Выбор (СИ) - П. Белинская Ана. Страница 38

Ванильные облачка застилает тучами, нежный маршмэллоу стремительно тает, а розовые пони превращаются в летучих мышей. С небес обратно на землю.

***

Никитка уплел по куску каждого торта и счастливый смылся к роботу. Мы с Филатовым сидим на кухне вдвоем, я показательно вожу ложкой в недопитой чашке с чаем, от кофе я капризно отказалась, ибо на ночь не пью кофе — это первое, а второе — кофе, приготовленное этой адовой машиной. Да, я всё еще злюсь.

— Иди сюда, — Максим протягивает мне раскрытую ладонь и ждет моего решения. Мне очень хочется забраться к нему на коленки, и чтобы меня покачали, убаюкивающе поглаживая по голове. Но я отрицательно кручу головой. Не хочу, не хочу телесных ощущений, иначе моя голова снова откажется здраво рассуждать и мыслить. А пока мы не поговорим, никаких тактильных манипуляций.

— Иди, иди, — мурлычет он.

Что ж ты творишь, гад? Словил момент, когда я поплыла под этим гипнотическим воздействием и нагло теперь пользуешься?

Снова отрицательно кручу головой. Нет.

Максим привстает и тянет меня за руку к себе. Сопротивляюсь, но не сильно, потому что, знаю, как умеет убеждать.

Сажусь к нему на колени и обхватываю руками его крепкую шею. Там, на загривке, мне нравится ощущать ежик его волос. Провожу ладонью вверх-вниз и млею от этих прикосновений. Демон откидывает голову к стене и блаженно прикрывает глаза, его обе руки по-собственнически покоятся на моих ягодицах, а пальцы лениво выводят узоры.

Очерчиваю указательным пальцем упрямый подбородок и линию скул, провожу по бровям, отчего длинные черные ресницы вздрагивают, веду вдоль носа к губам и медленно скольжу по ним большим пальцем: влево-вправо. Такой красивый. Кожа не грубая, смуглая, ровная, чистая, с легкой щетиной на щеках. Ну почему ты такой сложный, а? Поговори со мной!

— Поговорим? — спрашиваю тихо и снова обвожу пальцами его манящие губы. Зависаю на них и пропускаю момент, когда мой средний палец ловко ловят губы и несильно прикусывают. Вскрикиваю.

Он смотрит на меня опьяневшими глазами, а на губах играет та самая беспечная, уютная улыбка. Она так ему идет! Даже упрямая складка между бровей разглаживается, делая своего хозяина значительно моложе.

Это сильнее меня. Не выдерживаю и чмокаю его в нос, в лоб, туда, куда попаду. Максим начинает укрываться от меня, отворачивая голову то в одну сторону, то в другую, а я не собираюсь останавливаться. Мусолю его лицо, облизывая, покусывая, зацеловывая, как любвеобильный пес своего хозяина. И в какой-то момент происходит очередной инсайт этого вечера — Максим смеется! В голос, хрипло, по-мужски, открыто и так откровенно, что застываю каменной статуей. Он смеется! Не надо мной, чтобы унизить или оскорбить, он смеется, потому что ему весело, искренне хорошо и весело!

— Дурочка, перестань! — хохочет Максим, но я не остановлюсь.

Это самый лучший звук, который я слышала за последнее время! Хочу его смех на звонок будильника.

Неожиданно он убирает руки с моих ягодиц и обхватывает мое лицо. Устойчиво фиксирует ладонями, чтобы смотрела прямо на него, а потом целует. Глубоко, жадно, настойчиво так, что вышибает окончательно мозги. Я не просто растекаюсь лужицей, я, как сахар, растворяюсь в нем, безвольно отдаваясь ощущениям.

Одна его рука уже пробралась под футболку и умело там хозяйничает, выбивая из меня стон удовольствия. Каким-то чудесным образом я еще помню, что мы не одни, поэтому, как могу, сдерживаю себя. Его настойчивые губы скользят по шее, а я бессовестно ее подставляю, мне так сладко, что зубы сводит от приторности этих поцелуев. Чувствую, как крепнет подо мной его желание. Огромное такое желание. Я кайфую, когда понимаю, что это из-за меня.

Ласки становятся откровеннее, тело-непослушнее, голова-опустошеннее, поэтому собираю в кулак все свои внутренние ресурсы и шепчу:

— Нельзя, — утыкаюсь своим лбом в его, — Никитка.

Максим отстраняется и пьяно смотрит на меня, пытаясь сконцентрироваться и сообразить, что я сейчас сказала.

