Драконья Пыль. Проклятие Ирвеона (СИ) - Шию Ольга. Страница 12
***
Я потерла уставшие глаза. Пока я балансировала на грани сна и собиралась с силами, стемнело. Небо затянуло тучами, воздух набух в ожидании дождя. Из бревен сочилась бледно-голубая смола, собиралась каплями, но не падала на землю, а поднималась вверх и смешивалась с хороводом огоньков, кружащих над импровизированной беседкой.
Толстые голубовато мерцающие щупальца обнимали меня за плечи, но стоило пошевелиться, беспрекословно отпустили, разочарованно ощупали плащ и втянулись в толщу бревен.
Я вскочила, перебирая в памяти слова, но так и не нашла подходящих. Обычно, они всплывали сами собой, но не в этот раз. Что означало… Я ковырнула носком сапога утоптанную траву, та на удивление легко поднялась. Из прорехи показался кусок каменного пола. Стыки плит бледно светились. Прекрасно! Я заискивающе улыбнулась и бочком выбралась из чужого пристанища.
Это ж надо было сложить бревна вокруг разрушенного храма! Благо, его обитатель оказался, скорее, любопытным, чем голодным. Его регулярно подкармливали, а может, и бревна специально положили, чтобы никто не догадался о вернувшемся божестве. Голубые огоньки вытянулись длинным щупальцем и покачивались, будто махали мне вслед.
Я, наконец, спустилась к мосту. Запах тины и речной холод щекотали ноздри. В легком тумане под мостом кто-то возился, чихал, поминая короля и демонов одинаково нехорошими словами.
Игорный дом сиял огнями, слышались взрывы смеха и аплодисментов. У входа прохаживался огромный лысый охранник, услужливо пропуская желанных клиентов и ловко выпроваживая нежеланных.
Справа от входа, на широкой вымощенной камнем площадке стояло несколько экипажей, кучера лениво резались в карты, обмениваясь шуточками. На столбах по периметру площадки и вдоль дороги от самого моста висели гроздья солнечных цветов и вездесущие «глушилки».
Про Антона охранник ничего не знал (ну, разумеется!) и внутрь не пустил.
— Вход для совершеннолетних, — ухмыляясь, он кивнул на выцветшую неразборчивую табличку.
— Я совершеннолетняя!
— Документ покажи. Если нет — проваливай.
Разумеется, документов у меня не было. И я бы, пожалуй «провалила», если бы ко входу не подкатил богатый экипаж. Невысокий, но мощный шеттер в плаще с откинутым капюшоном важно прошествовал мимо охранника. На черной коже блестели золотые татуировки, с обеих сторон к гостю липли юные красотки в легкомысленных нарядах. Вышибала учтиво поклонился, даже дверь приоткрыл.
— Эй! Им же не больше шестнадцати!
— Со взрослыми можно, — снова ухмыльнулся охранник и тут же нахмурился: — вали отсюда, пока я добрый.
— Возмутительно!.. — Слова застыли в горле. Дверь приоткрылась, выпустив двух злых, проигравшихся вдрызг господ, но мне на них было плевать. В ярко освещенном зале мелькнула знакомая светлая макушка. Охранник отточенным движением перехватил меня, закрутил руку за спину — не вырвешься!
— Антон!
Дверь захлопнулась, а он даже не повернул головы, был слишком увлечен рыжеволосой девицей.
Вышибала поднял меня как пушинку и перенес шагов на десять от входа, поставил на жухлую траву.
— Обычно я не такой добрый, — он наставил на меня толстый кривой палец, — но сегодня у меня хороший день. Поэтому я повторяю: проваливай! Еще раз увижу — будешь плескаться под мостом, тебе не помешает. Ясно? — Он ткнул пальцем меня в плечо, развернулся и ушел на пост, демонстративно вытирая ладони о штаны.
Плечо пульсировало, будто по нему саданули молотком. Да, такой щелчком ногу перешибет. Не будем нарываться. Подождем.
Я вышла за пределы освещенной площадки, обошла здание по широкому кругу. Позади «замка» за высоким забором располагались хозяйственные постройки, но проникнуть через них не получилось — вдоль ограды вышагивал еще один громила с собакой на поводке. Логично. В игорном доме крутились огромные деньги. Пришлось уйти, тем более из приоткрытых (и зарешеченных) окон кухни одуряюще пахло едой. Желудок вспомнил о своих непосредственных обязанностях, и, кажется, начал переваривать сам себя.
