своем кабинете, — известил Эллиниэль «кинжальный», как она его прозвала, эльф. Девушка встала и направилась в кабинет жнеца.

В кабинете царил лёгкий полумрак, стены были обиты бархатом, посуда и принадлежности были серебряными, а мебель сплошь из розового дерева, растущего лишь на диких островах, южнее Каладона и неимоверно дорогого. Сам же жнец сидел в простом бордовом костюме и сосредоточенно работал с маленькой магической сферой, в которой крутились и мерцали непонятные Элли огоньки. Она зашла и отрапортовала, припав на одно колено:

— Великий Жнец, некромантка Эллиниэль прибыла по распределению в ваше распоряжение.

— Ну, ну. Встань, — тепло улыбнулся Каррас. — Незачем пачкать такую замечательную одежду о пол.

Эллиниэль посмотрела ему в глаза. Они были тёмными и засасывали будто пучина. Очнувшись, она встала и склонила голову.

— И что же ты умеешь, эльфийка? — поинтересовался Каррас.

— Поднятие умертвия, стрела тьмы, щит смерти, кровавая ночь, костяной шип…, — начала перечислять Эллиниэль.

— Стоп! — хлопнул по столу жнец. — Мне интересны твои личностные навыки, а твой уровень способностей я уже оценил отсюда, — он кивнул в сторону кипы бумаг.

— Я не понимаю…

Жнец скривился в усмешке.

— Что же тут непонятного? Сможешь ли ты принести себя в жертву, ради своего господина?

— Я… — потупила взгляд гордая эльфийка. — Думаю, да. Наверное..

— Не слишком-то и уверенно, — хмыкнул тёмный маг. — Собственно говоря, другого я и не ждал. Как ты знаешь, я лишился одного из пальцев.

Элли кивнула. Историю с обезумевшим «пальцем» Третьего из Жнецов знали почти все на острове. Разек, кажется, его звали так.

— Так вот, мне необходима замена. Ты вполне подходишь. Выполнишь пару простых поручений и будешь официально принята. Бери конверт, — он кивнул на жёлтый пакет, запечатанный магической печатью. — Снимешь её своим браслетом, он настроен на него, там все указания. Работёнка не пыльная, но требует особого… подхода.

Жнец снова ухмыльнулся и указал рукой на дверь, давая понять, что аудиенция подошла к концу.

Спустя некоторое время, добравшись до дома, Элли устало опустилась на стул.

«Страшный и опасный человек этот Жнец, мурашки по коже», — передёрнула плечами девушка и зябко поёжилась. «Что ж, выбор у меня небольшой, надеюсь, там не что-то слишком уж ужасное».

Она легким движением руки вскрыла конверт и оттуда выпала всего лишь одна небольшая записка, гласившая:

«Новый «палец», сообщаю тебе твоё первое испытание. Оно будет несложным. Твоя задача направиться в пещеру, координаты которой указаны ниже, и собрать оттуда всю остаточную информацию по ритуалу, проведённому там, в кристалл памяти. Оставшиеся следы уничтожить. Кристалл передать лично Третьему из Жнецов, Каррасу. Подпись: Каррас.»

Элли опустила записку на стол и откинулась на спинку кресла. Хорошо, что задание действительно несложное. Считывать ауру призыва, затирать следы, миазмы и эманации жертвоприношений — это были азы для любого мало-мальски умелого некроманта. Раз плюнуть, и девушка усмехнулась.

«Приступим завтра», — решила она, погасила свет и улеглась в постель. День был действительно утомительным, и, вскоре, Элли окунулась в объятия бескомпромиссного тяжёлого сна.

