Последыш. Книги I и II (СИ) - Мах Макс. Страница 84

К сожалению, Бармин не успел ее толком узнать. Однако следовало признать, она оказалась для него нормальной, вменяемой бабушкой, человеком, способным менять планы по мере того, как узнавала «настоящего» Ингвара Менгдена. И ее завещание — лучший тому пример. Всего за несколько месяцев Анна Георгиевна прошла длинный и сложный путь от первоначальных своих идей, вынужденно приспособленных под планы князя Кашина, до текста завещания, в котором она четко выразила, как свое отношение к внуку, так и свои жизненные приоритеты.

Бармин проводил княгиню Кемскую в последний путь, помолившись за нее, как умел, и великому Саваофу и своим нынешним славяно-скандинавским богам, — и даже посидел немного на поминках, и лишь затем собрался возвращаться в дом князя Федора в крепости Балта́. Однако между тем и этим он сумел накоротке пообщаться еще с двумя важными для него людьми.

С генералом Горбатовым-Шуйским он прежде знаком не был. Слышал о нем от своих девочек и бабушки, знал о его отношениях с княгиней Кемской, и еще тогда, — при первых упоминаниях о генерале, — подумал о том, что человек этот мог бы стать отличным командующим его вооруженных сил. Намерения Бармина лишь окрепли после того, как он серьезно поговорил на эту тему с бабушкой и навел справки о Матвее Степановиче у майора Злобиной. Он даже принципиальное согласие генерала успел получить, но не напрямую, а снова же через Анну Георгиевну. Но случилось это всего за два дня до нападения Союзной рати, и встретиться с Горбатовым-Шуйским, чтобы обговорить детали будущего контракта, они попросту не успели. Однако сейчас, поскольку представился такой случай, Бармин решил лично познакомиться с генералом и узнать, не поменялись ли его планы в связи со смертью княгини. На такой случай, в связи с отсутствием визиток, — не озаботился он как-то отпечатать их впрок, — в карманах Ингвара лежало несколько полосок бумаги с номером его телефона. Одну из них он передал генералу, узнав, что намерения Матвея Степановича в плане поступления на службу не изменились, и предложив генералу позвонить по указанному в записке номеру в самое ближайшее время. А вторую из заготовленных впрок записок он сунул в руку полковнику Кальф-Калифу, шепнув, что подыскивает кастеляна для своего замка и что готов принять на службу не только самого полковника, но и его людей, если таковые у Михаила Семёновича есть. Вот после этого он и улетел в Самкерц.

Ольга позвонила без четверти двенадцать. К счастью, он был в апартаментах один. Вести разговор с Ольгой в присутствии Елены, — да, еще, возможно, и неодетой, — было бы неправильно, не говоря уже о том, что неудобно. Но Елена, хвала богам, задержалась на девичнике, устроенном эльфой Екатериной, а звонок Ольги коммутатор по умолчанию сразу же перевел в комнату Ингвара.

— Это я, — сказала Ольга в ответ на его «у аппарата». — Ты сказал позвонить.

— Я тебя узнал, — ответил Бармин. — Итак, поговорим о любви.

— Есть, о чем говорить? — явственно удивилась Ольга.

— Вот этот пункт я и хотел бы уточнить прежде, чем мы двинемся дальше, — объяснил Бармин. Меркантилизм — дело конечно хорошее, но совесть тоже надо иметь. А раз так, все точки над «i» должны быть расставлены заранее.

— Да, не о чем, на самом деле, говорить, — холодно ответила Ольга. — Ты меня не любишь.

— Это правда, — вынужден был признать Ингвар очевидное. — Ты мне симпатична, интересна, и, чего уж греха таить, ты молода и красива и вызываешь у меня вполне естественное желание тобой обладать. Но это не любовь, и не было бы проблемой, если бы ты относилась ко мне, скажем так, несколько иначе.

— А я с дуру влюбилась.

— Дурости в этом нет, — парировал Бармин. — Но чувства в браке по расчету иногда создают серьезные проблемы.

— Я тебя поняла, Ингвар. Я люблю, ты нет. Хорошо, что не ненавидишь.

— О ненависти не может быть и речи. Но обязан все-таки спросить, твои чувства могут стать проблемой?

— Нет, — коротко ответила девушка.