Вокруг заведения было людно. Посетители постоянно сменялись, экипажи отъезжали и подъезжали. Пятеро обритых на лысо лесовиков чинно прошагали мимо вышибалы (тот, едва дверь закрылась, брезгливо сплюнул). Дверь тут же отворилась, выпустив на улицу статную даму в меховом манто и тощего коротышку с огромным носом и в шляпе с пером. Носач семенил за дамой и неразборчиво бормотал. Группа рыжих толстяков нестройно пела какие-то гимны, слоняясь по округе. Кто-то ругался, кто-то рыдал. Из-за стогов на берегу раздавались взрывы хохота.
Темнота за границей освещенного солнечными цветами участка только казалась непроглядной. Над рекой завивались кудрями бледно-зеленые туманники, жуки-бородачи подманивали самок золотистыми наростами под жвалами, а в прорехах туч изредка показывался тусклый месяц.
Из-под моста ругались еще яростнее. Я осторожно заглянула через перила.
— Проклятый Тоер! Чтоб у него руки отсохли! Швырнул меня в это болото! Я ж его вот такусеньким глистом помню, чтоб из него вурдалаки седло скрутили, и он до конца дней возил вонючие кенольи задницы! А, чтоб вас! Помяни ублюдков к ночи…
Над городом вспыхнул огненный фонтан, потом еще один. Фейерверки свистели и грохотали так, что все окрестные собаки еще долго не могли успокоиться — вторили обитателю подмостья. Тот высказал все, что думает о хитрых, сволочных кенолах. А думал он о них, по всей видимости, часто и много.
— Эй, у вас там все нормально? — улучив момент между тирадами, я свесилась с моста.
— Конечно! Просто великолепно! Люблю перед ужином искупаться в тухлом болоте! Давай, парень, присоединяйся! Чем спрашивать глупости, лучше бы помог старику выбраться!
Я перелезла через невысокий бортик и спустилась по пологому склону.
Под мостом в куче плавника копошилась колония речных светлячков. Завидев меня, они притушили яркие фонарики и затаились. Берег обрывался почти вровень с водой. От реки несло водорослями и мокрой шерстью.
В зарослях камыша возился весь изгвазданный илом человек. Семейка водняков на маленьком плоту, воткнувшемся в опору моста, завороженно следила за ним огромными круглыми глазами, изредка тыкая в спину обломками длинных тростин.
Я выбрала из сухого плавника палку подлиннее.
— Идите сюда, хватайтесь!
Палка оказалась с гнильцой, из древесины выступила липкая слизь, испачканные руки скользили, дважды я сама едва не рухнула в реку, а от постоянно ворчащего человека помощи было не больше чем от мешка с песком. Наконец, взмокнув и измазавшись с ног до головы, я сообразила, что не только водняки решили сегодня поразвлечься.
— Сотто-сотто!
Камыши разочарованно всхлипнули. Спасательная операция ускорилась. Перепачканный мужчина неопределенного возраста, придерживаясь за палку, сам выбрался на берег. Я погрозила воднякам пальцем, обошла камышовые заросли и принялась смывать с рук и лица вонючую слизь.
— О, гляди-ка, девица! — неподдельно удивился вечерний купальщик. — Да, глаза мои уже не те. С такими глазами старина Туво меня нипочем бы не нанял. Но что ж поделать, годы берут свое. Позвольте представиться: Бонтир, архитектор, служил в свое время у Его Величества Туво Двенадцатого, — он приосанился, одернул испачканный жилет, пригладил растрепанные волосы.
— Приятно познакомиться, господин архитектор, — буркнула я, пытаясь смыть с плаща засыхающий ил. Бонтир отмываться не спешил, стремительно превращаясь в илистую статую. — Таира, спасательница сирых и убогих.
— Господин! — восхитился архитектор, пропустив мимо ушей сирых и убогих. — Ну, надо же, господин! Или мерещится?.. — На всякий случай прочистил мизинцем ухо.
— Вы бы поосторожней, — я отчаялась отмыться и, отряхивая ледяные от воды руки, подошла к архитектору, — тут камышовые угри развелись. В другой раз можете не выбраться.
— Это все Тошка, злодей, — Бонтир мотнул головой, — что б ему… Но, не будем о грустном. Я поражен! Еще остались в наше время люди, способные прийти на помощь бескорыстно! — Он выжидательно посмотрел на меня, ничего не дождался и продолжил: — благодарю. Если я могу быть вам чем-то полезен — не стесняйтесь. Помогу чем смогу. В долгу не останусь.