Тагир. Ребенок от второй жены (СИ) - Сафина Анна. Страница 14

А теперь женщина, ставшая моей первой любовью, стоит передо мной. Моя вторая жена. Вынужденная и ненавидящая меня всем сердцем.

Ясмина молчит, потупив глаза и переминаясь с ноги на ногу.

Опускаю взгляд по ее телу, засматриваясь на желанные выпуклости. Сглатываю, напрягая мышцы, а после глаза залипают на пальчиках ног, которые она поджимает. То ли от холода, то ли от страха. И этот запах женского испуга, витающий в воздухе, оседает на кончике моего языка. Цокаю, чувствуя, как напрягается всё тело от вида, который предстал передо мной.

— Ложись на кровать, — кашель не способен скрыть хрипотцу в голосе.

От силы злости, охватившей меня, скрипят зубы. Тяну со злостью галстук, срывая удавку через голову и кидая в угол спальни.

Девчонка в это время ложится под одеяло, скрывая от моего взора свои прелести. Она для меня как красная тряпка для быка, которая служит напоминанием о той боли, что причинил ее брат нашей семье. В памяти сразу же всплывают слезы матери, агония отца и крики… Безумные крики сестры, преследующие по ночам даже спустя столько лет.

— Нежностей не жди, — предупреждаю ее сквозь зубы.

Руки зудят, так и хочется прикоснуться к атласной коже, но я стискиваю их в кулаки и молча подхожу к кровати. Сдергиваю простыню и еле сдерживаю стон. Терпение, Тагир. Сабр. Это все отныне твоё, не торопись.

— Ты знаешь, что я могу быть добрым. Не зли меня, и тогда я забуду твой грех.

Она вскидывает голову, глаза сверкают злобой и яростью. Невысказанной агрессией и возмущением. Да, моя непокорная Ясмина, открой свой ротик. Но она молчит, хотя видно, как ее подкидывает от моих грубых слов. Что ж, у нас много времени, чтобы разговорить даже такую упрямицу, как ты, Ясмина Булатова.

Касаюсь, наконец, ее тела, глажу в нужных местах, чувствую отклик, но ни звука не слышно от Ясмины. И это злит, заставляет кровь кипеть лавой.

— Ну же, — толкаюсь вперед, ощущая, как от неожиданности дергается ее тело, а затем она замирает, впиваясь пальцами в простыню.

И тишина. Ни вскрика, ни стона. Вот так, Ясмина, да?! Что ж, больше не жди от меня ласки. Вот только, вопреки своим же словам, действую с ней не так, как позволял себе с Наилей. Мои руки порхают по коже моей второй жены нежно, как касания бабочки.

В самом конце чувствую дрожь ее тела и еле сдерживаемый стон. Но она продолжает молчать. Лишь замирает, отвернувшись лицом к стене, и молчит. Встаю с постели, надеваю домашние брюки, набрасываю рубашку и выхожу из комнаты.

— Что ты здесь делаешь?

Наиля от моего вопроса дергается, не ожидая, что я так резко толкну дверь и застану ее за подслушиванием с банкой у стены.

— Я… Я… — заикается, глаза бешено вращаются.

Детский лепет.

— Ты приготовила всё на завтра? — вздергиваю бровь, окидывая первую жену выразительным взглядом.

За восемь лет изучил ее вдоль и поперек. Все ее тайные мысли и желания, характер и привычки. А самое главное — нутро.

— Я убралась, — вскидывает голову, глядя на меня умоляющим взглядом. — Будет честно, если твоя младшая жена всё приготовит.

— Как сегодня?

— Думаю, завтра она исправится, любимый, — ластится, кладет ладонь на мою грудь.

Хватаю ее за запястье и стискиваю сильнее. Она морщится, видно, что больно и неприятно, но Наиля молчит, привыкла к грубости.

— Я твой муж. Я сказал приготовить еду тебе. Ты меня услышала? — жесткий голос, иначе никак.

Дай только женщине волю, она быстро свесит с твоей шеи ноги. Была лишь одна, которой я бы сам вручил лестницу до моей. Но она умерла восемь лет назад. Для меня умерла. Осталась одна ее тень. И воспоминания.

— Как скажешь, любимый, — Наиля растягивает губы в улыбке, после надувает их обиженно. — А когда мы будем с тобой близки? Это было так давно. У меня овуляция, может, сами попробуем зачать? Зачем нам Ясмина?

Ее слова выводят меня из себя, пробуждая зверя.

— Что ты только что сказала?! — цежу слова сквозь зубы.

