Драконья Пыль. Проклятие Ирвеона (СИ) - Шию Ольга. Страница 10

На мое замечание, не многовато ли единорогов на один сравнительно небольшой город, Кот разразился заковыристой руганью, а Вилли объяснил, что мифическое рогатое создание вытеснило почти все обычные заведения, а те, что остались, держались на честном слове и таких принципиальных ребятах, как Кот и компания.

— Тебе точно туда нужно? — отдышавшись, спросил Кот.

Мы как раз проходили мимо втиснутой между грязно-серыми домами харчевни «Толстяк Единорожка». По сравнению с прочими городскими постройками, забегаловка выглядела пряничным домиком посреди тролльего болота. Даже булыжная мостовая у входа начищена до блеска. Резные дверцы беспрестанно открывались, пропуская внутрь голодных и выпуская на улицу сытых и довольных горожан. Выплывающие вслед за людьми запахи вызывали обильное слюноотделение даже у принципиального Кота. Толстый полосатый тезка вороватого мага, вольготно развалившись под окном, лениво гонял лапой невесть как очутившегося посреди города нарха.

— Другого выхода нет. Мне нужно кое-кого найти, а единственная ниточка ведет в Единорожку, — вздохнула я, непроизвольно сглатывая. Да, непростой день мне предстоит.

— А может, к демонам его? — предложил Кот. — Пойдем с нами! Мы сегодня заночуем в городе, а завтра двинем в Вассу. Ехать туда прилично, заодно, обдумаем одно дельце.

— Знаю я ваши дела, — проворчала я. С удовольствием послала бы Антона к демонам и еще дальше, но прежде его нужно найти.

— Если передумаешь, мы в «Черной Лилии» будем. И осторожнее, не нарвись на охотников!

Мы попрощались. Ребята спешили убраться подальше от манящих и таких обманчивых, по словам Кота, запахов. Перед уходом он еще раз предупредил меня об опасности единорожьей пищи. Мог бы и не стараться, денег у меня все равно не было, и я всеми силами отгоняла мысли о недосягаемом ужине.

***

День обещал быть долгим. В двух похожих, как близнецы забегаловках (надраенные полы, белые занавески, круглые, забитые посетителями столики, меню, написанное мелом на стене за барной стойкой, на которую поминутно выставляли подносы с дымящимися тарелками и загадочными свертками) Антона не видели (я не сомневалась, что его непременно бы запомнили), а вот в Западном трактире он останавливался, но давно. Провел всего одну ночь и убрался, раньше, чем другой постоялец уличил его в интрижке с женой. После ухода Антона, трактир стоял на ушах еще полдня.

Пухленькая розовощекая подавальщица рассказывала мне это с легкой обидой и злорадством. Наверняка, Антон и ей глазки строил, но в итоге выбрал более состоятельную даму. Вполне в его духе.

Я поблагодарила девушку и вышла на улицу. Стоило ли обходить все городские заведения или сразу пойти в игорный дом? Антон, без сомнения, нацелился бы на крупную рыбу, но мог ли там кутить Ниим с дальним родственником — не слишком состоятельные ребята? Маленькие харчевни можно было сразу исключить — слишком просто и благообразно. Завтрак, семейный ужин или обед занятого человека — да. Но кутеж подзаработавших ловцов представить в пряничных домиках нереально. Да и с их стороны несолидно упиваться посреди этих салфеточек и бантиков.

В размышлениях я пересекла городскую площадь. Часы на ратуше пробили мне в след четыре часа. Холодный ветер, так странно контрастирующий с отчаянно жарящим солнцем, устроил на площади пылевую бурю. Попавшие в центр вихря прохожие сдавленно заохали, а наряженный в красную шапочку ребенок заливисто расхохотался, когда ветер сорвал цепочку солнечных цветов с карниза аптеки и унес высоко в небо. Приникший к окну аптекарь отчаянно пытался понять, в какой стороне теперь искать улетевшие фонари.

Я решила, на всякий случай, проверить еще одну из мелких забегаловок. Выяснила у цветочницы, торгующей поздними хризантемами, где находится ближайшая, и свернула в узкую боковую улочку. Извиваясь змеей, она ползла среди каменных серых и оштукатуренных желтых домов. Соединенные поверху арками и переходами, они нависали четырехэтажными громадами. Закопченные окна таращились десятками любопытных глаз, в темноте покосившихся дверных проемов шныряли тени, из подворотен несло сыростью и помоями, кучи мусора, облетевшей штукатурки и всякой мерзости встречались на каждом шагу. Благополучие центральных улиц и стерильность Единорожек ввели меня в заблуждение. Тридорожье вовсе не был городом с открытки.