— Значит, ты об этом уже думала, — констатировал Бармин.

— Думала, — подтвердила Ольга, — и пусть тебя это не тревожит. Когда надо, я умею быть прагматичной сукой.

«Оригинальное определение! — отметил Ингвар. — И подбор слов, кажется, не случаен. Хочет произвести на меня впечатление… Произвела!»

— Хорошо, с этим разобрались, — сказал он вслух. — Как будешь решать проблему с отцом?

— Я в его планах больше не участвую, — достаточно спокойно ответила Ольга. — Я тебе это еще тогда сказала, когда мы говорили обо снах.

— Ты знаешь, что князь Кашин участвовал в вооруженном заговоре против меня и посылал ко мне убийц?

— Что?! — обомлела Ольга. — Каких убийц?

— Обыкновенных, — пояснил Бармин. — Снайпера, например. Вернее, двух или даже трех снайперов.

К идее о том, что снайпер, смертельно ранивший Ингвара, не имеет отношения к Союзной рати, Бармин пришел исключительно дедуктивным методом. Стрелявший должен был знать, что Ингвар может перемещаться. А еще он должен был хорошо ориентироваться в окрестностях замка, и кое-что знать о характере Ингвара и «оригинальности» его мышления. Конечно, удельные князья тоже могли собрать такую информацию, но как-то уж очень ловко действовал стрелок.

— Но, я…

— Подожди, Ольга! — остановил он девушку. — Я тебя ни в чем не обвиняю, но о том, что твой отец подсылал ко мне убийц, я знаю точно. Скажи, он ведь тебя расспрашивал обо мне, о жизни в замке, о наших разговорах, о том, что я умею перемещаться?

— Нет, — резко ответила Ольга. — Может быть задал несколько вопросов и все.

— Значит, ты рассказывала об этом кому-то другому.

— Я рассказывала только Наталье. Это моя старшая сестра, но она… О, господи! Ты думаешь, она действовала по его заданию?

— Тот, кто стрелял в меня в первый раз и, в особенности, во второй, слишком хорошо меня знал, Ольга. Угадывал ход моей мысли, знал привычки… Там, впрочем, была пара предателей в самом замке. Капитан Взолмня, например. Но они обо мне не могли знать того, что знал стрелок. К тому же у них были другие хозяева.

— Я в ужасе!

— Это хорошо, потому что возвращает нас к моему вопросу. Семья, Ольга. Какого рода отношения с отцом, матерью, сестрами и братом ты собираешься поддерживать?

— Я не буду участвовать в их заговорах, если ты это имеешь в виду, — прямо ответила на его вопрос Ольга. — Если позволишь, я выскажу сестре и отцу все, что о них теперь думаю.

— Что значит, если позволю? — переспросил Бармин, порядком удивившись ее оговорке.

— Я больше не собираюсь рассказывать кому бы то ни было ничего, что может быть использовано против тебя, — объяснила девушка. — Рассказ о покушении может содержать конфиденциальную информацию…

«Умна!»

— Можешь высказывать или нет, — разрешил он. — Я не требую, чтобы ты порвала со своей семьей. Но я должен быть уверен в твоей лояльности и осмотрительности при общении с кем-либо вне круга твоей новой семьи. Это приемлемо?

— Да, так и будет! — заверила его Ольга.

— Хорошо, — закрыл тему Ингвар. — Теперь еще один, но весьма важный вопрос. Титул графини фон Нойвид — твой по завещанию Анны Георгиевны. Герцогиней Бирон, ты уж прости, будет другая женщина, но зато ты сможешь называться Хельгой фон Менгден. Это не совсем по правилам, но вполне в моей власти.

— Хельга?

— Да, Ольга, — подтвердил Ингвар. — Являясь моей женой и нося фамилию фон Менгден, ты можешь быть только Хельгой и исповедовать язычество. Хотя бы формально, но на публику придется стать язычницей.

— Это возможно, — после короткой паузы согласилась Ольга. — Что-то еще?

— Формально, ты можешь стать только четвертой женой, но я обещаю не озвучивать этот факт и уж тем более, не позволю другим двум женщинам пользоваться своим преимуществом.

— Звучит обидно…

— Видишь ли, я уже дал обязательство двум женщинам, но ни одна из них не будет первой женой.

— А что не так с первой?