Пробуждение мёртвых богов 2 (СИ) - Сороковик Александр. Страница 9

Помимо ценных сведений, полученных мной в этих беседах, отец Доминик потом подсказывал, где проскакивала фальшь и неискренность, от кого не следует ожидать верной службы. Долгие годы служения и природная проницательность позволяли ему видеть человека гораздо глубже, чем я. Обычно, посещая наши собрания, он молча сидел в уголке, перебирая чётки и внешне отсутствуя.

Но иногда, во время особенно пламенной речи какого-нибудь чиновника, повествующего о своих заслугах, улыбался и покачивал головой, или бросал внимательный взгляд на говорившего. И часто такого знака было достаточно, чтобы тот сбивался, начинал мямлить, и даже признаваться в своих не совсем праведных деяниях. Обычно я старался поддержать такого «кающегося грешника», ставил его в пример другим, выражал надежду на хорошие дела в будущем.

При этом священник никогда не злоупотреблял своим положением и не ставил своё отношение к людям в зависимость от их церковности. Для него, как и для понтифика, всегда главным было подтолкнуть человека к добру в форме честного служения общему делу. Конечно, в иное время он занимался своими прямыми обязанностями – церковными службами, проповедями и укреплением христианской веры, но это была та часть его служения, которая меня не касалась.

Вскоре я наметил первые перестановки, но пока никаких шагов не предпринимал – заменять двух-трёх чиновников было бесполезно, первый шаг должен получится более решительным. И меня беспокоил очень важный вопрос – финансы. Управлял этой отраслью Гней Ульпий – человек очень умный, хитрый и скользкий. Ухватить его за руку, вывести на чистую воду я не мог: внешне Ульпий действовал безупречно, не давая ни малейшего повода к недоверию. Но я ясно видел, что большие деньги идут мимо казны.

На наших собраниях все финансовые чиновники держались обособленно, сплочённо, высокомерно. Весь их вид словно говорил: «Не трудитесь напрасно, дорогой император, под нас не подкопаешься! Правители приходят и уходят, а мы остаёмся. Довольствуйся тем, что получаешь, и не пытайся нас расколоть и пошатнуть». Разумеется, терпеть эту вольницу было нельзя, но и придавить её пока не представлялось возможным. Я сделал вид, что принял правила их игры, и стал ждать удобного момента.

Вопрос финансов стоял очень остро. Империя нуждалась в деньгах, а под носом у императора сидела кучка пауков, прочно присосавшихся к кормушке, и тормозила весь процесс возрождения империи. Этот вопрос надо было решать, но для этого требовалось проникнуть в самую суть, понять весь механизм, найти зацепку, чтобы вскрыть этот гнойник.

При этом я не мог брать на себя эту задачу – слишком много для этого требовалось сил, слишком много времени. А проблем хватало и без этого. Помимо обычных текущих дел, я хотел заниматься инвестициями в будущее – готовить кадры для управления, учить молодёжь, создавать и развивать науку, то есть, использовать весь свой потенциал управленца, свои знания и умения, накопленные в прежней жизни.

А тут ещё Карфаген. Наша родная, Римская провинция, захваченная в своё время вандалами. Тогда они были сильны, а Рим ослаблен. Сейчас всё было наоборот. У вандалов ситуация образовалась тяжёлая – безвластие, отсутствие сильного короля. Так что сейчас самое время воспользоваться ситуацией и нанести удар.

Идеальное время для нападения и завоевания потерянной территории. Ах, как мне сейчас не хватало моего старого друга-легата! Самому возглавить войско – идея неплохая, но что будет с Римом в моё отсутствие?

Что ж, у меня есть Майориан – он поддержал меня в трудную минуту в Сенате, пусть теперь покажет, на что он способен, как полководец! Конечно, я рисковал многим, но если Майориан управится с вандалами без моей помощи, можно будет спокойно решать внутренние вопросы.

– Дорогая моя, у меня к тебе очень серьёзный разговор, – начал я.

– Что-то случилось? – обеспокоенно спросила Марина.