Глава 15

Вот уже два месяца Тим и Олаф провели в одной клетушке в одном из княжеств или баронств Сцинкры. Точнее информации не было. Парни не видели неба и звёзд, лишь небольшой кружок внутри местного Колизея, как мрачно окрестил его Тим. И свой Юлий Цезарь тоже имелся. Как выяснилось, попали они в лапы к работорговцам, и двоих, выглядящих сильными и крепкими мужчин, продали за хорошую сумму местному «Юлию». Хозяин арены держал здесь несколько сот рабов-гладиаторов, но потребность в них никогда не кончалась. Каждый бой оканчивался чьей-то смертью. Зачастую кровавой, иногда подлой и неожиданной, иногда случайной. Правила и оружие всегда подбирались новые, но для того, чтобы развлечь зрителя, гладиаторов ранжировали. Здесь было не найти боя новичка, только что прибывшего в этот кроваво-песчаный ад, и ветерана, кожа которого пропиталась запахом смерти. Но вот уравнивание шансов «мяса» и «бойцов» за счёт количества было вполне себе разумеющимся. На такие битвы ставки возрастали в пять, а то и семь раз, поэтому, хозяин, не колеблясь, раскошеливался жизнями своих рабов. В такое место и попал Тим и его сокамерник, ставший приятелем, Олаф. Олаф был искусным бойцом, его выручала долгая карьера наемника. Тим же полагался на звериное чутье, реакцию безумный стиль передвижения вокруг оппонентов. Оба были фаворитами из «мяса». Тим давно превратился из скромного студента в агрессивного немногословного бойца, который думает лишь о том, как выжить. Олаф наблюдал за переменами в характере Тима. Нет, он не стал более грозным или более расчётливым. Тим стал другим. Возможно, парень пережил сильнейший шок, до того, как попасть за решётку, пытался размышлять Олаф. Расспросы о прошлом Тима ничего не дали, как и попытки вывести его на откровенный разговор. Пацан продолжал оставаться тёмной лошадкой, во всех смыслах этого слова. Однако Олаф проникся к нему чем-то вроде духа товарищества. Попросту у них не было никого другого.

Рассвет проник в их каморку, осторожно ощупывая тонкими лучами выщербленные стены и пол. Это было то время, что любил Тим. Ведь только на рассвете их каморка озарялась мягким светом солнца.

«Небулы», — машинально поправил себя парень. «Пора бы привыкать к этому миру, о прошлом лучше не думать, как бы ни было тяжело». Действительно, было очень тяжело, и, осознающий свое положение Тим, поначалу давился сухими комами в горле и солёными редкими слезами. Эйфория и адреналин от попыток выжить отошли на второй план, и на сцену психологического состояния вышли апатия и тоска, а так же понимание всего происходящего. Первые две недели их просто кормили и не трогали. Было полно времени подумать. После апатии пришло принятие, ну а смирение как-то не спешило. Вдобавок парень стал видеть странные мистические сны, в которых метался между чёрными силуэтами, по бесконечным пустым коридорам и кричал. Кричал без звука. Каждый раз он просыпался в холодном поту, но на следующую ночь сон повторялся. Тим сбросил с себя оковы утренней дремоты, потянулся и подошёл к узенькому окошку в толстенной стене.

«Если бы не проклятые орки…», — думал Тим. «Если бы не они. Да, я бы был уже мёртв.»

Привычно почесав зудящую метку, он уселся, скрестив ноги, и закрыл глаза. Сознание послушно скользнуло куда-то за пределы реальности, стук сердца усилился и Тим снова увидел каким-то внутренним взором свое энергетическое тело, как он сам его окрестил. Перед ним возник силуэт, повторяющий позу Тима. Он, абсолютно полностью, состоял из белых линий ниточек и жгутов, по которым как будто бежал ток или текла прозрачная вода. Тим отследил закономерность потока. Утром каналы были более широкими, и скорость течения субстанции была выше примерно в два — три раза. Вечером после изнурительного боя на арене некоторые каналы усыхали, а самые крупные мелели. Тим научился манипулировать мелкими сгустками этой белесой энергии своего тела и направлять ее туда, куда было необходимо, питая свой организм. Это вполне себе держало его в тонусе, к удивлению Олафа.