Кто-то меня окликнул, позади послышались шаркающие шаги. Я не выдержала и свернула у захудалого трактира направо. Новая улица выглядела приличнее — потрескавшиеся и облупившиеся углы зданий замазаны штукатуркой, мусора куда меньше, а прохожих — больше.

Я поспешила вернуться в более приличную часть города. Антон ни за что не стал бы бродить в подобных трущобах. Однозначно, нужно идти в игорный дом. Я зашагала по разноцветной брусчатке мимо мелких магазинчиков с высокими застекленными витринами и связками солнечных цветов на карнизах.

Резкое движение в переулке привлекло мое внимание. Под прикрытием (довольно хлипким) пустых ящиков трое оборванцев, увлеченно, пинали четвертого. Я застыла, растерянно оглядываясь. Проходящий мимо мужчина сомнениями не терзался, пробежал взглядом по возне и пошел дальше по своим делам. Пожалуй, я поступила бы также, если бы из-под капюшона распластанного на земле человека на мена не посмотрели два огромных (как мне тогда показалось) зеленых глаза. Отчаяние, страх и обреченная покорность — как все это можно понять по одному лишь взгляду — не знаю, но больше я не сомневалась, свернула в переулок.

— Эй! Вы что творите?!

Оборванцы, не веря ушам, обернулись. Я и сама сообразила, что поступаю, мягко говоря, неразумно, но отступать было поздно.

— Вам заняться, что ли нечем?

— Может, и нечем, — ближайший ко мне — патлатый — гнилозубо осклабился, — есть предложения?

Я отступила на шаг.

— Есть предложение оставить человека в покое!

— Человека? — фыркнул второй — лысый, со свернутым набок носом. — Это ж дерьмо зеленое, а не человек! — Он брезгливо сплюнул.

Остальные заржали над шуткой приятеля. Жертва доморощенных юмористов по-прежнему сидела в пыли среди сломанных досок и таращилась на меня с ужасом и недоумением. Из разбитых губ текла кровь.

Вот глупый! Давно бы сбежал, пока оборванцы переключили внимание на новую жертву. Я выразительно просигналила недотепе бровями — ноль эмоций.

— Ты в порядке? — я игнорировала гадкие усмешки.

— Ты же знаешь, он не ответит, — кривоносый потер грязные ладони, как муха.

— Обет молчания, — поддакнул третий — без носа вовсе. Посредине плоского лица влажно поблескивали отвратительные розовые отверстия.

Я с содроганием отвела взгляд.

— А нам, страсть как охота поговорить, — подхватил патлатый, — поболтаешь с нами, малышка? — И приблизился еще на шаг.

Тут я не выдержала:

— Да беги же ты, идиот!

Зеленоглазый вскочил, но прежде чем удрать из переулка, ухватил обломок доски и с размаху шарахнул ближайшего отморозка по спине. Старое дерево оглушительно лопнуло, безносый взвыл, изогнулся дугой и, матерясь, припустил вслед за обидчиком.

Я не мешкая, обрушила гору ящиков и выскочила из переулка. Помчалась по улице, выглядывая, куда бы свернуть. Преследователи легко справились с преградой и угрожающе топали следом. У них было преимущество — они знали город, но я бегала быстрее.

Улицы, переулки, подворотни. Я потеряла направление и не понимала, куда бегу. Путанный лабиринт то загонял меня в трущобы, то выбрасывал на людные улицы. Прохожие едва успевали убраться с дороги, посылали мне вслед заковыристые проклятия.

Настырные преследователи разделились. В одном из переулков я едва не столкнулась с кривоносым. Он выскочил из-за угла, с рыком пролетел мимо, хватая меня за плащ, и врезался в закопченную стену. Вытертая почти до дыр замша плаща лопнула, я хлопнулась на бок, перекатилась и, поскальзываясь на грязной мостовой, вывалилась на оживленную улицу.

Сердитый всадник замахнулся на меня хлыстом. Я, спотыкаясь, вывернулась из-под самых копыт фыркающей лошади и едва не влетела в толпу высоких мощных людей в мехах и коже.