— Она ненавидит тебя, Тагир! Почему ты этого не видишь? Ее красота затмила твой разум! — в запале шепчет, но ее слезы давно не трогают мое сердце. — А я люблю, понимаешь? Она лишь желает тебе смерти!

— Это она так сказала? — выслушиваю молча ее тираду и задаю единственный вопрос.

— Да! Ее! Она никогда не полюбит тебя, забудь ее! Почему ты не можешь оценить меня? Чем я хуже? — встает на носочки и заглядывает в мои глаза, в которых бушует шторм.

— Давно не было близости у нас, говоришь? — стискиваю челюсти, хватаю ее за локоть и тащу в ее комнату.

Зря она открыла сегодня свой поганый рот.

— Очень давно, я уже забыла, какой ты неутомимый, — хрипит, не обращая внимания на то, что еле поспевает за моим шагом, но вынуждена бежать из-за моей сильной хватки.

Ее голос в этот момент действует на нервы. Вместо расслабленности после желанной близости с Ясминой я, наоборот, взбешен, а ненормальный интерес Наили лишь подливает масла в огонь. Останавливаюсь в тупике коридора, и сам не заметив, как мы тут оказались.

— Скучала по мне, жена? — удерживаю ее близко к себе, и пряный запах духов бьет по обонянию, отчего ноздри расширяются.

Шумно дышу, втягивая носом воздух. От запаха новых духов Наили меня тошнит, хочется оттолкнуть ее и не вдыхать это амбре.

— Скучала, любимый, я всегда по тебе скучаю, — заискивающе смотрит в глаза, ее влажные губы приоткрыты, она готова принять меня после другой женщины, ластится, гладит по груди, тонкие пальцы проскальзывают под рубашку, цепляют и крутят пуговицы. — Я ведь лучше, опытнее. Восемь лет, как-никак.

Стискиваю челюсти, прожигая ее взглядом, но читать его она за эти годы так и не научилась. Либо просто игнорирует, пытаясь добиться своего. Вот только единственное желание, которое преобладает во мне, это оторвать ее от себя, отцепить, оттолкнуть в сторону — как можно дальше от себя.

Всем существом хочу вернуться в спальню к Ясмине и продолжить начатое. Я только откусил от деликатеса, попробовал вкуснейшее лакомство, но жадный зверь внутри требует сожрать его. Насладиться. Мне мало…

— Ты сделал свое дело с ней, — Наиля шепчет плотоядно, спускаясь рукой ниже, к поясу брюк, — теперь нам нужно подождать. Вдруг она зачала с первого раза. Тогда она будет нам больше не нужна. А ребенка я буду воспитывать. Обоих буду, стану самой лучшей матерью и женой. Обещаю.

— Диктуешь мне, жена, как и что делать? Забыла свое место? — перехватываю ее руку жестким хватом и отодвигаю от себя.

Позади слышится шуршание, и я быстро оглядываюсь. Коридор прямой, не хочу, чтобы Ясмина вышла из комнаты и услышала наш разговор с Наилей, поэтому заталкиваю ее в чулан.

— Нет, нет, ты мой господин, я не забыла, не забыла, — подобострастие Наили сочится из каждой поры, каждое движение пронизано им.

Жалкая. Уважать такую жену не будет ни один мужчина. Покорность достойна уважения, но Наиля перегибает палку. Не вижу в ней желанную женщину, а лишь готовую упасть на колени добровольную рабыню. По первому моему слову. Вроде мечта каждого, вот только всё это отталкивает, напротив, пробуждая агрессию.

Дверь за нами тихо захлопывается, и я обращаю внимание на нестыковки. Раньше здесь были чемоданы и сломанная техника да утиль, а теперь довольно чисто, даже кровать каким-то образом втиснулась. Включаю свет, чтобы рассмотреть пространство внимательнее. Замечаю знакомую сумку поверх покрывала.

— Что это за место? — грозно спрашиваю первую жену.

Напряженно сжимаю кулаки, догадка рождается мгновенно, когда вижу перепуганные глаза Наили. Она складывает руки перед собой, жмется в угол, опуская взгляд.

— Я решила, что Ясмина сможет тут временно разместиться. Комната хорошая, здесь есть кровать и даже маленькое окно. Отдельный туалет и раковина за ширмой. Тагир-р-р… — с рыком тянет мое имя, распуская завязки на одежде и скидывая ее вниз. Нежеланная мною женщина, лишь в нижней тонкой сорочке, стоит прямо передо мной, с надеждой во взгляде зовущая меня к себе, а мой разум обуян дурманом по имени Ясмина.