Любовь и Миры (СИ) - Порохова Зинаида. Страница 37

— Вся наша Вселенная — это проявленная любовь Творца. Его Безусловная Любовь присутствует везде. И само наше существование есть величайшее чудо.

— Теперь мне понятно, почему кандидаты необучаемы, и почему Творец, не вмешиваясь, смотрит, как гибнут цивилизации. Это был их выбор, или даже так — итог их выбора. И принцип, на котором базируются Заповеди и СНиП, — вздохнула Лана, — нельзя нарушать, как нельзя перепрыгнуть через определённый этап в Эволюции. Как тела, так и Души должны завершить цикл. Невозможно произвольно увеличить маленькую душу и вместить в неё огромную БВЛ. А, следовательно, и правильное понимание Заповедей и Норм.

— Да, Видам можно до бесконечности цитировать ЗЕсП и УПВ, втолковывая им невероятную красоту и ценность БВЛ, но если Душа не готова, это будет пища лишь для ума, а не для сердца.

— Да, и вправду — научить БВЛ невозможно, пока Душа не сможет её вместить. Уф! — выдохнула Мэла. — Как всё это сложно! Я и не думала.

— Если б всё было просто, Эволюция бы стала не нужна! Как и экзамены на зрелость. В КС вошли бы все цивилизации, которые бы встретились нам на пути. Как и предлагает нам уважаемая Лаонэла Микуни, — улыбнулся ей Натэн.

— А как бы это было здорово, — вздохнула Лана.

— Это не всегда здорово, — заметил профессор. — С некоторых пор Сообщество руководствуется при отборе новых членов КС основным правилом — «Не навреди». А чтобы вам было понятно почему, загляните в библио-архив и изучите информацию о пяти цивилизациях, которые были приняты в КС с недочётами. Это Мокуна, Даота, Свэми, Юкая и Протея. И это, под грифом — «Последствия отступлений от СНиПа», будет одной из тем следующей лекции. А сейчас, уважаемые, наша лекция окончена, — сказал профессор Натэн и тут же прозвучал сигнал зуммера.

— Всех вам благ! Доброго вам вечера, досточтимый профессор Натэн! — отозвались студенты. — Пребывайте в мире и здравии, досточтимый профессор Натэн! Да пребудет с вами мудрость! — говорили они, быстро прошмыгивая мимо него к окнам. — Бодрости вам, досточтимый профессор! Мира и согласия! До встречи!

Молодёжи, как всегда, надо было куда-то срочно плыть, лететь и всё успеть. В них кипела энергия и задор, которым надо было найти применение.

— Успехов вам на пути к знаниям! — ответил им профессор, уходя в дверь преподавательской за кафедрой.

Юрий и Оуэн

Оуэн, подкрепившись планктоном, умиротворённо сидел рядом с пещерой на камне, мимикрировав под его бурый цвет, и наблюдал за жизнью морских обитателей:

Вдали, жужжа, дрейфовала огромная стая планктона, на которой паслись два огромных ската. Эти существа, обладая завидным аппетитом, откармливаются до невероятных размеров, выглядя довольно угрожающе, хотя они практически безопасны. Если их не трогать, конечно. Парят себе, как огромные гипертрофированные пасти, задумчиво пропуская через себя тонны воды и выцеживая из неё драгоценный планктон. Наслаждаются, поглощая свою немалую суточную норму. Но вот эту трудолюбивую компанию пополнил ещё один великолепный экземпляр — пятнистая китовая акула, похожая на огромный подводный корабль. Тоже решила подкрепиться. Эта разновидность акул, не в пример своим кровожадным сородичам, вполне безобидна, предпочитает благородную планктоновую диету. А эта особь раздобрела на ней неимоверно, достигнув веса, наверняка, раза в два больше Оуэна. Её появление даже слегка насмешило криптита — он привык считать себя самым большим в округе, а выходит, что, по сравнению с некоторыми, он ещё малыш. Забавно.