– Каждый день что-то случается или может случиться. Деньги разворовываются, чиновники заняты своими проблемами, на будущее Рима всем наплевать, и вообще, многие просто тупо ждут, когда выскочка Алексий выдохнется, и его можно будет брать голыми руками. Я уже устал бросаться из стороны в сторону, чтобы гасить мелкие пожары, не говоря о новых глобальных проектах, которые я пытаюсь запустить, я тебе рассказывал о них: это обучение молодёжи, паровой двигатель и другие вопросы. Сейчас я занимаюсь вопросами восстановления чиновного аппарата, и это отнимает очень много сил и времени. В Карфагене создалась такая ситуация, что именно сейчас его можно освободить от вандалов и вернуть в нашу юрисдикцию.

– Я надеюсь, ты не собираешься сам возглавить этот поход, а на меня снова взвалить управление провинцией, то есть, что я говорю – целой Империей?

– Нет, конечно! Без меня здесь всё может развалиться. Я отправлю туда Майориана, думаю, ему можно доверять. А здесь есть одно очень важное дело, которое я не могу доверить никому, кроме тебя!

– Что ты имеешь в виду?

– Наше «министерство финансов» – сборище ядовитых и кровососущих пресмыкающихся, занимающихся разграблением казны и наполнением собственных карманов!

– Спасибо, конечно, мой дорогой, за доверие, я просто лопаюсь от гордости за себя, но не кажется ли тебе, что ты этим доверием немного злоупотребляешь?

– Может, и так. Но мне просто больше некому доверять. А если и есть, то эти люди просто не компетентны. Ты хорошо знаешь торговое дело, разбираешься в финансах, у тебя достаточно жёсткости, чтобы взять за шкирку нагадившего чиновника и ткнуть его мордой в дерьмо. Марк просто зациклен на военном деле, я, конечно, буду учить его премудрости управления торговлей и финансами, но это не его стезя. Валерий ещё слишком мал для какой-либо учёбы, а ты…

– … а я железная женщина, не знающая сомнений и колебаний, могучей рукой наводящая порядок среди негодяев-чиновников. Точнее, не совсем женщина, а нечто бесполое, суровое, непоколебимое, не ведающее слабости и сомнений.

– Что ты такое говоришь? – я испугался не на шутку. – Если ты помогаешь мне во всём, и я могу на тебя положиться, это совсем не значит, что я воспринимаю тебя так мрачно!

– Ну, а как же, меня нельзя мрачно воспринимать, иначе, кто будет разгребать твои завалы и решать проблемы? Ты когда последний раз интересовался моим самочувствием или настроением? Ах, нет, мне же не положено по статусу быть в плохом настроении, пить неразбавленное вино кубками, орать песни по ночам, как твоя скандинавская подружка, которую ты приволок с Каталаунских полей, лечил, выхаживал, позволял ей буянить, сколько захочется.

– Я спасся и победил жрецов только благодаря Брунхильде. А до этого она храбро сражалась, и я не мог оставить её умереть на поле боя.

– Ну да, ну да… Как же это я посмела! Пряталась в это время в Риме, где незнакомые монахи улыбались мне, интересовались самочувствием, утешали. За это время наслушалась столько ласковых слов, сколько не слышала от тебя за все пятнадцать лет! Куда мне до скандинавской валькирии!

– Марина, ты всё не так поняла…

– Да ладно, где мне, тупой, понять! Впрочем, хватит ныть. Не переживай, я сделаю всё, как надо – раздавлю гадючье гнездо недрогнувшей рукой и не подведу своего мужа – освободителя Рима! Салют, император Деций!

Марина вышла из комнаты, основательно хлопнув дверью, а я остался сидеть в полном ошеломлении – никогда ещё не видел свою жену такой…

ГЛАВА IV. КАРФАГЕН ДОЛЖЕН БЫТЬ… ВОЗВРАЩЁН

C Майорианом я встретился в конце лета. Как и было обещано, пожаловал ему титул пропретора, который, при этом, пришлось заново возродить, поскольку его упразднили пару веков назад, когда вся система начала деградировать. Однако с момента его знаменательного выступления в Сенате, мне не удавалось поговорить с ним с глазу на глаз, последний приватный диалог между нами состоялся перед моим избранием, когда я пытался склонить его на свою сторону. Теперь же мы оба сидели друг напротив друга уже как император и пропретор.