— Никитка может зайти в любую секунду, — поясняю я.

Филатов обреченно прикрывает глаза и громко сквозь зубы выпускает воздух. Дышит учащенно, жарко, шумно.

— Макс, смотри, что он умеет! — Никитка с воплем залетает в кухню, а я, как ошпаренная, вскакиваю с колен Максима. Задеваю рядом стоящий табурет, он с грохотом падает на пол и на мою стопу.

Мммм…Как же это больно, черт возьми! Шиплю и обхватываю лодыжку руками, прыгая на одной на ноге.

— Мамочка, тебе больно? — жалостливо спрашивает сынок. — Я виноват? — глаза наполняются слезами, и Никитка бросается ко мне обнимать.

Обнимаю его в ответ одной рукой и целую в любимую макушку:

— Ну что ты, конечно нет. Никто не виноват.

Чувствую, как на плечи ложится тяжелая рука, укладывая мою голову на крепкую широкую грудь. Одной рукой Максим обнимает меня за плечи, а другой треплет тонкие светлые волосики моего сына. Так и стоим: Никитка, прижимающийся щечкой к моему животу, пострадавшая я и Максим, обнимающий нас обоих.

Я не чувствую боли от ушиба, мне не хочется ни о чем сейчас думать и раскладывать этот момент по крупицам, мне просто тепло, комфортно и надежно в этом кольце рук моих любимых мужчин.

46.

Саша

Сбегаю по своей любимой лестнице для посетителей, потому что вот никак не хочу пересекаться с коллегами и долго прощаться. На ходу поправляю шифоновую белую блузку без рукавов, заправленную в темно-коричневые брюки-палаццо. Я знаю, что он уже ждет и тороплюсь скорее повиснуть на его шее, хотя этого и не сделаю, потому что подозреваю, что на работе начинают уже активно обсуждать ежедневное появление Филатова — младшего в нашем Центре.

Вот уже две недели Максим встречает меня после работы на парковке, потом мы забираем Никитку из садика и едем домой, чтобы вместе поужинать. Наши будни стали отдалённо напоминать семью, но я боюсь об этом думать, поэтому наслаждаюсь тем, что есть.

Мы не обсуждаем наши отношения, отдаваясь в полное распоряжение судьбе. Я перестала анализировать и искать всякий смысл слов и поступков Филатова. Единственное, о чем я переживаю и слишком часто думаю, так это Никитка. Я вижу, как ребенок с каждым днем все сильнее и крепче привязывается к Максиму. Он его ждет, с ним советуется и скучает. Мне нравится, что Максим не пытается играть роль отца, не делает вид любящего и заботливого, чтобы набрать себе пару лишних баллов в моих глазах. Максим для Никиты — авторитет и и их взаимоотношения чем-то напоминают отношения между тренером и его учеником. Но я боюсь будущего. Я не знаю, что нас ждет, и если я сумею собрать свое разбитое сердце, то ребенок не справится.

Сегодня Максим сидит на скамье прямо на территории Центра, рядом со входом. Я сбавляю шаг и решаю полюбоваться этим великолепным мужчиной. Каждый раз при виде него мое сердце сначала замирает, а потом несется галопом. Поистине эталонная мужская особь! Раздавая этому засранцу красоту, Господь переборщил, но компенсировал внутренней гадливой составляющей!

Если честно, я впала в зависимость от этих ежедневных встреч! Весь рабочий день я с нетерпением жду окончания смены, чтобы скорее окунуться в любимый аромат цитруса и древесных переливов. Поначалу меня это настораживало и пугало, а сегодня воспринимается как саморазумеящееся.

Со скучающем видом Максим что-то разглядывает в телефоне, периодически щурясь от солнца. Песочного цвета бермуды открывают вид на крепкие стройные мужские ноги, и я слегка подвисаю. Белая однотонная футболка и фирменные белые слипоны на босою ногу смотрятся ультрамодно! Но весь этот образ не обращал бы на себя внимания, если бы не сам вид парня, одетого в эти брендовые шмотки. Разведённые в сторону колени, закинутая на спинку скамьи рука, расслабленная поза и этот наглый самоуверенный взгляд делают этого парня чертовски сексуальным.

Видимо, так считаю не только я, потому что проходящие мимо него две молоденькие медсестрички заливисто хихикают, обращая на себя внимание. Мерзавец лениво отрывается от телефона, весело подмигивает девушкам и нагло применяет свое абсолютное оружие массового поражения — улыбается своими дьявольскими ямочками. Чертов Нарцисс!