По дну пробегали солнечные зайчики. Высоко наверху волновалась бирюзовая поверхность океана, по которой проносились ажурные тени облаков. Столбы солнечных лучей высвечивали красоты морского пейзажа. Вокруг Оуэна деловито суетились разноцветные рыбы — серебристые, голубые, жёлтые, красные, зелёные. Они уже поняли, что этот гигантский осьминог не опасен и едва не заплывали ему под щупальца, выискивая растения повкуснее. Уступы скал и песчаные поляны украшали заросли многоцветных кораллов, водорослей и актиний. Сквозь них сосредоточенно пробирались клешнястые крабы. В гуще растений суетились резвые мальки, играя в догонялки. А неподалёку притаилась в расщелине жутковатая на вид каракатица. Терпеливо ждёт свою добычу. Иногда здесь разыгрываются нешуточные баталии — не на жизнь, а на смерть. Но до этого никому нет дела — каждый занят своим выживанием. Жизнь есть жизнь. Будь начеку…

Оуэн слегка досадовал, что скоро ему придётся ходить от пещеры за пропитанием всё дальше — стая планктона, попав в тёплый подводный поток, довольно быстро дрейфовала от неё. Да ладно уж, не стоит унывать. Зато у него появится повод размяться, прогулявшись по дну за обедом. Направление движения стаи он уже знал. Медитации и философствования хороши в меру — увлекшись, можно однажды заблудиться в высоких эмпириях и забыть о том, что надо двигаться. К тому же мирному морскому философу у Сопун-горы ничто не угрожало. И он чувствовал себя здесь, как в родном доме.

Оуэн прикрыл зрачки, задремав… Но тут услышал знакомый голос, зовущий его по имени:

— Оуэн, проснись! Это я! Не помешал?

«Как будто это мог быть ещё кто-нибудь», — хмыкнул Оуэн. А все три сердца криптита радостно дрогнули.

— О, здравствуй, Юрий! Секунду, я лишь вернусь в пещеру. Телепортируюсь магически, так сказать. — И в один миг Оуэн оказался в своём жилище.

— Рад, что ты снова здесь, Юрий, — сказал он, устраиваясь в нише поудобней. — Я вспоминал о тебе. Как твои дела?

— Я думал о нас, — ответил тот. — Ты говорил, что мы с тобой разные, Оуэн.

— Это неважно!

— Да, но давай мы это обсудим. Я ведь тоже люблю пофилософствовать.

Мне кажется, что для разумных существ важна не только и не столько внешность или принадлежность к одному Виду. Ведь всё это условно и важно лишь низшим существам. Всё живое на Земле произошло от…  единого источника. Может, от одной клетки, занесённой сюда из космоса. И жизнь, рассеянная по галактикам, также родственна нам. Мы все разные, но мы едины. И получается, что все мы братья и сёстры. Ты мне брат, Оуэн, я это чувствую. И весь животный мир — наши родственники по Эволюции.

— Это так, Юрий, — подхватил его мысль Оуэн. Он был рад самой возможности поговорить с кем-то, а не с собой. — Но, к сожалению, не все это понимают, что приводит к печальным последствиям. И — да, несмотря на небольшие отличия, мы с тобой похожи, — усмехнулся он. — Ты — Homo sapiens, так сказать — человек разумный, представитель земной цивилизации, и я — Octopus vulgaris, осьминог обычный, и даже немного криптит, морской скиталец. Эволюция развела нас слишком далеко друг от друга. Но разум и сочувствие сблизили.

— Но главное: мы оба — мыслящие существа, — заметил Юрий.

— А как же люди, Юрий? — спросил Оуэн. — Они с тобой ещё более близки, чем я. Почему ты одинок?

— Я с ними не общаюсь, — сердито ответил Юрий. — Потому что — не с кем!

— Странно! Ты как ваш Диоген, живёшь в бочке-пифосе и даже не ищешь человека с фонарём? И у тебя есть свой?

— Мне уютно в моём пифосе, Оуэн. Как и тебе — в твоей пещере. Диоген Синопский тоже предпочитал общество собак, презираемых людьми. И предложил императору Александру Македонскому, пообещавшему выполнить любую его просьбу, отойти в сторону и не заслонять ему солнце. И я его понимаю.

— Благодарю за столь высокую оценку! — улыбнулся Оуэн. — Я тоже уважаю собак, это искренние и преданные существа.

— В человеческом сообществе и сейчас полно патрициев и императоров, а поговорить не с кем, — проговорил Юрий. — Ищу человека! Нет, вернее — ищу разумного собеседника. Но легче изменять мир, чем сделать человека разумнее, Оуэн. Чего-то в этом мире не хватает. И мне кажется — что доброты.

— Мир многогранен, Юрий. Ты хочешь его поменять? Для кого? Все ли захотят жить в твоём мире? — сказал Оуэн. — Ваш писатель Ричард Бах — когда его герой хотел изменить Вселенную, чтобы помочь людям — сказал ему: «Ты уверен, что находишься с ними в одной Вселенной?»